«ВЕЛИЧИЕ БОГА В ПРОПОВЕДИ» книга Джона Пайпера

Посвящается прихожанам церкви,
1.которая узрела Божье величие и живет,
2.чтобы насладиться им, прославляя Бога,
3.укрепиться им, возрастая в праведности,
4.и несет его всем народам во имя Иисуса Христа, Господа нашего.

Предисловие

Человек жаждет познать величие Бога. Но большинство людей отрицают, что в корне их проблем лежит именно незнание Его величия и славы. Это знание можно сравнить с действенным, но не пользующимся спросом лекарством, так как рынок завален разрекламированными дешевыми препаратами. Но эффект от них только временный. Также и проповедь, лишенная аромата величия и славы Бога — только развлечение, радующее сегодня и забывающееся завтра, развлечение, не способное достичь глубин сердца, кричащего: ”Где Твоя слава?! Яви ее!”
Несколько лет тому назад (как раз во время проведения январской недели молитвы) я решил прочитать проповедь на тему “Святость Бога”. За основу я взял шестую главу книги пророка Исайи. Моей целью было нарисовать перед прихожанами нашей церкви картину Божьей святости. Об этом и повествуют нам первые четыре стиха этой главы:
«В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм. Вокруг Его стояли серафимы;  у каждого из них по шести крыл; двумя закрывал каждый лицо свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг к другу, и говорили: свят, свят, свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его! И поколебались верхи врат от гласа восклицающих, и дом наполнился курениями».

Итак, проповедь была о святости Бога. Моим глубочайшим желанием было показать все величие и славу Великого и Святого. Однако я сознательно решил воздержаться от такой немаловажной и обязательной части проповеди, как применение, где раскрывается вопрос об использовании истины в жизни. В тот день я решил испытать, сможет ли нарисованная яркими красками картина величия Бога сама по себе удовлетворить духовную жажду людей.
Ответ пришел достаточно неожиданно. Незадолго до этой воскресной службы одна молодая пара обнаружила факт совершения одним из родственников полового насилия над их ребенком. Невыносимая боль для семьи! В воскресенье, когда я читал эту проповедь, они пришли в церковь. Меня иногда просто удивляют те многочисленные советчики, которые говорят: ”Пастор Пайпер, разве вы не видите, сколько боли в жизни ваших прихожан? Спуститесь, наконец, с небес на землю и оглянитесь! Неужто не видно, кто перед вами сидит каждое воскресенье?” Но спустя несколько недель я выучил еще один урок. Глава той семьи после службы отвел меня в сторону и сказал: “Джон… Мы переживаем тяжелейшие месяцы нашей жизни… Знаете, что нам помогло? Величие святости Бога, о которой вы проповедовали”.
В нашей церкви мы проводили анкетирование, где среди прочих вопросов  задавали и такой: “Какие, по вашему мнению, темы должны быть освещены в будущих проповедях?” В предложенном нам списке  не было темы  святости Бога и величия Его благодати. И, тем не менее, мы все равно должны читать проповеди такого рода, потому что люди нуждаются в этом. Они жаждут этого.
Я хотел бы привести другой пример проявления подобной нужды. Посмотрите, сколько раз за всю историю церкви зарождалось подвижничество. Как мы можем побудить прихожан нашей церкви к действию? Сегодня молодых людей практически невозможно зажечь идеей приверженности учению какой-либо ветви христианства. Мысль о величии Вездесущего и целях Всесильного — вот что действительно зажигает их сердца. Самый первый миссионер, Ап. Павел, писал: “Мы получили благодать и апостольство, чтобы во имя Его покорять вере все народы” (Рим 1:5)*. Следовательно, любое благовествование и служение Господу — суть ради имени Его.  Само наше желание возгревается стремлением увидеть Его славу, стремлением воздать Ему должное, ибо это и есть ответ на нашу молитву: “Да прославится имя Твое”.
Я глубоко убежден, что видеть Его величие означает иметь прочное основание для всего, что мы делаем в Церкви: в повседневной заботе пастора о нуждах прихожан или же в благовествовании. Божий народ должен ощущать Бога в наших проповедях. Ему нужен, хоть раз в неделю, пастор, способный своим словом превознести Бога, нарисовать величественную картину Его красот. Роберт Муррэй писал: “Бог благославляет не столько талантливых, сколько праведных. Праведный служитель — это оружие в руках Бога, внушающее благоговение”.1 Другими словами, в чем более всего нуждаются прихожане наших церквей? В святости. В ней нуждается каждый христианин, взятый в отдельности. И святость человека есть ни что иное, как его жизнь, погруженная в Бога, когда все — и взгляды, и принципы — обновлены в Нем.
Сам Бог, Его величие, истинность, святость, праведность, мудрость, суверенность воли, благодать — все это должно стать обязательной частью любой проповеди. Я, конечно, не утверждаю, что не надо говорить о реалиях нашей жизни, о наших повседневных прблемах, о родителях и детях, о семьях и разводах, о СПИДе, чревоугодничестве, телевидении и сексе. Напротив, я хочу сказать, что все вышеперечисленные проблемы должны быть брошены к трону Святого Бога. Пусть Его праведность осветит их, выявит их истинную природу.
Призвание христианского проповедника не заключается в проведении еженедельных взбадривающих духовных бесед о том, как выжить в современном мире. Пусть этим занимается кто-нибудь другой. Большинство верующих не имеет возможности каждую неделю слышать проповеди о величественной красоте Господа. Трагично, что многие из сегодняшних христиан просто не могут утолить свою жажду по Нему так, как они смогли бы это сделать, слушая великого проповедника Джонатана Эдвардса.*
Марк Нолл, специалист по истории церкви, назвал ситуацию, сложившуюся за период в 250 лет, которые прошли после жизни Эдвардса, трагической. Он, в частности, пишет: “В силу изменившейся системы ценностей в Америке христиане просто не думают по-христиански. Благочестие Эдвардса принимается теологами, продолжающими традиции Возрождения, но его богословие — теми, кто придерживается традиций кальвинизма. Сегодня практически нет преемников его мировоззрения, насквозь проникнутого Божьим присутствием, и его философии, до основания пропитанной богословием. Исчезновение из американских церквей традиций проповедывания, заложенных Эдвардсом — настоящая трагедия”.2
Чарльз Колсон, как бы вторя этой мысли, пишет: “Церкви запада, дрейфующие во льдах своей вековой культуры, скорее можно назвать американскими, чем христианскими. Они поражены дешевым учением о благодати — нам нужно вернуться к традициям, заложенным Эдвардсом. Я верю, что молитвы и дела тех, кто любит Христа и послушен Ему, смогут победить, если в церквях будет звучать проповедь, начатая Эдвардсом”.3
Возрождение в умах служителей и посланников Господа “мировозрения Эдвардса, насквозь проникнутого Божьим присутствием” принесет великую радость, пробудит искреннее желание возблагодарить Бога, творящего все новое.
Материал, приведенный в первой части  этой книги, первоначально лег в основу лекций, прочитанных в Гордон-Конвельской семинарии в феврале 1988 года. Вторая часть книги составлена из материалов лекций, прочитанных в октябре 1984 года в Уитонском колледже. На мой взгляд, я получил от этих семинаров больше, чем кто-либо из слушающих. Я благодарен администрации этих двух школ за оказанное мне доверие, а также за то, что мое призвание проповедника смогло получить новую форму служения.
Я не перестаю благодарить Господа за то, что на воскресных богослужениях Он никогда не оставлял меня без слова проповеди, без рвения возвещать Его славу — а ведь чего только не случалось за это время!
Через сколько боли и слез прошла моя семья — четверо сыновей и верная жена. Сколько критики и разочарований, способных заставить замолчать проповедника. О, этот бесценный дар всесильной благодати! Каждую неделю, оставив позади пустыни и степи этой жизни, Бог вновь открывал передо мной Свое Слово и давал сердце, чувствующее Его Слово. Я никогда не терял любви к проповедыванию.
По милосердию Божьему у моей любви проповедывать всегда существовала своя основа. Чарльз Сперджен знал о ней, знали о ней и другие безмерно счастливые проповедники. Однажды у Сперджена спросили: “В чем секрет вашего служения?” Немного подумав, он ответил: “Прихожане моей церкви молятся за меня”.4 Это  и есть причина, объясняющая, почему каждое воскресенье я могу продолжать свое служение. Именно поэтому вы держите в руках эту книгу: “Величие Бога в проповеди”. Прихожане моей церкви молятся за меня. Им я и посвящаю эту книгу, им — моя любовь и признательность.
Я же молюсь, чтобы слова этой книги исполнили сердца Божьих глашатаев желанием следовать увещеваниям Ап. Петра (1 Пет 4:11):

«Говорит ли кто, говори как слова Божии; служит ли кто- служи по силе, какую дает Бог, дабы во всем прославлялся Бог через Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь».

Джон Пайпер

Часть 1. Превозносить Бога в проповеди: зачем?

Глава 1
Цель проповеди: Слава Бога

Сентябрь 1966 года. Тогда я был молодым студентом и собирался поступать на медицинский факультет. Позади осталось еще одно лето, за которое я успел пройти курс химии, влюбиться до беспамятства в будущую супругу Ноэл и переболеть мононуклеозом. Пожалуй, за всю свою жизнь я никогда еще так сильно не болел. В связи с этим я три недели провел в больнице. Эти три недели стали для меня временем решений. Три недели, за которые я не прекращаю благодарить Бога.
Я вспоминаю то время. Новый учебный год начался с Недели Духовного Возрождения. В качестве докладчика был приглашен Гарольд Джон Окэнгэй. Это был первый и последний раз, когда я слышал его проповедь. Лежа на больничной койке, находясь всего в двухстах метрах от него, я слушал его лекции, передаваемые по студенческой радиостанции. Слово Божье, проповеданное пастором Окэнгэй, навсегда изменило мои планы относительно собственной жизни. Я до сих пор помню, как мое сердце буквально разрывалось от глубокого желания  обращаться с Писанием так же, как это делал Окэнгэй. Через те проповеди Господь призвал меня к служению Слову. Я просто не мог сопротивляться Его зову. С тех пор я убедился в том, что одним из субъективных признаков Божьего призвания к служению проповедника, по словам Сперджена, “является сильное, всепоглощающее желание работать”.1
После выписки из больницы я забросил органическую химию и, чтобы получить степень бакалавра, стал изучать философию, настроившись при этом на лучшее библейское и богословское образование. Спустя двадцать два года (ко дню написания этих строк) я могу засвидетельствовать, что у меня ни разу не было ни тени сомнения, что мое призвание проповедовать — от Бога. Сегодня я понимаю это ясно как никогда. И вот, спустя чуть более двух десятков лет, я, спасенный от власти греха, служитель Слова, нахожусь в Гордон-Конвельской семинарии в качестве докладчика на лекциях, посвященных Гарольду Джону Окэнгэй. Этот факт еще раз заставляет меня трепетать перед силой провидения Господа.
Быть приглашенным читать эти лекции — большая честь. Я молю Бога, чтобы они стали достойной данью памяти д-ра Окэнгэй, который никогда не знал меня. Это еще раз убеждает в том, что проповедник подобен сеятелю, который сеет семена, видит всходы будущих деревьев и даже собирает с них плоды.   Проходит год, два, проповедник умирает, но деревья продолжают цвести и цвести, и приносить плоды уже в вечности.

«Как дождь и снег нисходит с неба и туда не возвращается, но напояет землю, и делает ее способною раждать и произращать, чтоб она давала семя тому, кто сеет, и хлеб тому, кто ест: так и слово  Мое, которое исходит из уст Моих, — оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его».
Ис 55:10, 11

Д-р Окэнгэй так никогда и не узнал, какую роль сыграли его проповеди в моей жизни. В вашем служении Бог также скроет от вас многое из того, что Он произрастит через вас. Конечно, Господь явит достаточно благословений, чтобы надежда и радость служения не покидала вас, но  не настолько, чтобы вы возгордились, видя результаты своей работы. Потому что Бог желает, чтобы было превознесено Его имя, а не имя проповедующего. Последнее предложение, наконец, и подвело нас к основной теме этой книги: “Величие Бога в проповеди”. В первой части  книги мы рассмотрим три аспекта служения проповедника:

Цель проповеди: Слава Бога.
Основание проповеди: Крест Христа.
Дар проповедования: Сила Духа Святого.

Бог Отец, Сын и Дух Святой должны стать всем: началом, продолжением и концом любой проповеди. Слова апостола, сказанные относительно любого христианского служения, имеют особое значение для проповедника:

Ибо все из Него , Им и к Нему. Ему слава во веки. Аминь.

Рим 11:36

Шотландский проповедник Джеймс Стюарт однажды сказал: “Цель искренней проповеди — оживить совесть святостью Бога, напитать разум истиной Бога, поразить воображение красотой Бога, открыть сердце для любви Бога, предать себя воле Бога”.2 Другими словами, цель проповеди — Бог, основание проповеди — Бог, все остальное дается Божьим Духом. Как на проповеднике, на мне лежит ответственность взывать к величию Бога, чтобы главным тезисом проповеди стало бы верховенство Его свободной и суверенной воли, объединяющей темой  было бы рвение служить великому Богу, главной целью оставалось бы познавание бесконечного и неистощимого Бога, всепроникающей атмосферой проповеди признавалась бы святость Бога. В таком случае, какая бы “обыденная сторона” этой жизни не рассматривалась — будь то семья, работа, отдых, дружба или же язвы современности: СПИД, разводы, наркомания, депрессия, бедность, различного рода злоупотребления, голод или, что еще хуже, голод душ, не познавших Христа — все это было бы превознесено к Его престолу.
Джон Генри Джоуетт, проповедывавший на протяжении тридцати четырех лет в Англии и Америке вплоть до 1923 года, признавал, что великим проповедникам прошлого — таким, как Роберт Дэйл, Джо Ньюман, Чарльз Сперджен ¬¬- была присуща способность, проповедуя, не погрязать в проблемах, а разрешать их в свете Евангелия. Он, в частности, сказал: “Они всегда говорили о деталях нашей жизни, но и всегда стремились навести мосты с улиц деревень до Небесного Царства. Души верующих попадали в те вечные места, где обитает Бог… Чего же не хватает проповедникам сегодня? Им не хватает широты мысли и всепроникающего ощущения Вездесущего”.3 Эти строки, написанные еще в начале века, сегодня, в конце девяностых, ощущаются еще более остро: необходимость возродить проповедь возросла в десятки раз. Страницы этой книги — не просто протоколы разговоров эстетов, обсуждающих на выставке едва уловимые оттенки красок новой картины. Еще можно найти людей, предпочитающих торжественные церковные службы, потому что они не могут смотреть на “дешевую комедию”, разыгрываемую на богослужениях в некоторых церквях. Сперджена, пожалуй, вполне можно было бы отнести к представителям высокоинтеллектуальной элиты. Однако ему не было равных по удивительной простоте и привлекательности. Его проповеди были полны присутствием Бога, а воздух был пропитан благоговением. Он говорил: “Великие проповедники никогда не появятся, если не появятся талантливые богословы”.4
Он так думал не потому, что ставил детальное изучение Библии на первое место, а потерянные души — на второе. Нет, он беспокоился о первом потому, что беспокоился о втором. Около ста лет тому назад жил и творил Исаак Ваттс. О нем писали так: “В желании заботиться о душе он обращал ее к Богу”.5 Другими словами, Ваттс обращал людей к Богу потому, что он заботился  людях.
Современную же проповедь можно охарактеризовать так: “В желании быть услышанными проповедники становятся психоаналитиками”. Подобное отступничество  означает две вещи. Во-первых, этим мы принижаем само призвание проповедника. Во-вторых, при составлении проповеди за основу берется вовсе не знание психологии людей. Почему же мы сомневаемся в силе и ценности проповеди, центром которой является Сам Бог?
Один из ответов —  потому, что люди никогда не слышали таких проповедей. Пакер однажды поделился своими воспоминаниями о Мартине Ллойд-Джонсе, проповеди которого он в 1948-49 годах посещал каждый воскресный вечер. Паркер писал: “Ничего подобного я прежде  не слышал. Слова, произнесенные им, сильные и неожиданные, были похожи на удар молнии… Его проповеди рассказали мне о Боге больше, чем любая другая проповедь”.6
Могут ли наши прихожане вынести с воскресных богослужений ощущение присутствия Господа, осознание Его суверенной воли, память о Его благодати и видение Его бесконечного бытия? Попадают ли они хоть раз в неделю, хоть на один час — чего мы вправе желать — в пронизывающую все их существо атмосферу святости Бога, о которой они будут помнить всю последующую неделю?
Коттон Мэтер, живший около трехсот лет тому назад в Новой Англии, писал: “Важнейшей целью и стремлением всего проповеднического поприща должно стать желание восстановить в душах владычество Бога”.7 Это не просто громкие слова. Мэтер как исследователь Писания сказал это вполне осознанно. Именно такой вывод он сделал, читая Рим 10:14-15:

«Но как призывать Того, в Кого не уверовали? Как веровать в Того, о Ком не слышали? Как слышать без проповедывающего? И как проповедывать, если не будут посланы? как написано: “как прекрасны ноги благовествующих мир, благовествующих благое!”»

На основании этого текста мы можем сделать вывод, что проповедывание — это возвещение Благой вести посланником Бога.
Итак, что же должен возвещать проповедник? О какой Благой вести идет речь? Поскольку стих 16 является цитатой Ис 52:7, то будет вполне правомерно обратиться к Ветхому Завету и рассмотреть контекст. Давайте прислушаемся к этим строкам. Может, и мы услышим то, что услышал Коттон Мэтер?

«Как прекрасны на горах ноги благовестника, возвещающего мир, благовествующего радость, проповедующего спасение, говорящего Сиону: “воцарился Бог твой!”»
Ис 52:7

Благая весть, мир, спасение — все, о чем говорил проповедник  — сводится в этом отрывке Писания к трем словам: “Воцарился Бог твой!” Мэтер  имел полное основание применить эти слова к проповеднику, когда писал: “Целью и стремлением всего проповеднического поприща должно стать желание восстановить в душах владычество Бога”.
Все, о чем говорили пророки и учителя, будь то во дни Исайи или же во времена Иисуса, можно свести всего к трем словам: “Воцарился Бог твой!” Бог — Властелин вселенной, Который обладает безраздельной властью над Своим созданием. Его творение то и дело поднимает мятеж то в одном уголке вселенной, то в другом, в глазах многих — презрение к Нему. Но Господь посылает в мир Своих пророков, чтобы возвещать: “Воцарился Бог твой!” Не вечно Ему терпеть презрение, и однажды Он отстоит славу Своего имени, обрушив на головы мятежников Свой святой гнев. Господь также посылает в мир пророков, чтобы возвещать: “Вот, объявляется амнистия и полное прощение тем бунтарям, которые обратятcя ко Мне, которые примут присягу вечной верности Мне”. Под последним указом — подпись кровью Иисуса Христа.
Матер был абсолютно прав, когда говорил, что главной задачей проповедника должно стать желание восстановить владычество Бога. Почему? Давайте же порассуждаем. Чего желает Бог, требуя от нас полного подчинения Себе? О чем думает, предлагая принять прощение?
Исайя дает однозначный ответ. Так говорит Господь о Своей милости к Израилю:

Ради имени Моего отлагал гнев Мой, и ради славы Моей удерживал Себя от истребления тебя. Вот, Я расплавил тебя, но не как серебро; испытал тебя в горниле страдания. Ради Себя, ради Себя Самого делаю это, — ибо какое было бы нарекание на Имя Мое! Славы Моей не дам иному.
Ис 48:9-11

В  каждом Его суверенном и милосердном деянии видно неизменное стремление вознести Свое имя и явить творению Свою славу.
Однако, Он хочет не только царствовать, но и наполнить землю славой Своей (Чис 14:21; Ис 11:9; Авв 2:14; Пс 57:5, 72:19). Трудно недооценить значение последнего факта для проповедника, так как Господь хочет, чтобы новое человечество, искупленное кровью Христа из всякого колена, народа и племени (Откр 5:9), пело Ему торжественный гимн в унисон Его славе. Слава Божья не может отражаться ярко, как в зеркале, в сердцах тех, кто силой заставляет себя преклонить голову перед Ним в знак покорности. Свет Его славы не будет отражаться ярко, если творение подчиняется Ему в рабском страхе, если нет радости в ответ на явление Славного.
Все это может означать только одно. Если Бог посылает в мир глашатаев, чтобы возвестить: “Воцарился Бог твой!”, то цель Его — не принудить людей подчиниться, но привести создание в неописуемый восторг от всего вида Своего великолепия. Мы можем отражать Его величие лишь в том случае, если находим радость в своей покорности. Заставить себя подчиняться — значит оскорбить Его, ибо если нет радости и смирения, то нет места и славе Восседающему на троне.
Иисус так говорил об этом:

… подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое нашед человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет и покупает поле то.
Мт 13:44

Другими словами, величие Небесного Царства подобно сокровищу, которое  человек нашел и теперь готов с радостной покорностью перед Царствующим, восхищаясь Его великолепием, отдать все, что имеет, чтобы приобрести это сокровище. Если Царство Божие воспринимается как сокровище, то покорность будет нам в радость. Следовательно, если цель проповеди — прославить Бога, то способ достижения цели — не заставить, а, наоборот, пробудить радостное желание преклонить колени пред престолом Господа.
Во втором Послании коринфянам Ап. Павел писал:

Ибо мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа; а мы — рабы ваши для Иисуса…
2 Кор 4:5

В шестом стихе Павел развивает эту мысль. Он  говорит уже не просто о господстве, но  о самой сути своей проповеди:

…Потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа.
2 Кор 4:6

Только смирение перед Божьим Сыном может просветить человеческие души до такой степени, что в них, как в зеркале, можно будет увидеть ясное и славное отражение Его величия и красоты.
И между моим стремлением удовлетворить все свои нужды и Его желанием прославить Свое имя нет никакого противоречия. Наоборот, они дополняют друг друга. В этом и заключаются чудо Евангелия и сила, высвобождающая человека от рабства греха. Цель проповеди — слава Бога, отраженная в людских сердцах, радостно преклоняющихся пред Ним. Дайте в вашей проповеди место Его величию. Пусть ваши слушатели утолят свою жажду по Его славе. Пусть Небесное Царство станет сокровищем.

Глава 2
Основание проповеди: Крест Христа

Проповедь — это провозглашение Божьими посланниками Благой вести о том,

что Бог царствует;
что Он царствует, чтобы явить Свою славу;
что Его слава является тогда, когда творение служит Ему с радостью;
что Его стремление превознести Свое имя не противоречит нашему желанию удовлетворить свои нужды;
что однажды земля наполнится Славой Господа, и в унисон с ней будет звучать гимн, воспеваемый Божьим народом, собранным из всякого колена, рода, языка и племни.

Цель проповеди — слава Божья, отраженная в радостном служении Божьих созданий.
Однако на пути достижения этой цели есть два препятствия: Божья праведность и человеческая гордость. Его святая воля заключается в том, чтобы превознести Свое имя.1 Воля же человека заключается в гордом самоутверждении.
Желание Бога праведно. Желание человека — греховно. Именно об этом повествует нам третья глава книги Бытия — грех вошел в мир через искушение: “Вы станете как боги”. Причина нашей духовной гибели — желание стать похожими на Бога.
Наши предки поддались этому искушению, а в них и мы. Гордость  теперь является частью нашей природы. Мы берем в руки зеркало и крутим его в разные стороны, стараясь “поймать” какое-нибудь изображение. И внезапно мы видим отражение Великого Бога!.. Но — о горе…! Мы поворачиваемся к свету спиной, находим свое отражение — и так же, как  Нарциссом, нами начинает овладевать любовь к  жалкому силуэту нашей собственной тени. Мы пытаемся убедить себя — гордясь удачно заключенной сделкой, своими организаторскими способностями, спортивными успехами, недавно приобретенной машиной последней марки, научными достижениями, новыми подвигами Дон Жуана или умопомрачительным количеством косметики на лице — как восхитительно выглядит наша тень в Его лучах. Осознаем мы это или нет, но, поступая таким образом, мы просто ни во что не ставим Его славное имя.
Когда справедливый и праведный Бог изливает Свой гнев на нашу гордыню? Тогда, когда мы через край переполняемся презрением к Его величию.

Поникнут гордые взгляды человека, и высокое людское унизится; и один Господь будет высок в тот  день.
…ибо какое было бы нарекание на имя Мое! славы моей не дам иному.
…и глаза гордых поникнут… и Бог святый явит святость Свою в правде.
…истребление определено изобилующею правдою.

Ис 2:11; 48:11 ; 5:15-16; 10:22

Цель проповеди — слава Божья, отраженная в радостном служении Божьих созданий. И есть два препятствия на пути достижения этой цели: одно заключается в Боге, а другое — в человеке. Гордый человек не может насладиться познанием величия Господа, равно как и Бог не позволит, чтобы  Его праведность стала объектом насмешек.
Будут ли звучать проповеди, прославляющие Его праведность и утоляющие жажду слушающих? Смягчит ли праведный Бог Свой гнев на грех и на тех, кто его совершил? Будет ли сокрушена гордость творения и сможет ли оно, наконец, найти свой покой в Боге? Можем ли мы надеяться? И если да, то на что? Что могут изменить наши проповеди? Смогут ли они пробудить в нас надежду? И есть ли ответы на эти вопросы?
Ответ есть. Это крест Христа. Смерть Христа понадобилась, чтобы преодолеть два препятствия: с одной стороны, сопротивление Бога гордыне человека, а с другой — гордое сопротивление человека Богу. Таким образом, крест Христа — сила, дающая проповеди право как на собственное существование, так и на явление Его милости. Рассмотрим эти два утверждения более подробно.

Крест Христа — сила, узаконивающая проповедь
Мир полон гордости и греха. Праведный же Бог никогда не потерпит рядом с Собой грех. Никогда. Может ли тогда проповедь стать мостом примирения между нами и Ним, мостом, дающим грешникам надежду на спасение?
Эта мысль была очень удачно раскрыта в проповеди Р. С. Спроула “Чему вы еще удивляетесь?”, составленной на основе Ев. от Луки 13:1-5. Пришли некоторые мужи к Иисусу и рассказали Ему о жителях Галилеи, убитых в храме, кровь которых Пилат смешал с кровью их приношений. Но вместо ответа они услышали вопрос, который буквально шокировал их: “Вы думаете,  галилеяне так пострадали из-за того, что  они были грешнее всех других? Нет! Но говорю вам, если не раскаетесь, вы тоже погибнете”. Другими словами, Иисус им ответил: “Вы удивляетесь тому, что эти галилеяне были убиты Пилатом? Лучше бы вы удивлялись тому, что сами еще не мертвы. Если вы не покаетесь, то это может случиться и с вами”.
Спроул правильно указал на большую разницу между человеческим и библейским пониманием наших взаимоотношений с Богом. Человек, сконцентрированный на собственном “Я”, абсолютно не приемлет мысли о том, что Бог может забрать у него жизнь или лишить его радости. Писание же, Слово Божье, не приемлет надежду грешника на то, что Бог должен освободить нас от Своего праведного суда. Какое значение имеет все вышесказанное для проповедника? Проповедник, не льстящий ушам слушателей, а возвещающий библейские истины, всегда будет сталкиваться с проблемой, что многие из его слушателей не только не думают о духовных реалиях, но даже и не подозревают об их существовании. Главнейший вопрос для проповедника заключается в том, как сделать проповедь мостом примирения между Богом и человеком, чтобы дать грешнику надежду на спасение?
На этот вопрос есть прекрасный ответ: через проповедь жертвы Христа на кресте. Об этом мы читаем в Послании к римлянам:

…23все согрешили и лишены славы Божией [славу нетленного Бога променяли на образ творения — Рим 1:23], 24получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, 25которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, 26во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса.

Рим 3:23-26

Этот отрывок из Библии подтверждает то, что крест Христа стал мостом между грешным миром и Богом. Если бы не было креста, то праведность Бога являлась бы только осуждением человечеству. В таком случае, проповедь, направленная на спасение грешника, стала бы бесполезной. Грешные создания не смогли бы прославить Бога в радости о своем спасении.
Этот отрывок учит нас, что все презрели славу Божью (Рим 3:23), что Его праведность заключается в Его желании защищать сияние Своей славы (Рим 3:25). Тем не менее, Бог все же предусмотрел способы, во-первых, явить Свою славу, не угашая при этом ее яркого света, во-вторых, дать этому погибающему во грехе, презревшему Его славу миру вместо осуждения надежду на спасение. И способ этот — смерть Его Сына. Моя гордость обесчестила Его величие. Но Господь заплатил бесконечно большую цену, чтобы изгладить мой грех.
Как сильно искажают значение крестной смерти Христа нынешние “учителя истины”, утверждающие, будто крест Христов — это символ нашей безграничной ценности для Бога: “Ах! мы так дороги Богу, что Он не пожалел Своего Сына!” Библия же утверждает, что крест Христов — символ безграничной ценности Божьей славы и символ несоизмеримо тяжкого греха гордых созданий. Нас должна приводить в ужас сама мысль о том, что понадобилась крестная смерть Сына Божьего, чтобы восстановить сияние Божьей славы, которую мы так долго поносили. Итак, крест Христов — свидетельство Его славы и нашего греха.
Благодаря кресту проповедник получил право на проповедь надежды о спасении. Проповедь без креста не имеет смысла. Без креста проповедь бессильна подарить грешному миру радость оправдания. Крест подобен мосту, соединяющему желание Бога восстановить сияние Своей славы с надеждой и радостью грешного человека.
В конце первой главы мы увидели, что проповедь — это явление миру Благой вести о том, что наше стремление удовлетворить духовные и физические нужды не противоречит желанию Бога явить Свою славу. Сейчас же я хочу показать, что сила проповеди заключается в кресте Христа. Без креста нет и силы. Без него всякие попытки прославить Бога через радость спасения окажутся бесполезными.

Крест Христа призывает нас через проповедь к смирению

Когда проповедник говорит о кресте, в сердца слушателей вселяется дух смирения. Каждый раз во время такой проповеди Бог распинает на кресте гордость проповедника и всего собрания. Новый Завет рисует нам распятие Христа не просто как историческое событие прошлого. Казнь Иисуса повторяется каждый раз, когда мы распинаем свои самонадеянность и самовлюбленность.

…я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира.
Гал 6:14

Ап. Павел не раз говорил о смиряющей силе креста. Ярче всего это раскрывается в первых двух главах первого Послания коринфянам, где апостол говорит о своей проповеди.  Здесь мы узнаем, что главным препятствием на пути проповедования в Коринфе стала гордыня верующих. Они были без ума от речей ораторов, блеска интеллекта, глубины философской мысли. Они наперебой говорили: “Я Павлов”, “Я Аполлосов”, “Я Кифин”.
Когда Павел составлял первые две главы своего послания, его цель была двояка. С одной стороны, он пишет “для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом”. С другой стороны, он хочет, “чтобы было как написано: “хвалящийся хвались Господом”. Другими словами, он, во-первых, не лишает нас счастья радоваться и ликовать о славе Господа в явлении Его величия (ведь мы для этого и были созданы Им). Во-вторых, он хочет, чтобы мы, хвалясь в Господе (а не перед Ним), отражали Его величие, воздали Ему должную славу. Хвалящийся хвались в Господе.
Цели Павла должны стать и нашими целями: слава Бога, поселившаяся в радостных сердцах верующих, и праведная радость сердец, хвалящих Его. Однако часто в сердцах людей поселяется гордость. Чтобы предотвратить этот грех, Павел пишет о том, какое влияние на его проповедь оказывает крест. Его главная мысль (1 Кор 1:18) заключается в том, что “слово о кресте” есть сила Божья, разрушающая гордость проповедника и слушателей, смиряющая нас в радостном преклонении пред Его милостью.
Позвольте мне привести несколько примеров из самого текста (1 Кор 1:17):

…Христос послал меня не крестить, а благовествовать, не  в премудрости слова, чтобы не упразднить креста Христова.

Почему Павел так боялся, что красноречие и философские рассуждения могут унизить крест Христа? Потому что они унижают значение крестной смерти Христа и культивируют в человеке гордость — вместо того, чтобы распинать ее на кресте. Именно это я имел в виду, когда писал, что крест Иисуса является основанием для смирения в проповеди.
Рассмотрим другой пример:

…когда я приходил к вам, братия, приходил возвещать вам свидельство Божие не в превосходстве слова или мудрости…
1 Кор 2:1

Павел преднамеренно избегал показных ораторских речей и интеллектуальных боев. Почему? В чем заключалась сила его проповеди? Ответ находим в  следующем стихе:

Ибо я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого…
1 Кор 2:2

На мой взгляд, для Павла это означало, что он наполнил свой разум распинающей силой креста. Благодаря этому во всем, что бы он ни говорил, от каждого слова исходил запах смерти: смерти собственной самонадеянности, гордости и “хвастовства пред Господом”. Ощущая запах смерти, люди обращались к жизни, жизни Христа, обращались к силе, силе Бога, а не человека.
Но почему? Почему Павел хотел, чтобы в его проповеди люди видели “Бога, а не его самого”?.. Ответ мы находим в пятом стихе:

…чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, а на силе Божией.

Другими словами, цель Павла — прославление Бога, а не проповедника, чтобы люди доверяли Богу, а не человеку. Вот в чем заключается истинная цель проповеди!
В заключение я хотел бы подвести маленький итог этой главы. Крест Христа — это сила проповедника, благославляющая его на проповедь Благой вести: святой Бог может быть прославлен и будет прославлен через радостное смирение грешников пред Ним. Крест Христа также призывает нас через проповедь к смирению. Его крест — это не просто историческое событие “умилостивления за грехи наши”, но и ежедневное распятие собственных грехов.
Крест превозносит славу Бога и смиряет гордость проповедника и слушателей. Крест преподает нам знание о Боге и о христианской этике.
Павел пишет, что проповедь будет бессильна, если проповедник не смирит себя перед крестом (1 Кор 1:17). Ибо от избытка сердца проповедника будут говорить его уста. Поэтому мы переходим к третьей главе — силе Духа Святого.

Глава 3
Дар проповеди: Сила Духа Святого

Отображение величия Бога в проповеди требует, чтобы нашей неизменной целью стало стремление превозносить имя Бога и являть Его народу Божье величие.* Оно также требует, чтобы крест Христов стал силой наших проповедей и смирением нашей гордости.** Однако сами, без Его помощи, мы не сможем действовать. Сила, которой мы достигаем эти цели, есть сила суверенной власти Духа Святого.
Все в нашей проповеди зависит от действия силы Духа Святого! Любая проповедь, если она исходит из искреннего сердца проповедника, возможна только при осознании своей безнадежной слабости. Пробуждаясь воскресным утром ото сна, вы вдруг начинаете ощущать запах серы, исходящий из ада, и освежающий ветер, дующий с небес. Вы открываете конспект проповеди и понимаете, что написанное выглядит просто жалко. Вы падаете на колени и из глубины души взываете к Богу: “Господи, как я слаб! Прах я пред Тобой! Прости меня за дерзость помыслить, что через три часа мои слова станут “запахом смертоносным на смерть” и “запахом живительным на жизнь.” Бог мой, кто достоин этого поприща?”
Филлипс Брукс, обращаясь к молодым пасторам, говорил: “Никогда не думайте, будто вы достойны служить проповедником. Бойтесь, если вы когда-либо поймали себя на этой мысли”.1 Почему он так считал? Потому что Небесный Отец всегда сможет найти способ смирить вас пред Собой. Если вы считаете, что Бог уготовил вам служение проповедника, то послушайте, что говорит нам Ап. Павел:

…8мы не хотим оставить вас, братия, в неведении о скорби нашей, бывшей с нами в Асии, потому что мы отягчены были чрезмерно и сверх силы, так что не надеялись остаться в живых. 9Но сами в себе имели приговор к смерти, для того, чтобы надеяться не на самих себя, но на Бога, воскрешающего мертвых…

2 Кор 1:8-9

И чтоб я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтоб я не првозносился.
2 Кор 12:7

Опасность думать о себе больше, чем должно, и полагаться на собственные силы настолько ужасна, что Бог будет смирять нас каждый раз, когда мы начинаем надеяться на себя, надеяться на свои ораторские способности.
Павел проповедывал “в немощи и в страхе и в великом трепете” (1 Кор 2:3), благоговея перед славой Господа, пребывая в сокрушении духа, сораспялся Христу и избегал всякого красноречия и блеска мысли. И что же? Его проповедь являлась “в духе и истине” (1 Кор 2:4)!
Ни восхищающая убедительность фактов, ни яркость примеров, ни ясное доктринальное учение не смогут произрастить в сердцах верующих что-либо достойное, если в нашей проповеди не будет явления Духа и Его силы. Цель проповеди — слава Божья, отраженная в радостном служении Божьих созданий.
Но разве возможно воздать Ему должную славу через такое внешнее человеческое служение, как проповедь? Первое Послание Петра (4:10-11) содержит поразительный ответ на этот вопрос:

10Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил, как добрые домостроители многоразличной благодати Божией. 11Говорит ли кто, говори как слова Божии; служит ли кто, служи по силе, какую дает Бог, дабы во всем прославлялся Бог через Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

Петр говорит, что наши слова и дела должны быть основаны на силе Божьей. Результатом же их станет слава Божья. У Кого в руках власть, Тот и дает силу — Тому и слава. Итак, чтобы достичь нашу цель — то есть цель проповеди — нам необходимо проповедывать богодухновенное Слово в силе Духа Божьего.
Я хотел бы посвятить оставшуюся часть этой главы раскрытию двух аспектов проповеди: во-первых, Писания как богодухновенного Слова, во-вторых, силы Божьей как результата помазания Духом. Мы не сможем воздать Ему должную славу, если не научимся полагаться на Слово Духа, силу Духа и пребывать в смирении и кротости.

Полагайтесь на Библию — дар Слова Духа

Как много нужно сказать об использовании Писания в проповеди! В этом смысле ”полагаться на Святого Духа” означает искренне верить, что “все Писание богодухновенно и полезно для научения , для обличения, для исправления, для наставления в праведности” (2 Тим 3:16), что “никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым” и что всякое Слово Писания “не от человеческой мудрости”, а “от Духа Святого”.
Служение проповедника процветает там, где Библия почитается за богодухновенное и безошибочное Слово Бога. Проповедь умирает там, где Писание почитается за всего лишь сборник ценных высказываний.
Однако нельзя утверждать, что успех проповеди обеспечивается простым признанием безошибочности Библии. Существует много “способов” снизить эффективность, силу и авторитет проповеди. Как часто слова Писания вырываются из контекста! Как часто в Церкви культивируется атмосфера двусмысленности! Как часто люди утверждают, что Библия была написана для людей того времени и сегодня уже не имеет к нам ни малейшего отношения!
Там, где процветают подобные взгляды на учение, там Писание будет молчать, а проповедь станет всего лишь способом высказывания мнения верующих по тем или иным вопросам современности. Разве это имел в виду Павел, когда писал письмо Тимофею:

1Итак заклинаю тебя пред Богом и Господом (нашим) Иисусом Христом, Который будет судить живых и мертвых в явление Его и царствие Его: 2проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием. 3Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; 4и от истины отвратят слух и обратятся к басням.
2 Тим 4:1-4

Слово! Вот центр всего! Всякая христианская проповедь должна разъяснять библейский текст и учить слушателей применять его в жизни. Наш авторитет проповедников, посланных Богом, утверждается на личной верности Писанию, и наоборот. Многие проповедники сегодня говорят, будто они в своих проповедях раскрывают смысл Писания, ограничиваясь при этом всего лишь простым  упоминанием текстов. Они не показывают своей пастве, что  все их утверждения и рассуждения исходят исключительно от Слова Божьего, из конкретных мест Писания. В результате некоторые служители практически не открывают Библию.
Одна из самых больших проблем проповедников, особенно молодых — то, что они не используют текст Писания для подтверждения мысли, высказанной в проповеди. Неужели их учили, что текст Библии нужно прочитать только в самом начале проповеди, а затем, отложив ее в сторону, продолжать делиться своими мыслями на протяжении тридцати минут или еще долее того? Результатом такой проповеди может стать то, что наши верующие будут наощупь пробираться по Слову Божьему, всякий раз удивляясь — неужели то, что они услышали, действительно есть в Библии?
Нам нужно научить наших слушателей открывать Библию и водить пальцем по строчкам, которые мы зачитываем. Нам нужно цитировать стихи и объяснять их значение. Точно указывайте строчку, читаемую вами. В противном случае слушатели не смогут уследить за ходом мысли, будут листать страницы Писания, недоумевая при этом, откуда проистекает ваша мысль. Затем берите следующий стих и также объясните его значение. Если для подтверждения мысли требуется зачитать другой стих, то читайте его! Не говорите просто: “Как сказал Иисус в Нагорной проповеди…” Всегда и везде каждая строка Писания должна быть истолкована с точки зрения ее практического применения. Если мы передаем Слово только в устной форме, то тем самым мы просто принижаем способности прихожан.
Подобное отношение не приносит славы Божьему Слову и Духу Святому. Я призываю вас полагаться в своей работе на силу Духа Святого, насыщая проповеди Его Словом. Нам также следует полагаться  на Духа Святого в таком деле, как толкование Писания. Ап. Павел в первом Послании коринфянам писал, что истолковывает духовные истины духовным людям (то есть тем, в которых живет Святой Дух), так как “душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием” (1 Кор 2:13-14). Чтобы понять Писание, необходимо содействие Духа Святого. Благодаря Ему в процессе толкования стиха мы ничего не добавляем и не убавляем от него. Напротив, мы настойчиво, дисциплинированно, смиренно принимаем истину, не повреждая ее. Как часто бывает, что мы бьемся над стихом, но в определенный момент Дух Святой раскрывает нам его во всей полноте!
Я призываю вас последовать примеру Джона Уэсли, тому, как он полагался на силу Духа: “Господи, пусть эта Книга всегда будет передо мной! Чего бы это ни стоило —  дай мне Твою Книгу! Вот Она! Здесь сокрыто все знание, нужное мне. Мне нужна только эта Книга”.2
Я, конечно, не утверждаю, что чтение других книг или знание жизни не нужно. Однако отрицание необходимости изучать Библию очень опасно. Когда пастор заканчивает семинарию и приступает к служению в церкви, то в его жизни уже нет ни занятий, ни заданий, ни преподавателей. Есть только пастор, его Библия и его книги. Подавляющее большинство проповедников не разделяют мнения Джонатана Эдвардса, к которому он пришел, когда ему было чуть больше двадцати: “Решено — буду изучать Писание со всякой настойчивостью, постоянством, во всякое время, когда только выпадет возможность, постепенно постигая, возрастать в познании Писания”.3
Авторами самых сильных проповедей являются люди, которые постоянно возрастают в Слове Божьем. Их радость — это закон Господа, над которым они размышляют день и ночь. Сперджен писал о Джоне Буньяне: “В каждом сосуде его тела течет кровь Слова Господа. Он источает саму суть Библии. Ни одна фраза, сказанная им, не обходится без цитаты из Писания, ибо вся душа его преисполнена Его Словом”.4 Такими же должны быть и наши души. Вот что означает “полагаться на дар Слова Духа”.

Полагайтесь на дар силы Духа Святого

Немаловажным элементом проповеди является испытывание на себе силы Духа Святого. В первом Послании Петра (4:11) говорится, что если кто служит, то пусть служит по силе, которую дает Бог, чтобы во всем прославился Господь (не слуга!). Слава достается Тому, Кто дает силу. Как же проповедовать в силе Духа? Или, другими словами, как служить (например, через проповедь), используя силу Другого? Ап. Павел писал:

…я более всех их потрудился; не я впрочем, а благодать Божия, которая со мною.
1 Кор 15:10

Ибо не осмелюсь сказать что-нибудь такое, чего не совершил Христос чрез меня, в покорении язычников вере, словом и делом…
Рим 15:18

Что нам необходимо сделать, чтобы проповеди стали явлением силы Бога, а не нашей собственной?
Я сам ищу ответы на эти вопросы каждый раз, когда проповедую. Меня иногда не удовлетворяет качество моих проповедей — впереди еще много работы. Я хотел бы в полной мере увидеть плод, который приносят мои проповеди, но даже в своей собственной церкви я еще не вижу той силы возрождения и пробуждения, которую хотел бы видеть. Я борюсь с разочарованием, приносимым в церковь грехом, слабостью свидетельства погибающему миру о Христе. Поэтому было бы слишком самонадеянным сказать, что я знаю, как надо проповедовать в силе Духа Святого. Именно поэтому я могу поделиться лишь тем, чему сам научился в поисках явления силы Духа Святого через проповедь.
Для себя я вывел пять принципов, которым стараюсь следовать в процессе подготовки к проповеди. Мне они необходимы для того, чтобы будущая проповедь была сказана не моей, а Божьей силой.
Представьте меня сидящим на стуле за кафедрой Вифлиемской Баптисткой церкви. Воскресное утро. Время — пятнадцать минут одиннадцатого. Затихают последние аккорды гимна, один из моих ассистентов выходит вперед и зачитывает отрывок Писания, по которому будет   проповедь. Пока он читает, я склоняю пред Господом голову для того, чтобы до начала этого святого момента — проповеди — мысленно повторить свои пять принципов.

1. Я смиряюсь перед Господом, признавая свою полную беспомощность, и еще раз осознаю истинность стиха из Евангелия от Иоанна 15:5:

Я есмь Лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего.

Я признаю, что без Него мое сердце перестанет биться, глаза перестанут видеть, память предаст меня. Без Него я не смогу сосредоточиться и думать только о Нем. Без Него я начну сомневаться в Его существовании. Я не смогу дарить людям любовь, испытывать святой страх перед истиной, которую предстоит возвещать через проповедь. Без Него мои слова уйдут в пустоту и не будут услышаны, ибо кто как не Он Один может воскресить разум слушателей? Что я могу без Тебя, Бог мой?

2. Поэтому я молю Его о помощи. Я взываю, чтобы Он даровал мне понимание, силу, смирение, любовь, память, свободный дух. Все это так нужно для проповеди, дабы воздать Ему славу, подарить Божьему народу радость, возбудить единство избранных Божьих. Я вспоминаю Его слова:

…призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня.

И я с радостью принимаю это приглашение. Конечно же, я молю Его не об избавлении. Я готовлюсь к каждой проповеди практически в постоянной молитве о помощи. Я поднимаюсь в воскресенье за три с половиной часа до начала церковной службы и провожу два часа в молитве. И все это время я ищу поддержки и помощи в Слове, чтобы Его обетования стали опорой для следующего шага…

3. Я доверяюсь Ему. Доверяясь Ему, я не просто надеюсь на Божью милость и благость, но и на Его конкретные обещания, которые могу применить в данный час. Я полагаю, что упование на такие слова Бога, обращенные ко мне, становится мечом, побеждающим нападки сатаны во время проповеди. Недавно меня укрепили слова псалма 39:18:

Я же беден и нищ, но Господь печется о мне. Ты — помощь моя и избавитель мой; Боже мой! не замедли.

Я запоминаю стих ранним утром, повторяю его про себя в момент перед проповедью, верю ему, защищаюсь им от сатаны и…

4. Я проповедую с уверенностью, что ни одно Его слово не останется без результата. Я могу засвидетельствовать, что несмотря на то, что Господь медлит с явлением всех благословлений (которые я так хочу увидеть!), Он не раз являл Свою Славу мне и Своему народу, находящемуся в радостном смирении пред Ним. И поэтому я предпринимаю последний шаг…

5. Я благодарю Господа. В конце проповеди я воздаю Ему благодарность за то, что он укрепил меня на проповедь истины Его Слова, цены, заплаченной на кресте, на провозглашение в силе Духа (хоть в какой-то степени) во славу Его имени.

Глава 4
Проповедь: серьезная и радостная

Почти два с половиной века назад служение замечательного богослова, Божьего человека и великого проповедника зажгло сердца тысяч верующих. Имя этого человека — Джонатан Эдвардс. Отдавая должное его таланту, многие могут сказать, что за всю историю церкви другого такого богослова не было (хотя первое место всегда будет оставаться незанятым). Эдвардс, конечно, не был идеальным человеком, но  сколько уроков о нелегком труде проповедника мы можем почерпнуть из его жизни!
Будучи еще очень молодым, он обнаруживал глубокую убежденность и напористость во всем, что бы ни делал. Однажды он написал в своем дневнике: “Решено, что буду жить всеми силами, покуда жив”. Его проповеди от начала и до конца были воплощением строгости и серьезности: 1200 проповедей — и ни одной шутки.
Во время проповеди, посвященной его рукоположению в 1744, он произнес следующие слова: “Если служитель церкви светит без тепла, развлекает слушателей заученными, безвкусными речами, из-за отсутствия святости, в которых нет и намека на огонь духа, рвения о Господе и благосостоянии душ, то он просто доставляет удовольствие ушам прихожан, заполняя их головы пустой болтовней, которая не может ни сердце согреть, ни душу спасти”.1
Эвардс был более чем убежден в реальности славы небес и ужаса ада, что и сделало его проповеди и все служение таким искренним. Он подвергался серьезной критике за активное участие в движении духовного Возрождения. Чарльз Чанси, священник из Бостона, обвинял Эдвардса и других за то, что они возбуждают слишком много чувств своим до ужаса серьезным отношением к спасению души. На что Эдвардс ответил:

Если бы вы увидели своего ребенка в доме, охваченном пламенем, и ему угрожала опасность сгореть заживо, а он отказался  покинуть горящее здание, не осознавая при этом всей опасности положения, то стали бы вы — сказав раз, сказав два — безразличным тоном продолжать предлагать ему спастись? Разве вы не стали бы кричать, от всего сердца уговаривать, объяснять всю опасность его положения, риск погибнуть в любую минуту — и делать это любыми возможными способами? Если бы вы говорили безразличным тоном, со скучающим видом, будто обсуждаете обыденные, ничего не значащие вопросы, то возникло бы сомнение — в своем ли вы уме?

И мы, кому поручено заботиться о душах, знаем, что есть ад, что есть проклятие, осознаем ужас положения наших слушателей, понимаем, что им грозит страшная опасность, которую они не видят. А разве это не моральное преступление — умолчать об этом, не объяснить тяжесть их несчастного положения, не предложить им бежать от этого, не кричать об этом?2

По свидетельству современников Эдвардса, его проповеди оставляли неизгладимое впечатление у верующих церкви в Нортхэмптоне. Он, конечно, не обладал такими же ораторскими способностями, как Джорж Уитфилд. В те дни пробуждения от духовного сна Эдвардс всегда лишь зачитывал рукописный текст проповеди, сопровождая чтение немногочисленными, суховатыми жестами.
В чем же тогда заключалась сила его проповедей? Серено Двайт, автор мемуаров об Эдвардсе, утверждал, что успех его проповеди отчасти являлся результатом “всепроникающего праздничного настроя ума — во всем, что бы ни делал Эдвардс, в его книгах и даже в его манерах можно было видеть торжественность, которую он ощущал, находясь в присутствии Бога. Это торжественное ощущение отражалось буквально во всем: в том, как он готовился к проповеди, как вел себя во время служения. Такое настроение захватывало слушателей сразу и бесповоротно”.3 Двайту довелось однажды спросить одного из слушателей Эдвардса, был ли тот красноречивым проповедником. И вот что он услышал в ответ:

Его речь была монотонной и маловыразительной. Редкие жесты руками и нечастые перемещения по кафедре. Он не стремился угождать вкусам слушателей, поразить чье-либо воображение некоей элегантностью стиля или красивыми иллюстрациями. Но если под красноречием понимать силу, помогавшую ему  раскрыть перед слушателями важнейшие библейские истины, силу аргументов, произносимых с таким пылом и накалом чувств, когда, казалось, вся душа проповедника оказывалась во власти проповеди, ее смысла и способа ее выражения — да так, что все слушатели были от начала и до конца пленены его словами, оставлявшими в памяти неизгладимое впечатление от всего услышанного — тогда, несомненно, г-н Эдвардс был самым красноречивым проповедником из всех, кого я когда-либо слышал.4

Накал чувств, сила аргументов, всепроникающий праздничный настрой, привкус благости, пыл духа, рвение в Господе — вот отличительные черты серьезного отношения к проповеди. Серьезное отношение к своему призванию — вот чему нам нужно научится у Эдвардса  в первую очередь. Нельзя легкомысленно относиться к Божьему Слову и проповеди.
В Шотландии, сто лет спустя после Эдвардса, был “обращен в веру” пастор маленького прихода городка Киллгэни. Его звали Томас Чалмерс. Он стал пылким евангелистом, вдохновителем многих христианских миссий; он прослужил пастором в Глазго, преподавал в Университете Св. Андрея и в Эдинбурге. Чалмерс стал поистине легендарным проповедником еще при жизни.
Тем не менее, Джеймс Стюарт утверждал, что Чалмерс проповедывал “со сбивающим с толку акцентом провинциала, у которого практически полностью отсутствовали выразительные жесты; вцепившись руками в рукопись проповеди, он водил пальцем по строчкам текста”.5 Эндрю Блэквуд говорил, что Чалмерс “приростал к бумаге и использовал длинные предложения”.6 В чем же тогда заключался его секрет? Джон Мэйсон ответил на этот вопрос так: “В его до корня волос искренности”.7
Я глубоко убежден, что служение проповедника нужно исполнять “до корня волос искренно.” Нам, конечно, не грозит “опасность” копировать Эдвардса, Чалмерса и их духовных праотцов пуритан. Мы так далеко отошли от  высоких представлений о проповеди, что не сможем повторить их подвиг, как бы ни старались. Они читали проповеди по бумаге, в течении двух часов, использовали длинные, неудобоваримые фразы, практически не прибегали к иллюстрациям — но сила заключалась в их искренности. В данном случае быть искренним означало быть серьезным. Большинство людей даже и не подозревают, что проповедь может быть глубокой по содержанию, искренней, пылкой, захватывающей ощущением присутствия Самого Бога. Сегодня, когда мы слышим подобную проповедь, в голову приходят только такие слова: угрюмая, скучная, мрачная, сердитая, унылая, грубая, недоброжелательная.
Попробуйте во время служения водворить в церкви святую тишину — и можете быть уверены, кто-нибудь да скажет, что атмосфера была недоброжелательной и холодной. Чаще всего отсутсвие легкомысленного “щебета” воспринимается как холодная недоброжелательность. Люди либо не познали, либо имеют очень небольшое представление о глубоком чувстве радости от ощущения строгости и серьезности. Поэтому они в поисках радости прибегают к единственно известному им способу: быть легкомысленными.
Пастора быстро уяснили, как найти самый легкий путь к сердцам прихожан. Стремясь подарить радость, создать дружественную атмосферу, они культивируют в прихожанах легкомысленность. Это заметно во  всем: в манере держаться, небрежном отношении к словам. Подобное понимание своего призвания стирает из нашего разума воспоминания о “до корней волос искренности” Чалмерса или всепроникающей торжественности Эдвардса. В результате мы видим, что атмосфера богослужения и стиль проповедей буквально покрыты язвами обыденности, ветренности, беззаботности, несерьезностью и общим настроем на то, что вечное и необъятное не имеет отношения к служению воскресным утром.
Я хотел бы подвести небольшой итог всего сказанного, выразив это в одном предложении: “Пусть радость и серьезность сольются в жизни и проповеди пастора так, чтобы они отрезвляли беззаботных и подслащали бремя святых”. Я употребил слово “подслащали” потому, что оно подчеркивает важную роль радости в облегчении тяжкой ноши верующих. Такой подход не оставляет место мелким попыткам посеять легкомысленность среди верующих. Любить людей не означает игнорировать духовную действительность — вот откуда проистекает понимание важной роли серьезного отношения к проповеди. С другой стороны, любить людей не означает отягощать ношу верующих послушанием, не давая им при этом радости, которая поможет вынести эту ношу. Отсюда проистекает осознание важной роли всего радостного в проповеди.
Радость в проповеди — это действие, исполненное любви. Каждый раз, когда я говорю людям, что истинная любовь пастора заключается в постоянном поиске счастья через служение Слову, я вижу на лицах собеседников удивление. Их всегда учили тому, что  нужно отказаться от собсвенной радости ради того, чтобы она была у других. Это-то и означает быть беззаветно любящим человеком. “Ничего страшного, если вы вдруг, нежданно-негаданно почувствуете себя счастливым (если это только возможно с точки зрения психологии). Поиск же собственного счастья — это плохо”.
Я же утверждаю прямо противоположное. Если вас не посещает радость служения, то вам не хватает самой главной составной части любви. Если вы лишаете себя радости в служении Слову, то вы поступаете против Бога и ваших верующих. Прочтите:

Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтоб они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас не полезно.
Евр 13:17

Пастор, действительно любящий прихожан своей церкви, прочитав эти стихи, уже не сможет безразлично относиться к чувству радости, испытываемой от служения. Этот отрывок учит нас тому, что безрадостное служение не приносит пользы людям. Поэтому любовь к  людям не означает отрицание радости в служении Слову. Ап Петр говорит то же самое, но только в форме заповеди:

2Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, 3и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду…

1 Пет 5:2-3

Слова “охотно” и “усердно” являются знаменами радости.
Итак, наслаждение в служении является необходимой составной нашей любви. Почему? Одна из причин заключается в том, что мы не можем давать людям то, чего у нас нет. Если вы не даете радости, то вы уже учите закону, а не Евангелию. Пастор, служащий в безрадостном “послушании”, передает свое настроение слушателям. Это уже называется лицемерием и путами закона, а не свободой тех, чье иго благо и бремя легко.
Вторая причина кроется в том, что служитель церкви, на лице которого нет радости, не прославляет Бога. Он не может прославлять Бога своей жизнью, думая, что познание Бога и служение Ему не приносит удовольствия и радости его душе. Заскучавший и утомленный экскурсовод в горах Альп бесчестит величие гор и противоречит самой их сути.
Филлипс Брукс утверждает, что успех проповеди заключается в наслаждении, которое проповедник испытывает от своей работы. Вот что он писал: “Наивысшая радость состоит в величайшей цели: прославить Господа и спасти души людей. Нет другой такой радости, которая могла бы сравниться с ней. Знакомясь с жизнями величайших проповедников прошлого или видя сильных проповедников Слова сегодня, мы начинаем ощущать глубокую радость, испытываемую ими в служении”.8
Таким образом, радость, наполняющая проповедь — это, с библейской точки зрения, необходимость, требующаяся от тех, кто любит людей и хочет пославить Бога, желает достичь служением эти две величайшие цели.
Какая же разница между радостью Эдвардса и улыбками и шутками тех пасторов, для которых понятие “счастье” не имеет ничего общего со святой строгостью? Эдвардс писал: “Все благодатные чувства — это сладкий аромат для Христа, наполняющий души христианина небесной свежестью; они — чувства смиренного сердца”.9 Только осознание тяжкого бремени наших грехов, величия Божьей святости и важности нашего призвания как проповедников может придать  радости привкус смирения и строгости.
Серьезная проповедь имеет право на существование, так как проповедь Самим Богом предназначена для того, чтобы обращать грешников, пробуждать церкви, способствовать постоянству святых в вере. Если она не может выполнить эти задачи, то последствия будут весьма плачевны.

Ибо, когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих.
1 Кор 1:21
Господь спасает грешный мир от полной гибели через проповедь. Ап. Павел особенно остро осознавал эту ответственность:

15Ибо мы Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих: 16для одних запах смертоносный на смерть, а для других запах живительный на жизнь. И кто способен к сему?
2 Кор 2:15-16

Когда я проповедую, в моем мозгу стучит мысль: “Сейчас на чаше весов вечности находятся души грешников!” Если эта мысль не делает проповедника серьезным и искренним, то люди неосознанно научатся тому, что к аду и раю можно относиться легкомысленно. Мне становится страшно при мысли, что именно такое небрежное отношение сквозит сегодня со многих кафедр. Джэймс Дэнни писал: “Никто из смертных не может прославлять одновременно свой ум и Христа-Спасителя”.10
Джон Генри Джоуэт утверждал: “Невозможно достичь потаенных уголков человеческой души, пользуясь приемами конферансье или шута”.11 Однако многие проповедники по-прежнему убеждены, что они должны сказать что-нибудь смешное.
Я заметил, что некоторые проповедники даже боятся “до корня волос искренности” Чалмерса. Я много раз видел, как проповедник создавал особую атмосферу, особую тишину в церкви, и затем, видимо, намеренно, быстро развеивал ее легкомысленной шуткой, каламбуром или колкостью.
Похоже, что сегодня целью пастора стало рассмешить людей, а не привести к покаянию. Если люди смеются — значит, им хорошо. Если им хорошо — значит, вы им нравитесь. Если вы им нравитесь — значит, они идут за вами. Если они идут за вами — значит, у вас есть сила. Выходит, что игнорирование в проповеди реальности греха, святости Бога, опасности ада и необходимости смирения являются признаками успешного общения. Я не перестаю удивляться — на конференциях пастора говорят о том, что мир нуждается в духовном возрождении, а затем сами же создают атмосферу, в которой оно никогда не появится.
Недавно я прочитал книгу Уильяма Сприга “Лекции о возрождении” и воспоминания Асахэл Неттлетона, вдохновенного евангелиста времен Второго Великого пробуждения. Глубокое и непреходящее духовное пробуждение было исполнено идущим от Духа серьезным отношением людей к служению. Вот некоторые выдержки из воспоминаний о Неттлетоне:

Осень 1812 года. Южный Салем, Коннектикут: “Его проповедь внесла торжественность в умы людей… Серьезное отношение к служению быстро передалось всем и вопрос о вере стал доминирующим, присутствуя теперь в любом разговоре.” Весна 1813 года, Северный Лайм: “В начале служения никакой особой серьезности не было. Но уже очень скоро некая торжественность проникла во все уголки собрания.” Август 1814 года, Восточный Грэнби: “Эффект, произведенный его появлением, был подобен эффекту удара молнии: все здание школы было забито трепещущими верующими. Собрание наполнилось торжественной и серьезной атмосферой.”12

Рассуждая о силах, способствующих духовному возрождению, Спрагью в первую очередь упоминает такое качество, как серьезность:

Я обращаюсь к тем, кто жил во время духовного Возрождения. Разве вы не ощущали на себе присутствие того праздничного, торжественного отношения?.. Любое желание быть беспечным было бы неуместно. И совершенно нелепо полагать, что с подобной работой можно справиться, используя любые методы — лишь бы избежать глубоко серьезного отношения, или же делать, что-либо с целью пробудить несерьезные чувства. Подобное отношение никому даже не приходило в голову. Когда Святой Дух вселяется в сердца собравшихся, тогда уже нет места нелепым анекдотам, нелепым выражениям, нелепым жестам, нелепому отношению. Такое отношение огорчает Святой Дух, потому что прямо противоречит тому, для чего Он был послан: обличению грешников в грехе и обновления их покаянием.13

Читая эти строки, мы начинаем понимать, что подобная историческая ситуация была весьма очевидна и проистекала из самой природы духовных вещей. Однако, несмотря на то, что многие пастора и понимают это и оплакивают отсутствие признаков Возрождения в наши дни, они все же остаются верными своей старой напыщенной манере держаться на кафедре. Мне иногда кажется, что именно легкомысленность является главнейшим врагом истинного взращивания духовных плодов в душах людей.
Чарльз Сперджен обладал поистине хорошим и здоровым чувством юмора. Используя его, он мог добиваться большого эффекта. Однако Робертсон Николл спустя три года после смерти великого проповедника Сперджена написал: “Благовестие, основанное на смехе, привлекает массы народа, но сжигает душу в пепел и убивает всякие начатки веры. Многие, не имея четкого представления о его проповедях, называют их “юмористическими”. На самом же деле еще не было другого такого проповедника, чей тон был бы от начала и до конца искренним, ревностным и торжествующим”.14
По глубокому убеждению Сперджена, юмор и смех в проповеди должны занимать надлежащее место. Будучи преподователем, он учил, что “мы должны бороться, особенно некоторые из нас, со своим стремлением к легкомысленности. Есть большая разница между святой радостью, которая есть добродетель, и общей легкомысленностью, которая есть порок. Легкомысленный человек не умеет смеяться от всей души, а может только шутить по разным поводам. Такой смех — несерьезен, пуст и подделен”.15
Одним из признаков сего века стало то, что проповедники являются знатоками больше смеха, чем слез. Ап. Павел говорил о грешниках со слезами, потому что они поступали “как враги Креста Христова” (Фил 3:11). Без такого плача возрождение не наступит, не будет и глубокого, постоянно пребывающего обновления.
Представьте себе, что пастор начнет пасхальную проповедь не с шутки или милой истории, а словами Джона Донна: “Какое море может поделиться со мной своими водами, чтобы мне хватило их исплакать, когда я думаю, что могу не увидеть в день воскресения по правую руку Бога одного из тех, кто сейчас смотрит на меня”.16 Разве после таких слов собрание не исполнилось бы духом любви и прозрения?
Серьезность и искренность — важные составляющие проповеди. И не только потому, что проповедь является орудием в руках Бога, спасающего души грешников и пробуждающего церковь, но и по той причине, что проповедь — это инструмент, требующийся для постоянства святых в вере. Павел писал Тимофею:

Посему я все терплю ради избранных, дабы и они получили спасение во Христе Иисусе с вечною славою.

2 Тим 2:10

Труд ради избранных Божьих — не просто сладкая помадка на торте их вечного пребывания в вере. Проповедь — это средство, предназначенное Богом для вечного утверждения в вере. Вечное пребывание в благодати — дело не одного верующего, взятого отдельно, но всей церкви (Евр 3:12-13), и проповедь — это один из способов сохранения в ней. Бог действенно призывает нас Словом и им же действенно хранит нас до дня соединения во Христе.
Мы можем сказать, что вечная гарантия спасения несомненна для христиан. Однако необходимо избегать такого понимания — если я спасен, то теперь вправе делать все, что угодно. Оно уничтожает всю искренность служения проповедника Божьим святым. С библейской точки зрения, Бог использует в церкви средства благодати для сохранения Своих детей в вере. Одним из таких средств благодати является проповедь Слова Божьего. Каждое воскресенье наши церкви находятся на фронтовой линии, разделяющей небеса и ад — и не только из-за присутствия на богослужении неверующих, но и потому, что наши прихожане спасены, “если только пребывают тверды и непоколебимы в вере” (Кол 1:23). Ап. Павел связывает непоколебимость веры с проповедью Слова Божьего через благовестие (Рим 10:17).
Естественно, что каждый проповедник со всей искренностью может вскликнуть: “Кто же способен сделать это: спасать грешные души, возрождать церкви, сохранять святых в благодати!?” Я же в ответ хочу только повторить уже сказанное выше: пусть радость и серьезность сольются в жизни и проповеди пастора так, чтобы они отрезвляли беззаботных и подслащали бремя святых. Любить людей не означает легкомысленно относиться к духовной действительности, которая, напротив, должна внушать нам благоговение (отсюда — серьезность в служении). Любить людей не означает отяжелять их ношу безрадостным послушанием (отсюда — радость в служении). Ниже приведены семь практических советов, которые, возможно, помогут взрастить серьезность и радость в проповеди.
Во-первых, стремитесь на деле, с искренним и серьезным отношением в сердце, везде и во всем жить свято. Это необходимо потому, что нельзя в воскресенье быть кем-то одним, а в течении недели — другим. По крайней мере, долго вы так не продержитесь. Нельзя быть “до корней волос искренним”, читая проповеди, и легкомысленным на Совете или званом обеде в церкви. Также невозможно явить славу Бога и через радостное проповедование, если в течении недели вы были угрюмы, мрачны и недружелюбны. Стремитесь быть не проповедником, а человеком.
Второе. Пусть ваша жизнь, особенно ваша учеба, станет постоянным общением с Богом в молитве. Аромат Бога не пребудет на человеке, который не пребывает пред Богом. Ричард Сисил говорил: “Основным недостатком христианских служителей является отсутствие привычки проводить время с Богом”.17 Мы призваны к служению Словом и молитвой, потому что без молитвы Бог, которого мы так стремимся познать через изучение Писания, останется для нас Богом, не внушающим ни страха, ни вдохновения.
Плодотворное изучение Слова и горячая молитва живут вместе и умирают вместе. Б. Б. Уорфилд вспоминает, как однажды кто-то ему сказал, что десять минут на коленях приносят больше истинного и глубокого  знания о Боге, чем десять часов, посвященных изучению книг. На что Уорфилд ответил: “Что? Вы хотите сказать, что нет ничего более плодотворного, чем десять часов, проведенных на коленях перед книгами в молитве?”18 Пусть наше отношение к проповеди, равно как и подготовка к ней, будут такими же. Коттон Майерс придерживался правила, что после каждого нового написанного параграфа проповеди он останавливался для молитвы, исследования своего сердца, чтобы спроецировать в нем свои святые впечатления о предмете будущей проповеди.19 Без подобного молитвенного отношения мы не сможем удержать серьезность и радость пред троном Благодатного.
Третье. Читайте книги, написанные теми, “в чьих жилах течет сама Библия”, теми, кто живет истинами, о которых пишет. Совет одного профессора семинарии, где я учился, изменил мою жизнь. Он посоветовал мне выбрать одного из великих богословов и “погрузить” себя в его жизнь и книги. Сейчас я вижу, что это действительно очень мне помогло. Я решил, что буду жить “вместе” с Джонатаном Эдвардсом.  Начиная со времени моей учебы в семинарии каждый день, из месяца в месяц через него я узнавал и других самых убежденных в своей вере людей: Кальвина, Лютера, Буньяна, Баррофа, Бриджеса, Флавела, Оуэна, Чернока, Гюрнолла, Уатсона, Сиббса, и Райля. Ищите книги, написанные людьми, которые были “до корней волос” убеждены в своей вере в Бога, и вы увидите, что эти книги поведут вас путями радости, и сделают это лучше, чем любые произведения современных писателей.
Четвертое. Обращайте свой разум к созерцанию смерти. Господь иногда медлит, но она неизбежна, и об этом всегда важно помнить. Наивно полагать, что смерть не имеет никакого отношения к нашей жизни и к проповеди. Эдвардс был тем, кем он был — со всей своей  глубиной и силой (будучи отцом одиннадцати достойных верующих детей) — благодаря тем решениям, которые он принял еще в молодости:

9. Решено, что буду помногу, всегда думать о своей смерти и обстоятельствах, приводящих к ней.

55. Решено, что буду изо всех сил стараться сделать все возможное, чтобы поступать так — и думаю, что этот путь верный — как будто я уже видел счастье небес и мучения ада.20

Похоронные церемонии, в которых я принимаю участие, всегда производят на меня отрезвляющее действие. Перед тем, как что-либо сказать, я представляю себя, или мою жену, или моих сыновей лежащими там, в гробу. Смерть и болезнь удивительно быстро изгоняют туман обыденности из нашей жизни, меняя его на мудрость, серьезность и радость надежды воскресения.
Пятое. Всегда помните о том, что вы как проповедник подвергнетесь более строгому суду:

Братья мои! не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению…
Иак 3:1

Автор Послания к евреям, обращаясь к пасторам, писал:

Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтоб они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас не полезно.
Евр 13:17

Слова Павла звучат как еще более строгое предупреждение:

26Посему свидетельствую вам в нынешний день, что чист я от крови всех; 27ибо я не упускал возвещать вам всю волю Божию.
Деян 20:26-27

Очевидно, что игнорирование или неверность Божьему Слову, или учение не во всей его полноте оставят наши руки запачканными в крови прихожан. Серьезное и ответственное отношение ко всему вышесказанному, а также радость ожидания успешного окончания поприща отточат всякое дело, которое мы будем делать.
Шестое. Всегда берите в пример Иисуса. Он был добр, мягок и нежен — как и должно быть праведнику. Он не был угрюмым. Современники говорили об Иоанне Крестителе, будто он одержим бесом, а об Иисусе — что Он был чревоугодник, пьяница, друг мытарей и грешников. Иисус не страдал манией уничтожать в человеке радость. Он познал горе, был мужем скорбей. Никогда с Его уст не срывалось небрежное слово, не звучали легкомысленные проповеди. Мы знаем, согласно Библии, что Он никогда не шутил, и весь Его юмор был только ножнами для острейшего лезвия меча истины. Иисус — величайший пример для проповедника. Толпы людей слушали Его с радостью, дети сидели на Его коленях, женщинам Он оказывал должное уважение. Тем не менее, никто до Него не говорил об аде так часто, словами, вселяющими ужас.
Седьмое. Всеми силами жаждайте познать Бога, смиряйте себя под Его крепкую руку (1 Пет 5:6). Не довольствуйтесь короткими прогулками вашей церкви у подножья гор Его славы. Поднимитесь на ранее неприступные утесы Его величия. Пусть истина наполняет ваши сердца и пусть высоты Божьи никогда не истощаются. Взбирайтесь к тем вершинам, которые вы видите там, высоко, исчезающими в облаках, от которых вас отделяют многие километры величественной красоты Бога. Взбирайтесь ввысь, размышляйте о тех грядущих временах, когда вы воочию узрите Бесконечное Существо Бога. Да укрепится ваша радость в Его славе, и пусть в вашем серце поселится серьезность

Часть 2. Превозносить Бога в проповеди: как?
Жизнь и служение Эдвардса как руководство для проповедника

Еще будучи студентом семинарии, я получил совет одного мудрого профессора. Он сказал, что помимо изучения Библии я должен выбрать одного из великих богословов и ”прожить” с ним жизнь, научиться у него мыслить и принимать решения — другими словами, научиться чему-то одному в совершенстве, вместо того, чтобы “сбивать верхушки” во всем. Со временем я смог бы быть с ним “на короткой ноге”, перенять у него ряд приемов и служил бы более плодотворно, используя их.
Я решил посвятить себя изучению жизни Джонатана Эдвардса. Мне не хватает слов, чтобы передать, как многим я ему обязан. Когда я терял ориентиры в жизни, этот человек учил мою душу наслаждаться красотой Бога, Его святостью и небесами. Когда мне приходилось совсем тяжело, он обновлял во мне надежду, расширял взгляд на мое служение. Когда глаза застилал туман мирской жизни, он вновь и вновь просветлял мой взор для мира Духа Святого. Он рассказал мне, как можно соединить в проповеди строгость мысли и искренние и теплые чувства к Богу. Его жизнь — воплощение той  истины, что богословие существует для прославления Бога. Он мог провести целое утро в радостной молитве, прогуливаясь в лесах близ Нортхэмптона. Он всем сердцем стремился обладать истиной, желал служить погибающим грешникам. И все сказанное выше нашло отражение в его служении в церкви.
Более же всего Эдвардс желал познать Бога. Именно поэтому он сможет помочь нам понять важность  раскрытия величия Бога в проповеди.
Секрет силы проповеди Джонатана Эдвардса заключается в его личности и Боге, Которого он знал. Главы, включеные во вторую часть этой книги, помогут нам узнать больше о его жизни, богословии и проповедях.

Глава 5
Бог — в центре всего: Жизнь Эдвардса

Джонатан Эдвардс родился в 1703 году в городе Уиндсор, штат Коннектикут, США. Его отец был пастором одной из местных церквей. Он начал учить Джонатана латинскому языку, когда тому было всего шесть лет. В двенадцать лет мальчик уехал в Йель, а через пять лет закончил там учебу с отличными оценками. Свою дипломную работу он написал и защитил на латинском языке.
В течении двух последующих лет он занимался и готовился к служению в Йеле. Затем еще некоторое время он прослужил пастором в одной из пресвитерианских церквей в Нью-Йорке. Начиная с 1723 года, Эдвардс преподает в Йеле. Через три года он был призван на служение в конгрегационную церковь, Нортхэмтон, Массачусетс. Дед Эдвардса, Соломон Стоддард, прослужил там почти полвека. Он избрал Эдвардса своим учеником и преемником служения. Их совместная деятельность началась в феврале 1727 года. Стоддард умер в 1929 году. Эдвардс оставался  пастором этой церкви вплоть до 1750 года, т.е. всего 23 года.
Еще в 1723 году Эдвардс влюбляется в тринадцатилетнюю девочку  по имени Сара Пиерпорт. Именно она станет женщиной, которая разделит с ним всю глубину его духовных переживаний. На первой странице своего учебника по греческому языку Эдвардс написал о ней следующие нежные слова, произнести которые было способно только любящее сердце: “Говорят, что она — на Новом Небе, любимая Им, Творцом и Властелином… Она однажды будет прогуливаться там, мило петь, и, наверное, всегда будет полна радости и удовольствия — никто не знает почему. Она не любит оставаться одна, прогуливаясь в лесах и рощах, и кажется, что рядом с ней есть Некто, Кто постоянно разговаривает с ней”.1
Он женился через три года после знакомства с ней, спустя пять месяцев после своего назначения на должность пастора в Нортхэмптоне. У них родилось одиннадцать детей: восемь дочерей и три сына. Несмотря на то, что их отец проводил за письменным столом по тринадцать часов в день, они уважали его и не были укором для семьи в глазах других.
Хорошо это или плохо, но Эдвардс мало времени уделял  пасторской заботе: он не навещал регулярно прихожан своей церкви (в церкви на 1735 год насчитывалось 620 человек). Он посещал больных, часто проповедывал на больших собраниях верующих, живущих по соседству, обучал детей. Тех, кто нуждался в совете, он постоянно призывал обращаться к нему. Сам о себе Эдвардс говорил, что он не особенно общительный человек и что его призвание — проповедовать и писать, чем, по его мнению, он мог бы принести большее благо душам людей, способствуя делу Христа.2 В течении первых лет служения пастором в Нортхэмптоне он проповедывал два раза в неделю: один раз в воскресенье, другой — посреди недели, на вечернем богослужении. Проповеди тогда длились час, а то и дольше.
Будучи студентом колледжа, Эдвардс принял и записал семьдесят решений. Выше я уже приводил некоторые из них. К примеру: “Решено, что буду жить всеми силами, покуда жив”.3 Для него это означало быть страстно преданным изучению богословской науки. Он придерживался очень строгого расписания. Он говорил: “Христос воскрес из могилы рано утром, чем и нам заповедовал вставать рано”.4 Обычно он вставал часа в четыре, в пять утра  и сразу приступал к работе. Рядом с ним всегда была ручка, мозг запечатлевал каждую мысль, а рука фиксировала ее на бесконечных страницах тетрадей. Находясь в пути, он прикалывал к своей одежде клочки бумаги с записанными на них мыслями, пришедшими к нему в голову по дороге.
Вечером, после ужина и часа, проведенного с детьми, Эдвардс возвращался к своим занятиям (в противоположность многим нынешним проповедникам, которые вечером распластываются на диване или заседают на собрании финансового комитета церкви). Однако были и исключения. 22 января 1734 года он записал в своем дневнике: “Считаю, что если я пребываю в хорошем расположении духа и готов к созерцанию божественных истин, то будет лучше не прерываться на ужин”.5
При его росте — под два метра,  и весьма слабом здоровье подобные слова могут показаться нам странными. Однако Эдвардс внимательно следил за тем, как и что он ест, а также и за физической нагрузкой. Все было рассчитано им так, чтобы максимально использовать силы своего организма для работы со Словом. Он воздерживался от любой пищи, от которой ему становилось плохо или клонило ко сну. Зимой он тренировал свое тело — колол дрова, а летом совершал конные и пешие прогулки по полям.
Однажды он написал о своих прогулках на природе: “Иногда, в хорошую погоду, я больше расположен к восприятию красот мира, чем к изучению серьезных религиозных вопросов”.6 Итак, у Эдвардса тоже были трудности. Однако для него они заключались  в борьбе не между природой и Богом, а между двумя различными восприятиями  Бога:

Это было в 1737 году. Прогуливаясь по лесу для подкрепления своего здоровья, в отдаленном уголке я спешился с коня, по своему обыкновению, для божественного созерцания и молитвы. И было мне весьма удивительное  видение (что для меня довольно необычно): я узрел Сына Божьего, посредника между Богом и человеком, и Его прекрасную, великую, полную, чистую и сладостную благодать, любовь, кротость, нежную снисходительность… Длилось это, как мне показалось, с час. И почти все это время из моих глаз лились слезы, я громко плакал.7

Невозможно описать его любовь к славе Божьей, которая явилась ему через природу. Она сыграла значительную роль в формировании способности  восхищаться величием Бога и способности к воображению, что нашло свое непосредственное отражение в его проповедях.
Как пастор, Эдвардс совершил ряд досадных промахов, которые зажгли фитиль бомбы, взорвавшейся впоследствии — его отстранили  от пасторской должности. К примеру, в 1744 году он вовлек безвинных молодых людей в непристойный скандал. Однако истинной причиной его отстранения, скорее всего, стало его смелое, открытое отвержение старых и многолетних традиций, сформировавшихся в Новой Англии. Например, он отрицал бытующее в то время мнение, что исповедание Иисуса своим Господом и Спасителем не обязательно для принятия участия в вечере Господней. Его дед на протяжении долгого времени отстаивал точку зрения, что к вечере можно допускать тех, кто не исповедует Иисуса Христа и не подает признаков духовного возрождения. Стоддард воспринимал вечерю как таинство, данное для спасения. Эдвардс же счел такое мнение противоречащим Библии и написал по этому поводу книгу. Однако в пятницу, 22 июня 1750 года, было оглашено решение о его отстранении, а  первого июля Эдвардс прочитал свою последнюю, прощальную проповедь. Тогда ему было 46 лет. Он отдал служению церкви почти половину своей жизни.
В те времена Эдвардс стал искрой, которая зажгла пламя Великого Пробуждения в Новой Англии. Особенно “жарко” становилось в периоды с 1734-1735 и 1740-1742 год. Практически все его работы, опубликованные во время служения в Нортхэмптоне, были посвящены объяснению, защите и продвижению вперед того, что он почитал за удивительные дела Бога, а не просто за истерику чувств. Нельзя забывать и тот факт, что аудитория Эдвардса была гораздо шире и не ограничена только прихожанами его церкви. Он прекрасно осознавал, что Церковь Христа выходит далеко за границы нортхэмптондской церкви и его голос слышен везде. Некоторые из работ Эдвардса были опубликованы сначала в Англии, то есть раньше, чем на его родине.
После отстранения из церкви в Нортхэмтоне он принял приглашение служить пастором и миссионером в Стокбридже, Западный Массачусетс. Эдвардс проработал там вплоть до 1758 года, после чего стал президентом Принстонского университета.
Семь лет, проведенных в захолустном Стокбридже, стали годами продуктивной работы, и к 1757 году он уже стал воспринимать новое место как свой дом. Поэтому, когда 19 октября 1757 года он получил приглашение стать президентом Принстонского университета, Эдвардс написал ответное письмо попечительскому совету в Принстон, в котором сообщал, что считает себя негодным к подобной работе. Он, в частности, написал: “Мое тело во многих отношениях особенно несчастно, бессодержательно — неуклюже большое, худощавое, физически слабое; со мной часто случаются приступы детской неуверенности, в голосе и манере держаться часто звучат презрительные нотки, а кроме того, и неуклюжесть, и скованность делают меня фактически неспособным для разговора, а тем более для управления колледжем”.
Он продолжает: “К тому же я очень слаб в отношении изучения разных наук, особенно алгебры, высшей математики, греческой классической литературы. Мои знания греческого языка ограничены познаниями Нового Завета”. Остается только удивляться тому, как он, несмотря на тяжелый тридцатилетний труд пастора,  сохранил свои знания древнееврейского языка. Эдвардс говорил, что никогда не хотел бы преподавать языки. Единственное исключение он сделал для древнееврейского языка: “Я готов работать над ним, улучшать его, обучая ему других”. Такое желание весьма типично для пятидесятичетырехлетнего человека, стремящегося расширить свое понимание языков, на которых была написана Библия. Эдвардс поведал о тех книгах, которые  хотел бы написать, и вслед за этим попросил освободить его от приглашения, чтобы он мог посвятить себя работе над тем, что действительно приносило ему радость: “Мое сердце переполнено желанием заниматься, и в нем нет места желанию отказаться от этого даже и в будущем”.8 Kогда же попечительский совет университета прибыл в Стокбридж по личному приглашению Эдвардса, он единодушно “проголосовал “за”, сказав, что тот просто обязан стать ректором. Эдвардс, стоя перед ними, искренне заплакал, но последовал этому совету. Очень скоро он покинул Принстон и прибыл на новое место в 1758 году. 13 февраля Эдвардсу сделали прививку против ветряной оспы. Поначалу никаких осложнений не было. Однако через некоторое время у него повысилась температура, в горле появились гнойники, что не позволило ему в дальнейшем принимать лекарства. Он умер в 1758 году, 22 марта. Ему было 54 года.
Лежа в постели при смерти, он обратился к своим друзьям, скобящим о нем, со следующими словами: “Верьте Богу и ничего не бойтесь”.9 Его глубокая вера в суверенную благость Бога нашла, пожалуй, наиболее красноречивое отражение в силе его жены. Врач Эдвардса письменно известил ее о смерти супруга. Первым сохранившимся письмом после смерти мужа было ее письмо к дочери Есфирь, датированное 3 апреля (то есть через две недели после кончины Эдвардса):

Мое драгоценное дитя! Что я могу сказать? Святой и благий Бог скрыл нас в черной туче, чтобы научить нас целовать руку Наказующего и руки положить на уста наши! Господь совершил это. Он преклонил меня для славословий пред Его благостью, ведь он [Эдвардс] так долго был с нами. Но жив мой Бог, в Его руке сердце мое. Какое наследие мой супруг и твой отец оставил нам! Все мы — в руке Его. Там я и моя любовь.

Твоя всегда любящая мама,

Сара Эдвардс.10

Глава 6
Смиритесь пред Его сладостной суверенной волей: Богословие Эдвардса

Ответы на вопросы — что Джонатан Эдвардс проповедовал и как он это делал — кроются в понимании того, как он видел Бога. Поэтому перед тем, как мы пустимся в обсуждения его проповедей, нам нужно постараться хотя бы кратко вникнуть в его понимание Господа.
1735 год. Эдвардс читает проповедь: “Остановитесь и познайте, что Я — Бог” (Пс 45:11). Развивая свою мысль, он приходит к выводу: “Бог требует от нас не безрассудного подчинения Ему, но подчинения как видящих и понимающих почему. Следовательно, простое понимание истины, что Бог есть Бог, вполне достаточно для того, чтобы унять  все возражения и противостояния Его святым и суверенным делам”.1
Когда Джонатан Эдвардс “остановился и познал” великую истину, что Бог есть Бог,  перед ним открылся необъятный мир, где живет Величественное Существо, Чье существование более не оставляет сомнений — он узрел Того, Кто обладет бесконечной властью, бесконечным знанием и бесконечной святостью. Он писал:

Деяния Бога свидетельствуют об одном: Его разум и власть неисследимы… Таким образом, Он, обладая бесконечным разумом и властью, должен так же быть и идеально святым, поскольку грех всегда означает некий недостаток, некую слепоту. Там, где нет темноты и заблуждения, не должно быть и греха… Бог, обладая бесконечным разумом и властью, должен быть само- и вседостаточным. Поэтому Его нельзя искусить совершить ошибку, ибо нет такой причины, которая могла бы побудить Его к этому… Следовательно, Бог абсолютно свят, и для Него ошибаться невозможно.2

В понимании Эдвардса бесконечная власть, или, другими словами, абсолютная власть есть основание Божьей вседостаточности. Вседостаточность Бога — это искрящийся фонтан Его идеальной святости. В своем “Трактате о религизных чувствах” Эдвардс писал, что Божья святость охватывает все аспекты Его морального превосходства. Итак, для Эдвардса суверенность Бога стала краеугольным камнем в понимании всего остального о Боге”.3
Когда ему было двадцать пять-двадцать шесть лет, он вспоминал о том, что было девять лет назад, когда он буквально “влюбился” в доктрину о суверенности Бога, о чем  и написал: “В моей голове произошел переворот с того момента, когда я принял учение о суверенности Бога. С того дня и до конца… безраздельная суверенность Бога… есть то, в чем я убежден в такой же степени, как я убежден в реальности мира, который вижу своими глазами… Неоднократно это учение представлялось мне невероятно приятным, светлым и сладостным. Я люблю говорить о Боге как  об абсолютно суверенном в Своей воле… Его суверенность является мне как величайшая составная Его славы. Приближение к Богу и преклонение пред Ним, всевластным Хозяином, доставляет истинную радость”.4
Взирая на Бога, ошеломленный величием Его суверенной  воли, Эдвардс не рассматривает ее в отрыве от всего остального. Божья суверенность — это часть Его славы. Эдвардс наслаждался потому, что это было великой и важнейшей частью Того бесконечно славного Существа, которого Эдвардс невероятно искренне любил.
Из такого понимания Бога проистекают два вывода. Первый заключается в том, что во всем, что бы ни делал Бог, Он преследует цель явить сияние Своей славы. Все деяния Господа берут начало в полноте Его естества, а не в недостатке ее. Большинство поступков человека имеют своей целью восполнить недостаток или отсутствие чего-либо в нас. Бог же никогда не нуждается в восполнении Своих недостатков. Он никогда не пытается залечить Свои изъяны, потому что Он Сам есть источник силы, изменяющей все по Своей воле, отражающей всю полноту Своего бытия. Любое действие Бога направленно на то, чтобы явить и раскрыть Свою славу, а не дополнить ее (эта мысль была мастерски раскрыта в “Труде о цели, ради которой Бог создал мир”).5
Второй вывод заключается в том, что долг человека — это восторгаться славой Бога. Я намеренно фокусирую ваше внимание на слове “восторг”, потому что во времена Эдвардса, равно как и в наши, многие верующие были убеждены, что цель человека — прославить Бога и всегда наслаждаться Им. Таким образом, они считают, что наслаждаться Его присутствием необязательно, не понимая того, что главная цель человека — прославить Бога через наслаждение Им.
Эдвардс называл такой восторг “чувством”. Весь “Трактат о религиозных чувствах” подчинен одной мысли: “Истинная вера, по большей своей части, состоит из святых чувств”. В его понимании чувства были “весьма значительными, наиболее заметными проявлениями всех стремлений души и ее воли”.6 К примеру, ненависть, желание, радость, восторг, горе, надежда, страх, благодарность, сострадание и рвение.
Нам необходимо понять, что “восторгаться Господом” не такая уж и простая задача. Одни желания нашего сердца всегда связаны с другими. Например, “восхищение Богом” включает в себя ненависть ко греху, страх разгневать Бога, надежду на обетования Бога, удовлетворение  от общения с Богом, желание последнего откровения Бога, ликование об исполнении искупления грехов, горестное сокрушение о грехах, благодарность за незаслуженные дары, рвение исполнить Божьи цели, голод  по праведности. Наш долг перед Богом заключается в том, что все наши чувства должны быть естественным следствием Его присутствия, отражающего Его славу.
Эдвардс был искренне убежден, что без святых чувствований нет и истинной веры. “Тот, у кого нет религиозных чувств, является в духовном смысле мертвецом,  лишенным сильных оживляющих влияний Духа Божьего”.7
Более того, когда нет постоянства святых чувств, нет и истинной веры (или истинного верующего). Постоянство есть отличительный признак избранных, и оно крайне необходимо для достижения окончательного спасения. Тот, кто не ведет праведной жизни, откроет для себя, что он не избран, тот же, кто ведет праведный образ жизни, поймет, что он — избранный”.8
Эдвардс верил в оправдание по вере и много думал о том, как это соотносится с постоянством святых в вере. Как и сегодня, в то время люди задавались вопросом: “Что есть вера?” Тогда Эдвардс дал на два важных ответа на этот вопрос. Во-первых, спасающая вера включает в себя “веру в истину и способность души отвечать на истину”.9 Поскольку вера есть способность души отвечать на различные стимулы, то вера подразумевает под собой и чувства. Вера есть “полное принятие душой откровения, что Иисус Христос — наш Спаситель”. Мы принимаем эту истину посредством любви: “Вера есть следствие принципа святой любви” (например, 1 Кор 13:7; Ин 3:19, 5:42). “Любовь к Богу — это основное условие спасающей веры”. Другими словами, вера появляется, “когда мы вкушаем духовную истину, насладившись ее красотой и святостью”.10 Итак, истоки веры надо искать в “восхищении Богом”, вера же есть проявление “восхищения Богом”. В противоположность бытующему современному учению, Эдвардс утверждал, что спасающая вера — это решение воли, идущее рука об руку с чувствами.
Во-вторых, спасающая вера — это постоянная вера. “Бог видит постоянство святых как важнейшую составную часть первого шага в спасающей вере, посредством которой  грешник и спасается”.11 Другими словами, поначалу спасающая вера похожа на желудь, в котором живет росток, однажды вырастающий в дуб постоянства веры, которое, согласно Библии, необходимо для окончательного, или заключительного, спасения. Итак, мы однажды и навсегда оправдываемся верой в момент нашего покаяния, но мы должны (и наверняка будем) пребывать в святых чувствованиях, привитых нам во время покаяния.
Именно поэтому Эдвардс сказал, что “нужны не только люди, заботливо и внимательно относящиеся к своему покаянию и обращению ко Христу, но и люди, которые показывают свою заботу и прилежность о пребывании в вере”.12 Эдвардс был убежден в этом, что и оказало огромное влияние на его взгляд на проповедывание. Он представлял проповедь как способ сохранения святых в благодати, а само постоянство в вере — как необходимость достижения окончательного спасения. Поэтому для него каждая проповедь была “спасающей проповедью”. И не просто потому, что она призвана обращать грешников ко Христу, но  также и потому, что она сохраняет в верующих святые чувствования, что помогает им доказать себе и окружающим истинность своего призвания и избрания и, в конце концов, спастись.
Таким образом, когда Джонатан Эдвардс ”остановился и познал”, что Бог есть Бог, то он узрел безбрежную суверенную власть Бога самодостаточного, вседостаточного, бесконечно святого и потому истинно обладающего всей славой. Бог никогда и ничего не делал и не будет делать для восполнения Своих недостатков (поскольку у Него нет таковых), но для явления Своих богатств (которые бесконечны). Ради Своей славы Он делает то, что Он делает. Следовательно, нашей обязанностью и привилегией является стремление приобщиться к Его замыслу и, восхищаясь Им, отражать миру сияние Его славы. Наше призвание и радость — явить Божью славу, доверив Ему свое сердце до конца нашей жизни.

Глава 7
Превозносите Бога: Проповедь Эдвардса

Какое влияние оказало богословие Эдвардса на его проповеди? Какой должна быть проповедь, чтобы она могла зажечь сердца людей, как это было во времена Великого Пробуждения в Новой Англии? Истинное духовное пробуждение — это результат действия суверенной воли Божьей. Для этих целей Бог может использовать разные методы, но проповедь всегда будет занимать особенное место. “…Восхотев, родил Он нас словом истины…” (Иак 1:18). “…Благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих” (1 Кор 1:21).
По сути, из проповедей Эдвардса можно вывести десять принципов. Сегодня они могут оказать неоценимую помощь. Это не просто десять фактов из жизни Эдвардса — это принципы, бросающие нам вызов. Они были собраны буквально по крупицам, после тщательного анализа его проповедей и редких комментариев.
1. Пробуждайте святые чувства
Хорошая проповедь способствует пробуждению “святых чувствований”: ненависти ко греху, восхищения Господом, упования на Его обетования, благодарности за Его милость, стремления к святости и тихого смирения. Отсутствие святых чувств у христиан — отвратительно. “Вера сама по себе настолько велика, что проявления сердца, по своей природе и важности, не будут соответствовать ей, если они не будут живыми и сильными. Ни в чем другом наше рвение в поступках не важно настолько, насколько оно важно в религии; и ни в чем другом равнодушие не выглядит так отвратительно”.1 Далее Эдвардс замечает, что “если истинная вера наполнена святыми чувствованиями, то мы можем сделать вывод, что нам необходимо проповедывать Слово таким образом, чтобы глубоко проникнуть в сердца наших прихожан”.2
Конечно же, исполненное чувства собственного достоинства духовенство в Бостоне посчитало стремление пробуждать в верующих такие “чувствования” крайне опасным. К примеру, Чарльз Чанси писал: “Очевиден и неоспорим тот факт, что сегодня мы видим, как проповедники обращаются к пылким чувствам верующих так, как будто главной целью религии является нарушение человеческого спокойствия”.3 Ответ Эдвардса был весьма дипломатичен и взвешен:

Я не думаю, что проповедников можно обвинять в том, что они пробуждают в своих слушателях очень сильные эмоции, если эти чувства достойны, а их высота соответствует важности обсуждаемого вопроса… Почитаю своей обязанностью создавать накал эмоций у моих слушателей до такой степени, насколько это возможно, при том только условии, что в их сердцах в этот момент горит истина, если только они чувствуют то, что соответсвует природе обсуждаемой темы. Я знаю, что на протяжении долгого времени искренняя и трогательная манера проповедывать оставалась в презрении; хорошим проповедником назывался только тот, кто обладал наибольшими знаниями, силой логики, правильными методами и хорошей риторикой. Но я, со всяким смирением в сердце, стал задумываться: а не в силу ли недостатка нашего понимания и игнорирования самой природы человеческой души мы считаем лучшим образцом именно такую манеру проповедывать, считая, что именно она отвечает чаяниям и нуждам слушателей? Обилие же фактов из настоящего и прошлого подтверждает эту точку зрения.4

Сегодня кто-нибудь, может, и спросил бы Эдвардса: “А почему ваша цель — чувства, а не дела любви, милосердия и справедливости?” На что можно ответить, что мишенью проповедей Эдвардса было не поведение верующих, а именно чувства их сердца, которые являются источниками поведения. На это есть две причины. Во-первых, доброе дерево не может приносить худые плоды. Самая большая глава “Трактата о религиозных чувствах” посвящена доказательству тезиса о том, что “благодатные и святые чувства найдут свой выход в практической жизни христианина”.5 Эдвардс был нацелен на чувства потому, что считал их источником праведных поступков. Посадите доброе дерево, и оно принесет вам добрые плоды.
Во-вторых, Эдвардс понимал, что пробуждать святые чувствования необходимо, поскольку “нет такого плода, который был бы благ и не происходил бы из благих чувств”.6 Другими словами, внешние добрые и милостивые поступки проистекают только из нового, данного Богом сердца, радующегося, что можно теперь положиться на Бога, искать Его славы; в противном случае наши благие дела — просто законничество и не приносят чести Господу. Если и отдадим свое тело на сожжение, а любви не имеем — нет в том никакой пользы (1 Кор 13:3).
Таким образом, хорошая проповедь должна пробуждать святые чувства в тех, кто слушает. Мишень проповеди — сердце.
2.Просвещайте разум
Да, Эдвардс говорил, что “нашим прихожанам нужно не столько заполнить головы, сколько смягчить сердце. Им нужна именно такая проповедь, которая предназначена прежде всего для сердец”.8 Тем не менее, существует разница между тем, как Эдвардс подвигал сердца своих слушателей и тем, как проповедуют современные, ориентированные на психологию, вооруженные психоанализом проповедники.
Когда Эдвардс проповедывал в день своего назначения на должность пастора в 1744 году, он взял за основу отрывок из Евангелия от Иоанна об Иоанне Крестителе: “Он был светильник светящий” (Ин 5:35). Через всю проповедь красной нитью проходил основной тезис: “Проповедник должен гореть и светить”. В сердце должен быть огонь, а в голове — свет, но тепла должно быть не больше и не меньше, чем света.

Если служитель церкви светит без тепла, развлекает слушателей заученными речами, безвкусными из-за отсутствия  святости, в которых нет и намека на огонь духа, рвения о Господе и благосостоянии душ, то он просто доставляет удовольствие ушам прихожан, заполняя их головы пустой болтовней, которая не может ни сердце согреть, ни душу спасти. Или же, если его слова полны неистового и неуемного рвения, обжигающего огня, но сам проповедник не дает света, то он рискует разжечь в сердцах слушателей подобие святого огня, разжечь искаженные страсти и чувства; они никогда не сделают прихожан лучше, не помогут им приблизиться еще на один шаг к Небесному Царству, но быстро собьют с дороги.8

Тепло и свет. Пламя и сияние. Крайне важно просветить разум. Чувства не могут быть святыми, если они не проистекают из разума, просвещенного  истиной. К примеру, Эдвардс пишет: “Если в вере нет духовного света, то это не вера детей света и дня, но самонадеянность детей тьмы. Следовательно, проповедник, настойчиво призывающий к вере, но не светящий, сильно способствует обманам князя тьмы”.9
Эдвардс даже прибегает к еще более сильным словам: “Предположим, что святые чувства действительно возникли на почве крепкого убеждения в истинности христианской веры. Однако чувства не стали лучше, если эта убежденность неразумна. Под разумной убежденностью я подразумеваю уверенность, возникшую на основании реальных действительных доказательств, или хороших доводов, или достойных причин”.10 Поэтому хороший проповедник, стремясь пробудить святые чувства, должен стремиться объяснить “что, где и почему”. Эдвардса нельзя обвинить в том, что он пытался манипулировать чувствами людей. Для него слушатели были разумными созданиями, и чувства в сердцах он пробуждал только светом истины.
Именно поэтому Эдвардс говорил о том, что “для служителей церкви будет весьма полезно научиться ясно и разборчиво объяснять истины Библии, раскрывать смысл трудных доктрин Писания, убеждать силой доводов и аргументов, придерживаться простых и понятных методов и порядка в рассуждениях, чтобы легко усвоить и запомнить Слово”.11 Таким образом, проповедь должна просвещать разум слушателей святой истиной. Удивительным сочетанием Бог пробудил Новую Англию почти 250 лет тому назад: теплом и светом, пламенем и сиянием, разумом и седцем, учением и чувствами. А разве сегодня Бог не может использовать это сочетание для просвещения разума и зажигания сердец?
3.Насыщайте проповедь Писанием
Я всегда говорю, что хорошая проповедь “насыщена Писанием,” а не “основана на Писании,” потому что Писание — это больше (и никак не менше!), чем просто основание для проповеди. Проповедь, провозглашающая величие Бога, не может начинаться с прочтения отрывка из Библии, а заканчиваться чем-то другим. Такой подход принижает ценность Писания.
Общаясь с молодыми проповедниками, я неизменно даю им один и тот же совет: “Цитируйте Писание! Цитируйте Писание! Снова и снова говорите прихожанам слова из Библии! Показывайте им, откуда вы черпаете свои мысли”. Большинство людей с трудом видят связи между предложениями и словами, которые так очевидны нам, проповедникам. Им необходимо постоянно, снова и снова цитировать Писание. Эдвардс затрачивал огромные усилия на то, чтобы только выписать отрывки, которые подтверждали основные мысли проповеди. Он читал стих за стихом, дабы пролить свет на обсуждаемую тему. В понимании Эдвардса текст Библии подобен “лучу света, исходящего от солнца праведности. Слова праведности — свет, просвещяющий разум служителя и свет, которым он освещает слушателей. Слова Писания — огонь, зажигающий сердца”.12
Однажды Эдвардс, вспоминая свои ранние годы работы пастором, написал о радости, которую он испытывал при изучении Писания: “ Когда я читал его, часто случалось, что каждое слово касалось моего сердца. Они были так созвучны моему сердцу, эти сладостные и сильные слова. Казалось, что из каждого предложения вырывался свет и влага, освежающая душу, да так, что я буквально  не мог отвести глаз от этого стиха. Подолгу задерживаясь на каждом предложении, я видел неожиданные богатства, сокрытые в нем, почти каждый отрывок изобиловал чудесами”.13 Можно только удивляться его глубоким познаниям Слова, не считая того, что он к тому же очень близко знаком с лучшими достижениями богословия, этики и философии своего времени. Будучи студентом, он написал: “Решено, что буду изучать Писание постоянно, неизменно, часто, чтобы самому возрасти в  его постижении”.14 “Постоянно,” “неизменно” и “часто” — вот источник богатства знаний Библии, так ясно видимых в проповедях Эдвардса.
Размышляя над стихом, он обычно записывал сотни мыслей, хватался за любую нить и следовал за ней, покуда мог. “В своих исследованиях Слова еще с самого начала служения я придерживался следующего метода: записывать и применять в своей жизни, и таким образом, углубляться в познание любой детали. Я хватался за любую мысль, которая могла прийти мне в голову при чтении, размышлении, разговоре. Я хватался за любую мысль, которая обещала пролить свет на любой важный вопрос”.15 Его перо стало глазом, проникающим в смысл Писания. Подобно Джону Кальвину, Эдвардс учился, когда писал , и писал, когда учился (Кальвин высказал эту мысль в введении к своей книге “Основы христианской религии”). Сравнивая наши методы работы  над Словом Божьим с методами, кторыми пользовался Эдвардс, мы можем обнаружить, что мы крайне поверхностны.
Читать Эдвардса означает читать Библию глазами того, кто глубоко понимает ее и чувствует всем своим сердцем. Его проповеди были насыщены Писанием. Такими должны стать и наши проповеди. Давайте последуем совету Эдвардса: “Хорошо знайте богословие, хорошо познакомьтесь с письменным Словом Бога, будьте сильными в познаии Писания”.16
4.Используйте сравнения и образы
Опыт и Писание подсказывают, что сердце людей хорошо понимает язык живых образов, восхищающих воображение, а не язык абстрактных мыслей. Эдвардс, конечно, был метафизиком и философом высшего ранга. Он верил в важность теории, однако хорошо понимал, что цель его проповеди — пробудить новые чувства. Поэтому Эдвардс прилагал немалые усилия, чтобы нарисовать перед глазами слушателей картину славы Небес — их красоту, и муки ада — его невыносимый ужас. В его проповедях абстрактное богословие и учение облекались в форму обычных жизненных событий и житейского опыта.
Серено Дуайт писал, что “тем, кто был обращен ко Христу через труды Эдвардса, не нужно объяснять, что все его работы, хотя и в высшей степени метафизические,  богаты иллюстрациями, его проповеди изобилуют различного рода примерами, призванными оставить долгое, неизгладимое впечатление”.17
В своей самой знаменитой проповеди “Грешники в руках разгневанного Бога” Эдвардс обращается к следующему стиху из Писания: “Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя” (Откр 19:15). Эдвардс говорил: “От этих слов у меня мурашки бегут по коже. Даже если там было бы сказано только “гнев Бога,” в душе уже возник бы парализующий страх. Но там сказано “ярость и гнев Бога.” Ярость! Ярость Иеговы! Как это ужасно! Можно ли передать словами или осознать, что стоит за этим ?”18
Эдвардс брасает нам, проповедникам Слова Божьего, вызов. Кто из нас может найти такие образы и сравнения, чтобы произвести в душах людей глубокие переживания, когда мы говорим им о действительности существования ада и Небес? Мы не посмеем отвергать образы ада, воссозданные Эдвардсом, равно как не посмеем отвергать Библию, ибо, по его собственному мнению, с которым я вполне согласен, он только нащупал такие сравнения и примеры, которые хотя бы отдаленно смогли передать ужас и страх слов “точила вина ярости и гнева Бога Вседержителя”.
Сегодня же мы делаем все с точностью до наоборот. Мы крайне многословны, рассказывая об ужасе ада, но при этом уводим людей от библейского откровения так далеко, как это только возможно. Отчасти именно поэтому наши попытки показать притягательность Небес и восхитительный блеск Его славы оказываются такими жалкими. Будет лучше, если мы, разделив поприще с Эдвардсом, обратимся в поиски образов, примеров и сравнений, оставляющих глубокий след в душах наших прихожан. Эдвардс прибегал к сравнениям не только когда говорил об аде и Небесах. Он использовал аналогию со скальпелем хирурга, чтобы объяснить некоторые виды проповедей.  Он использовал сравнение с человеческим эмбрионом и эмбрионом животного, чтобы показать принципиальную разницу между невозрожденным грешником и рожденным от Духа верующим, обладающим теперь новыми, святыми чувствами. Он сравнил чистое сердце и оставшиеся в нем нечистоты с мехами молодого вина и оседающим осадком. Он представлял святость сердца в виде сада Бога, в котором растут всевозможные прекрасные цветы. Его проповеди изобиловали подобными сравнениями. И все это служило одной цели — высветить истину, сделать ее доступной пониманию и возгреть в сердцах святые чувства.
5.Исторгайте страхом
Эдвардс ясно представлял себе ад. Но еще лучше он представлял Небеса. Когда я вспоминаю последние годы учебы в Мюнихском университете, то перед моими глазами живо возникает картина: я и моя женя Ноэл, сидя на диване, вместе читаем одну из проповедей Эдвардса “Небеса — это мир любви”. Величественная картина! Я уверен, что если бы мы, проповедники, сегодня смогли бы нарисовать в воображении прихожан подобные великие картины славы, страстно желая познать Бога, как это делал Эдвардс, то обязательно наступило бы новое возрождение церквей.
Те, кто умещает в своих сердцах Небеса, более всех содрогаются от страшных картин ада. “Это учение ужасно и странно, но оно от Бога”.19 Поэтому для Эдвардса грозы Иисуса были особым проявлением любви. “Кто же скажет “безумный,” подлежит геенне огненной” (Мт 10:28). Эдвардс же мог молчать там, где говорил Иисус. Геенна ожидает каждого, кто не обратится к Богу. Любовь предупреждает их угрозами Господа.
Сегодня редко можно услышать, как проповедник использует в проповеди угрозы и предупреждения. Обычно приводят две причины, почему этого следует избегать. С одной стороны, такой прием вызывает чувство вины и страха, что считается “непродуктивным”. С другой стороны, с точки зрения догматики, такой подход неоправдан, потому что святые “навечно пребудут в благодати” и поэтому не нуждаются в угрозах и предупреждениях. Эдвардс отверг оба аргумента. Если страх и чувство вины отражают истинное положение вещей, то их использование в проповеди разумно и является проявлением любви. Святые пребывают в благодати тогда, когда они слушаются библейских предупреждений и пребывают в любви к Богу. “Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть” (1 Кор 10:12).
Эдвардс писал, что Бог установил все в церкви таким образом, что “когда в сердцах людей любовь гаснет, тогда должно уступать место страху. Им нужен страх, чтобы удержать от греха и пробудить в них стремление заботиться о своих душах. Но Бог все устроил так, что когда в сердцах живет любовь, то страх должен быть изгнан, должен исчезнуть”.20
С другой стороны, Эдвардс говорит о том, что “Божий гнев и страх будущего наказания как побуждающие к послушанию относятся ко всякому роду людей: не только к грешнику, но и к любящему Бога”.21 Эдвардс также писал, что святая любовь и надежда — это наиболее действенные средства, способные смягчить сердце и наполнить его ужасом греха, то есть раболепным страхом ада.22 Проповедь об аде никогда не должна заканчиваться на предмете своего повествования. В рай никого нельзя загнать страхом. Небеса предназначены для тех, кто возлюбил чистоту, а не для тех, кто ненавидит боль. Тем не менее, Эдвардс писал: “Некоторые утверждают, что пытаться привести людей страхом в Небеса бессмысленно. Но я полагаю, что вполне разумно исторгать человека из ада страхом, точно так же, как разумно будет спасти человека из горящего здания”.23
Поэтому хорошая проповедь — это проповедывание библейского предостережения собранию святых. Ап. Павел писал галатам: “…Предваряю вас, … что поступающие так Царствия Божия не наследуют” (Гал 5:21), или в Послании к римлянам: “…Не гордись, но бойся” (Рим 11:20). Ап. Петр писал: “И если вы называете Отцом Того, Который нелицеприятно судит каждого по делам, то со страхом проводите время странствования вашего…” (1 Пет 1:17). Подобные мрачные предостережения только помогают проповеднику явить словом и нарисовать щедрыми красками величественные обетования и пейзажи Божьего Царства, подобно тому, как Ап. Павел писал в Послании ефесянам, что в грядущих веках Бог явит “преизобильное богатство благодати Своей в благости к нам во Христе Иисусе…” (Еф 2:7).
6.Взывайте и умоляйте
Может ли такой убежденный кальвинист, как Эдвардс, взывать к людям и умолять их избежать наказания ада и беззаветно возлюбить Небесное Царство? Разве учение Кальвина о полной развращенности человека, безусловном избрании и безграничной благодати не делает подобное взывание абсолютно бессмысленным?
Эдвардс изучал кальвинизм по Библии, и поэтому ему удалось избежать многих ошибок, которые так часто совершаются современными проповедниками. Он никогда не утверждал, что безусловное избрание, безграничная благодать, сверхъестественное возрождение свыше или же неспособность неверующего человека обратиться к Богу делает призыв к покаянию бессмысленным. Он говорил: “Грешников… нужно искренно призывать прийти и принять Спасителя, отдать свое сердце Ему, используя при этом каждый аргумент, способный спасти и приободрить, любой аргумент, который только можно найти в Евангелии”.24
Я вспоминаю, как несколько лет тому назад я присутствовал на одной проповеди, прочитанной в духе Реформации. Проповедь была по первому Посланию коринфянам, 16 главе. Проповедник закончил леденящим душу словами: “Кто не любит Господа Иисуса Христа, да будет анафема” (стих 22). Он просто бегло сослался на этот стих, но в его словах не было слышно горячего призыва к людям полюбить Христа и избежать ужасного проклятья. Неужели такое может быть?! Это в традициях гиперкальвинизма: говорить, что цель Бога — спасти избранных, что дает право проповеднику призывать ко Христу только тех, кто каким-то образом показал, что он ожил духом к вечной жизни. Такой подход порождает проповеди, которые дают грешникам лишь знание о раскаянии, но не приводят их ко Христу. Эвардс, а после него и Чарльз Сперджен хорошо понимали, что такой “кальвинизм” не имеет права на существование, так как он противоречит Писанию и недостоин традиций Реформации.
Эдвардс стал автором книги с интересным названием “Свобода воли”, в которой он писал: “Нравственное управление человечества Богом, Его отношение к человеку как существу моральному, Его обращение к  нам с заповедями, наказами, призывами, предупреждениями, увещеваниями, обетованиями, угрозами, наградами и наказанием не противоречит мысли о том, что Бог предопределил события всякого рода во всей вселенной”.25 Другими словами, призыв к слушателям открыть свои сердца для проповеди не противоречит высокому учению о суверенности воли Бога.
Несомненно, что когда мы проповедуем, то результаты проповеди, к котором мы стремимся — от Бога, в Его руках. Но это не должно мешать нам искренне взывать к прихожанам, чтобы они откликнусь в своих душах, потому что, как объясняет Эдвардс:

Нас нельзя назвать существами пассивными, также нельзя утверждать, что Бог делает какую-то часть работы, а мы — остальное. Напротив, Бог делает все и мы делаем все. Бог все производит, мы все делаем. Ибо Он производит в нас то, что мы делаем. Бог — единственный автор всего и источник всего; мы же — делатели. Мы, если смотреть с различных точек зрения, полностью пассивны и полностью активны.
В Писании мы можем найти свидетельство того, как одни и те же действия исходят и от Бога и от человека. Сказано, что Бог обращает к покаянию (2 Тим 2:25); сказано также, что человек обращается к Богу (Деян 2:38). Бог творит новое сердце (Иез 36:26) и также нам заповедано сотворить новое сердце (Иез 18:31). Бог обрезает сердце (Втор 30:6) и нам также заповедано обрезывать свои сердца (Втор 10:16)… И все эти стихи не противоречат стихам: “Бог производит в вас и хотение и действие…” (Фил 2:13)26

Поэтому Эдвардс пытался найти в сердцах своих слушателей отклик на Слово Божье, чтобы они  спаслись. “Итак, если вы, зная о спасении, проявляете благоразумие и не собираетесь отправляться в ад, то пришло время! Вот сейчас — время благопрятное! Наступил день спасения… Не ожесточайте свои сердца сегодня!”27 Практически в каждой проповеди Эдвардса был довольно длинный раздел применения, в котором он раскрывал использование доктринального учения в жизни и взывал к слушателям за ответом. Он взывал, увещевал и умолял их откликнуться на призыв Бога.
Вероятнее всего, Бог соблаговолил явить Свою пробуждающую силу через проповедь, в которой любовь явилась через строгие слова Господа, несравненные обетования святым были обильны и призывы  звучали неистово и милосердно — и ни один из слышавших Слово Бога не уходил с пустым сердцем. Как печально слышать пасторов, лишь повествующих об истинах, а не использующих их для призыва  людей. Хорошая проповедь умоляет и взывает к ответу на Слово Божье.
7.Проникайте в глубины сердца
Сильная проповедь подобна хирургу. Благословленная помазанием Святого Духа, она обнаруживает, режет и удаляет очаг инфекции, то есть грех. Серено Дуайт, один из биографов Эдвардса, писал о нем так: “Его познания человеческого сердца, знание законов, по которым оно живет, едва ли можно сравнить со знаниями любого среднего проповедника”.28 Я могу подтвердить, что когда читаю проповеди Эдвардса, то  чувствую себя пациентом на операционном столе.
Откуда же у Эдвардса было такое знание человеческой души? Он проводил мало времени с прихожанами Нортхэмптонской церкви. И Дуайт утверждает, что не знал другого человека, который бы так стремился к уединению, чтобы посвятить свое время чтению и размышлениям. Для пуритан была весьма характерна склонность к самоанализу, которую и унаследовал Эдвардс. Тридцатого июля 1723 года, когда Эдвардсу исполнилось 19 лет, он сделал запись в своем дневнике: “Я решил приложить все усилия, чтобы научить себя выполнять свои обязанности путем самоисследования и самоанализа, чтобы знать все причины, по которым я их не выполняю. Хочу найти в собственных мыслях все тайные отговорки”.29 Неделей позже он написал: “Твердо убежден, что сердце человека лживо, что чрезмерный… аппетит ослепляет разум, полностью подчиняя его себе”.30 Дуайт был совершенно прав, когда говорил, что Эдвардс изучал анатомию человеческой души путем близкого знакомства со своей собственной душой.31
Эдвардс также был убежден, что в горячих религиозных переживаниях времен духовного возрождения необходимо  было “отделять пшеницу от плевел”. “Трактат о религиозных чувствах”, который изначально существовал в виде отдельных проповедей, прочитанных Эдвардсом в 1742-43 годах, является образцом безжалостного разбора такого порока, как самообман в вере. Эдвардс, невзирая на лица, смотрел в корень проблемы, обращаясь к истокам нашей развращенности. Подобное внимательное и длительное изучение религиозных переживаний прихожан своей церкви позволило Эдвардсу глубоко понять все чувства их душ.
Эдвардс обладал весьма необычным видением Писания, которое он рассматривал как свидетельство  Самого Бога о наших сердцах. К примеру, он заметил, что религиозные чувства галатов были настолько глубоки и искренни, что они были готовы “исторгнуть свои глаза и отдать Павлу” (Гал 4:15). Эдвардс также замечает, что в одиннадцатом стихе той же главы Павел говорит: “Боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас”, из чего Эдвардс делает проницательный вывод, что интенсивность религиозных чувств (готовность исторгнуть свои глаза) не является надежным признаком их подлинности и истинности (поскольку труд Павла мог оказаться напрасным).32 Многие годы уходят на то, чтобы стать настоящим врачом-хирургом человеческих душ. Но это позволяет срывать покров с тайн нашего сердца. Не раз это помогало пробудить к жизни церковь.
Эдвардс писал, что каждый служитель Слова “должен быть знаком с религией, наполненной чувствами, не отвергать операций Духа Божьего и реальности сатанинских обманов”.33 Снова и снова, перечитывая его проповеди, я ощущаю, что все тайны моего сердца обнажены. Все потаенные уголки моей души высвечены.  Лживые мысли и чувства выставлены наружу. И вот пробуждающая красота новых истинных чувств влечет меня. Я читаю — и они пускают корни, укрепляются в моей душе.
И вновь Эдвардс сравнивает проповедника с хирургом. “Обвинение служителя в том, что после возвещения истины он не дал утешения людям, пробуждающимся от духовного сна — подобно обвинению хирурга в том, что он, начав вскрывать скальпелем нарыв, причинив пациенту сильную боль, остановился, как только услышал крики, в результате так и не дав отток гною. Такой “милосердный” врач, останавливающий свою руку при первом же вздрагивании больного… подобен тому, кто плохо лечит, и говорит: “Мир, мир, а мира нет” (Иер 6:14).34 Эта аналогия, приведенная Эдвардсом, хорошо раскрывает суть его собственных проповедей. Никто из нас не захочет оказаться на операционном столе в роли больного, никто из нас не захочет, чтобы нас резали скальпелем, но какая же это великая радость — избавиться от раковой опухоли! Поэтому хорошая проповедь подобна хорошей операции, которая проникает в самые глубины нашего сердца.
8.Взывайте к Духу Святому в молитве
В 1735 году Эдвардс прочитал проповедь под названием “Всевышний, молитву слышащий Бог”, в которой говорилось: “По своей великой благости Бог установил молитву в предшествие излития Своей милости; Бог соблаговолил являть милость после молитвы, как если бы через молитву мы убедили Его”.35 Достижение цели проповеди целиком и полностью зависит от Его милости. Следовательно, для того, чтобы подчинить проповедь святой силе, проповедник должен трудиться в молитве.
Именно таким образом Святой Дух помогает проповеднику. Эдвардс никогда не верил, что эта помощь Духа Святого приходит в виде слов, появляющихся в голове сами по себе. Если Святой Дух действует таким образом, то и сам дьявол может быть проповедником, так же хорошо справляясь с работой. Святой Дух наполняет наше сердце святыми чувствами, а чувства, в свою очередь, наполняют уста проповедника. “Если человек в святости и искренности прибегает к Господу в тайной молитве, то Он удивительным образом откроет содержание и нужные слова… для предстоящей проповеди”.36
Уча молодых служителей церкви, Эдвардс говорил: “Чтобы гореть и светить, нужно быть рядом с Богом, держаться Христа, дабы возгреваться и воспламеняться от Него. Нужно всем сердцем искать Его лица, общаясь в молитве с Ним, Который есть источник, бьющий светом и любовью”.37
Когда Эдвардс только начинал свое служение, он сказал: “Год за годом я проводил большую часть своего времени в размышлениях о святости. Часто, прогуливаясь в лесу по уединенным местам, я пребывал в размышлениях, монологах, молитве, разговоре с Богом; по своему обыкновению я распевал свои мысли вслух. Почти всегда, куда бы ни пошел, я радостно молился. Казалось, что молитва — часть меня, она была подобна дыханию, вырывающемуся из моего горящего сердца”.38
Помимо того, что Эдвардс проводил время в уединенной молитве, он стал горячим участником большого молитвенного движения, начавшегося в то время в Шотландии. Он написал книгу с очень длинным названием описательного характера: “Смиренная попытка способствовать полному согласию и явному единению с Божьими людьми через необычайную молитву за возрождение религии и продвижения Царства Божьего на земле”.39 Тайная молитва проповедника и совместная молитва верующих имели своей целью, по милости Божьей, явить миру силу Духа.
Хорошая проповедь рождается в хорошей молитве. И такая проповедь, благословленная Святым Духом через молитву, может явить такую же силу, которая привела к Великому пробуждению во времена Эдвардса.
9.Будьте смиренными
Хорошая проповедь невозможна, если проповедник не пребывает в духе смирения, если не прислушивается к чужой боли. Да, Иисус обладал всей властью и силой. Но люди стремились к Нему потому, что Он был кроток и смирен сердцем (Мт 11:28-29). Поэтому рядом с Ним люди находили покой:

Видя толпы народа, Он сжалился над ними, что они были изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря.
Мт 9:36

Каждому проповеднику, исполненному Духом, нужно уметь умащать нежными словами любое Божье обетование, смягчать слезами каждое слово обличения:

7Мы могли явиться с важностью, как Апостолы Христовы, но были тихи среди вас, подобно как кормилица нежно обходится с детьми своими. 8Так мы, из усердия к вам, восхотели передать вам не только благовестие Божье, но и души наши, потому что вы стали нам любезны.
1 Фес 2:7-8

Один из секретов силы Эдвардса как проповедника заключался в его смиренной кротости, которая звучала в  проповедях, посвященных разбору неприятных и трудных проблем. Вот послушайте: “Все достойные чувства есть смиренные чувства. Истинной христианской любовью является смиренная и кроткая любовь. Желание святых хотя и пылки, но скромны, ибо их надежда — это кроткая надежда; их радость, даже очень сильная, — кроткая радость, оставляющая христианина нищим духом, беззащитным ребенком, открытым для всепроникающего смирения”.40
Истинная духовная сила, исходящая с кафедры, не имеет ничего общего с шутливостью. Практически невозможно разбудить черствые сердца пронзительными криками. Писание убедило Эдвардса, что “смиренные чувства не делают человека бравым, рвущимся в бой, крикливым или неистовым; пожалуй, напротив, они заставляют говорить его с трепетом”.41 Святые благословения изливаются на тех, в ком живут кротость и трепет: “А вот, на кого Я призрю [говорит Господь]: на смиренного и сокрушенного духом и трепещущего пред словом Моим” (Ис 66:2).
Поэтому, считает Эдвардс, служитель церкви должен взращивать тихий дух, подобный тому, какой имел Агнец — дух Христа, “такой же дух прощения за причененную боль, такой же дух милосердия, пылкой любви и обильной снисходительности, такое же стремление пожалеть униженных, плакать с плачущими, подать руку помощи тем, чьи души и тела в беде, услышать просьбы нуждающихся и ответить им, успокоить огорченных; такой же дух снисхождения к нищему и дух кротости и смирения по отношению к слабому; великую и всепоглощающую любовь к врагам”.42
Если мы хотим увидеть подобный дух смирения в прихожанах наших церквей, то необходимо взращивать его прежде всего в нас самих. А этого не случится, по мнению Эдвардса, до тех пор, пока мы не осознаем нашу пустоту, беспомощность и ужасную развращенность. Вся жизнь Эдвардса была похожа на колебания маятника между смирением пред Богом из-за грехов и восхищением победой в Спасителе: “Как часто, с момента моего появления в этом городе, мне открывались отвратительные виды моих грехов и подлостей. Я видел их так отчетливо, что зачастую, не в силах остановиться, подолгу плакал о них. Иногда из-за этого мне приходилось прятаться от людей”.43 Нетрудно представить себе всю глубину искренности чувств Эдвардса и то, какое влияние они оказали на его проповеди.
Конечно, если думать только о грехе, то можно быстро оказаться на краю бездонной пропасти отчаяния. И не это было целью проповедей Эдвардса. Его внутренний ответ на чувство вины выливался в словах благовестия и свободы: “Я люблю думать о том дне, когда придет Христос, когда мы примем Его спасение, мы, нищие духом, опустошенные, смиренно превозносящие Его Одного, отрезав себя от корня своего ”Я”, чтобы укорениться в Нем, питаться от Него, чтобы Бог во Христе был для меня всем во всем”.44 Вот когда возвеличивание Бога в жизни проповедника приводит к возвеличиванию Его в проповеди.
Эдвардс мог держать своих слушателей в напряжении. Но достигал он этого не грубостью, не громкостью или воинственностью. Сила Эдвардса заключалась не в ораторском искусстве или громких криках, от которых закладывало уши.
Томас Принс описывал Эдвардса как “проповедника с тихим голосом и непринужденной манерой говорить, без лишних движений руками и телом; он не обладал ничем таким, что могло бы привлечь внимание, за исключением, пожалуй, одного: привычной и величественной торжественностью его вида и речи, как будто он стоял в присутствии Самого Бога”.45 Для нас Эдвардс является редким свидетельством того, что проповедь может возвеличить Бога, если она исходит из кроткого и смиренного сердца.
10.Говорите с вдохновением
Проповедь, прочитанная с пылом, оставляет впечатление, что на карту поставлено что-то очень важное. Эдвардс глубоко осознавал как реальность существования Небес и ада, так и необходимость пребывания святых чувств и благочестия  в сердце верующего, поэтому каждое воскресенье на карту была поставлена вечность. Эта особенность выделяет Эдвардса из ряда современных проповедников. Наше поверхностное восприятие ада, легкомысленное отношение к покаянию, ложная убежденность в “вечной безопасности” наших душ создает атмосферу, в которой пылкую проповедь услышать почти невозможно. Эдвардс был настолько убежден в реальности того, о чем он говорил, так сильно стремился пробудить свой народ, что когда Джордж Уитфилд вдохновенно проповедывал с кафедры Эдвардса, из глаз Эдвардса буквально всю проповедь лились слезы. Он просто не мог представить себе, как можно проповедывать холодным, небрежным, безразличным или легкомысленным тоном о великих тайнах Бога, равно как не мог себе представить любящего отца, безразлично разговаривающего со своим сыном, находящимся в доме, который охвачен огнем и  вот-вот рухнет (см. главу 4).
Проповедь, сказанная без пыла, может научить только одному: проповедник не верит в то, о чем проповедует, его никогда не охватывал восторг от реальности того, о чем он говорит и сам предмет разговора не имеет для него ни малейшего значения. Но у Эдвардса все было по-другому. Он стоял на кафедре в благоговении и страхе, осознавая всю важность истины, которую он возвещал.
Один из современников Эдвардса говорил, что его красноречие заключалось в силе, раскрывающей важнейшие истины своим слушателям, в силе аргументов, произносимых с таким пылом и накалом чувств, что, казалось, вся душа проповедника оказывалась во власти проповеди, ее сути и формы, так что все слушающие были поглощены его словами от начала до конца и в их памяти оставалось неизгладимое впечатление от всего услышанного”.46
Горатиус Бонар описал общие отличительные черты проповедников, которых Бог избирал на протяжении веков, чтобы пробудить Свою Церковь.

Они, как служители тайн Божьих и пастыри, помазанные Пастырем заботиться о душах, ощущали на своих плечах безграничную ответственность. Они жили, служили и проповедывали, осознавая, что на их устах — судьбы многих людей. Чтобы они ни говорили,что бы ни делали — все несло на себе печать их искренности. Они возвещали всякому, с кем бы они не встречались, что посланы говорить об истинах бесконечной важности… Они проповедывали мужественно и бесстрашно, обрушиваясь на слушателей со словами невероятной силы. Но в речах их не было и тени неистовства, ярости или суеты — нет, они были слишком торжественны; их проповедь была массивной, мощной, режущей, глубоко проникающей острием, острее, чем обоюдоострый меч.47

Да, так было 250 лет тому назад. Но заповеди, оставленные нам, и сам пример жизни Эдвардса призывают нас “проповедывать великие истины религии с невероятной любовью” и бежать от “безразличного, невыразительного тона проповедника”.48 Мы просто должны донести до наших прихожан, без игры и притворства, что от сути того, о чем проповедуем, при ближайшем рассмотрении просто дух захватывает.
Конечно, это означает, что мы должны знать Бога Джонатана Эдвардса. Если мы не несем через проповедь величие Бога, как это делал Эдвардс, то не сможем ни на йоту приблизиться к величию его проповедей. С другой стороны, если Бог по Своей милости и благодати соблаговолит открыть нам глаза, чтобы мы смогли увидеть то, что видел Эдвардс, если Всесильный Бог позволит нам вкусить Его сладостное владычество, как это случилось с Эдвардсом, тогда возрождение служения кафедры сегодня станет не только возможным, но и неизбежным.

Заключение

Люди жаждут познать величие Бога, и подавляющее большинство людей не могут утолить эту жажду. Есть те, кто говорят: “Боже, Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть моя в земле пустой, иссохшей” (Пс 62:2). Однако большинство верующих не осознают, что они были созданы, чтобы трепетать перед картиной величия и славы Господа. Они стремятся заполнить пустоту чем-то другим. Сколько человек из тех, кто посещает Церковь, покидая воскресное собрание, могут сказать: “Я увидел силу Твою и славу Твою, как видел Тебя в святилище” (Пс 62:3)?
Слава Господа бесконечно дорога. Она суть того, о чем проповедовал Апостол, дабы просветить нас познанием славы Божьей в лице Иисуса Христа (2 Кор 4:6). Апостол учит нас, что какова бы ни была цель наших поступков, “все делайте в славу Божью” (1 Кор 10:31). Он учит нас, что основание нашей надежды — Его слава: “Мы хвалимся надеждой славы Его” (Рим 5:2). Однажды слава Его подобно свету жизни затмит солнце и луну: “И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божья осветила его…” (Откр 21:23). Даже сегодня, еще до наступления этого великого дня, “Небеса проповедуют славу Божью” (Пс 18:2). И когда люди обнаруживают все величие Божьей славы, когда Бог говорит: “Да будет свет” и отверзает глаза слепых, тогда они подобны тем, кто нашел сокровище, сокрытое на поле, и от радости идут и продают все, что имеют и покупают то поле. Тогда они подобны Моисею, взывавшему к Господу: “Покажи мне славу Твою” (Исх 33:18).
Нам не хватает Его славы — вот в чем проблема каждого человека. Мы все к чему-то стремимся и чего-то желаем, но не все видим, что за каждым нашим желанием скрывается стремление узреть Бога. Если бы люди смогли услышать безмолвный крик своих сердец, то они бы сказали: “Одного прошу я у Господа, того только ищу, …чтобы созерцать красоту Господню…” (Пс 26:4). Но сегодня все наоборот: истина подавляется неправдой, никто не заботится иметь Бога в разуме, даже многие из тех, кто носит имя Бога Израилева, “променяли славу свою на то, что не помогает” (Рим 1:18, 28; Иер 2:11).
Христианский проповедник более чем кто-либо другой должен знать, что люди жаждут Бога. Проповедник, возвещающий Слово Бога, более чем кто-либо другой должен уметь сказать: “Жажду видеть силу Твою и славу Твою, как я видел Тебя во святилище”. Кто как не проповедник, увидев бесплодную землю мирской культуры, должен сказать: “Вот ваш Бог!” Кто еще может показать народу, что Бог велик и должен быть величественно прославлен? Или кто еще может раскрыть перед ним картину Божьего великолепия? Кто еще может напомнить людям удивительные деяния, совершенные Богом, и то, как Бог одержал победу над всеми Своими врагами? Кто еще в момент жизненных трудностей и кризисов может крикнуть: “Воцарился Бог Твой!” Кто будет трудиться, подыскивая слова, чтобы донести “Евангелие славы благословенного Бога?”
Если мы не возвеличим имя Бога в наших проповедях, то где еще люди смогут услышать о Его величии? Если мы воскресным утром утолим голод прихожан дарами-угощениями Божьих красот, то разве не пустятся они в бесплодные поиски чего-то другого на стороне, стремясь насытиться карамельными удовольствиями временного духовного восхищения? Если в воскресенье живая вода не потечет из источника на горе славы Вседержителя, то в понедельник Его народ высечет себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды (Иер 2:13).
Мы призваны быть “домостроителями тайн Божьих” (1 Кор 4:1). Великая же тайна есть “Христос в вас, упование славы” (Кол 1:27). Слава есть слава Божия. “От домостроителей требуется, чтобы каждый оказался верным” — верным, превращая, подобно микроскопу, малые вещи в большие; и подобно телескопу, приближая невообразимо огромные галактики, делая их видимыми человеческим глазом.
Если мы любим наш народ, если мы любим “других овец”, которые еще не собраны в Господнем  дворе, если мы преданы исполнению Божьего замысла о мире, то будем трудиться, чтобы “приготовить трапезу в пустыне”. Народ повсюду жаждет насладиться Богом. Ибо, как сказал Джонатан Эдвардс: “Наслаждение Богом — это единственная радость, которая может насытить наши души. Быть на Небесах, полностью насладиться Его присутствием — бесконечно лучше, чем пребывать в самых великолепных хоромах земной жизни. Отцы и дети, мужья и жены, друзья — это только тени, но Бог пребывает вовек. Они лишь отражение света, но Он — солнце. Они только потоки вод, но Бог — безбрежный океан”.1

Примечания
Предисловие
1.    Andrew Bonar, ed., Memoir and Remains of Robert Murray Mc Cheyne (repr. ed., Grand Rapids: Baker Book House, 1978), 258.
2.    Mark Noll, “Jonathan Edwards, Moral Philosophy, and the Secularization of American Christian Thought”, Reformed Journal (February 1983): 26, курсив автора.
3.    Charles Colson, “Introduction”, in Jonathan Edwards, Religious Affections, (Portland: Multomah, 1984), xxiii, xxxiv.
4.    Iain Murray, The Forgotten Spurgeon (Edinburgh: Banner of Truth, 1966), 36.
Цель проповеди
1.    Charles H. Spurgeon, Lectures to My Students (Grand Rapids: Zondervan, 1972), 26.
2.    James Stewart, Heralds of God (Grand Rapids: Baker Book House, 1972), 73.
3.    John H. Jowett, The Preacher: His Life and Work (New York: Harper, 1912), 96, 98.
4.    Spurgeon, Lectures, 146.
5.    Samuel Johnson, Lives of the English Poets (London: Oxford University Press), 2:365.
6.    Christopher Catherwood, Five Evangelical Leaders (Wheaton: Harold Shaw, 1985), 170.
7.    Cotton Mather, Student and Preacher, or Directions for a Candidate of the Ministry (London: Hindmarsh, 1726), v.
Основание проповеди
1.    Защита и объяснение этого утверждения раскпыта в книге автора: John Piper, The Justification of God (Grand Rapids: Baker Book House, 1983).
Дар проповеди
1.    Phillips Brooks, Lectures on Preaching (Grand Rapids: Baker Book House, 1969), 106.
2.    Цитируется по John R. W. Stott, Between Two Worlds (Grand  Rapids: Eerdmans, 1982), 32.
3.    Sereno Dweight, Memoirs, in S. Dwight, ed., The Works of Jonathan Edwards, (1834; repr. ed., Edinburgh: Banner of Truth, 1974), 1:xxi. Здесь и далее цитируется как Banner.
4.    Цитируется по Murray, Forgotten Spurgeon, 34.
Проповедь: серьезная и радостная
1.    Jonathan Edwards, “The True Exellency of a Gospel Minister,” Banner, 2:958.
2.    Jonathan Edwards, The Greatest Awakening, ed. C. Goen, The Works of Jonathan Edwards (New Haven: Yale University Press, 1972), 4:272. В дальнейшем цитируется как Yale.
3.    Dwight, Memoirs, in Banner, 1:clxxxix.
4.    там же, l:cxc.
5.    Stewart, Heralds of God, 102.
6.    Andrew W. Blackwood, ed.,  The Protestant Pulpit (Grand Rapids: Baker Book House, 1977), 311.
7.    James W. Alexander,  Thoughts on Preaching (Edinburgh: Banner of Truth, 1975), 264.
8.    Brooks, Lectures, 82-83.
9.    Jonathan Edwards, Religios Affections, ed. John E. Smith, ed., John E. Smith in Yale (1959), 2:339.
10.    Цитируется по Stott, Between two Worlds, 325.
11.    John H. Jowett, The Preacher: His Life and Work (New York: Harper, 1912), 89.
12.    Bennet Tyler and Andrew Bonar, The Life and Labors of Asahel Nettleton (Edinburgh: Banner of Truth, 1975), 65, 67, 80.
13.    William Sprague, Lectures on Revivals of Religion (London: Banner of Truth, 1959), 119-20. Текст цитируется не полностью, однако обладает не меньшей силой, чем приведенный выше.
14.    Цитируется по Murray, Forgotten Spurgeon, 38.
15.    Spurgeon, Lectures, 212.
16.    Цитируется по Stewart, Heralds of God, 207.
17.    Цитируется по Charles Bridges, The Christian Ministry (Edinburgh: Banner of Truth, 1967), 214.
18.    B. B. Warfield, “The Religeous Life of Theological Students,” in Mark Noll, ed.,  The Princeton  Theology (Grand Rapids: Baker Book House, 1983), 263.
19.    Bridges, Christian Ministry, 214.
20.    Dwight, Memoirs, in Banner, 1: xx, xxii.
Бог — в центре всего
1.    Dwight, Memoirs, in Banner, 1:xxxix.
2.    там же, 1:xxxviii.
3.    там же, 1:хх.
4.    там же, 1:хххvi.
5.    там же.
6.    Elisabeth Dodds, Marriage to a Difficult Man: The “Uncommon Union” of Jonathan and Sarah Edwards (Philadelphia: Westminister, 1971), 22.
7.    Jonathan Edwards: Selections, eds., C. H. Faust and T. Johnson (New York: Hill and Wang, 1935), 69. Далее цитируется как Selections.
8.    Edwards, Memoirs, in Banner, 1:clxxiv-clxxv.
9.    там же, 1:сlxxvii.
10.    там же, 1:clxxix.
Смиритесь пред Его сладостной суверенной волей
1.    Jonathan Edwards, “The Sole Consideration, that God is God, Sufficient to Still All Objections to his Sovereignty,” in Banner, 2:107.
2.    там же, 2:107-8.
3.    Jonathan Edwards, A Treatise Concerning Religious Affections, in Banner, 1:279.
4.    Selections, 59, 67.
5.    Banner, 1:94-121.
6.    Edwards, Religious Affections, in Banner, 1:237.
7.    там же, 1:243.
8.    Jonathan Edwards, Miscellaneous Remarks Concerning Satisfaction for Sin, in Banner, 2:569.
9.    Jonathan Edwards, , Miscellaneous Remarks Concerning Faith, in Banner, 2:588.
10.    там же, 2:578-95. В указанном разделе книги Эдвардса эти и подобные этим наблюдения встречаются повсюду.
11.    Jonathan Edwards, Miscellaneous Remarks Concerning Efficacious Grace, in Banner, 2:548.
12.    Jonathan Edwards, Miscellaneous Remarks Concerning Perseverance of the Saints, in Banner, 2:596.
Превозносите Бога
1.    Edwards, Religious Affections, in Banner, 1:238.
2.    там же, 1:244. Курсив автора.
3.    Edwards, Selections, xx.
4.    Jonathan Edwards, Some Thoughts Concerning the Revival, in Yale 4:387; cм. так же 4:399.
5.    Edwards, Religious Affections, in Banner, 1:314.
6.    там же, 1:243.
7.    Еdwards, Concerning the Revival, in Yale, 4:388.
8.    Edwards, “True Excellency”, in Banner, 2:958.
9.    Edwards, Religious Affections, in Banner, 1:258.
10.    там же, 1:289. Курсив Эдвардса.
11.    Еdwards, Concerning the Revival, in Yale, 4:386.
12.    Edwards, “True Excellency”, in Banner, 2:959.
13.    Jonathan Edwards,  “Personal Narrative,” Selections, 65.
14.    Dwight, Memoirs, in Banner, 1:clxxxviii.
15.    там же, 1:clxxiv.
16.    Edwards, “True Excellency”, in Banner, 2:957.
17.    Dwight, Memoirs, in Banner, 1:clxxxviii.
18.    Jonathan Edwards, “Sinners in the Hands og an Angry God,” in Banner, 2:10.
19.    Цитируется по John Gerstner, Jonathan Edwards on Heaven and Hell (Grand Rapids: Baker Book House, 1980), 44. Эта книга прекрасно подводит нас к пониманию взвешенного взгляда Эдвардса на славу Небес и ужасы ада.
20.    Edwards, Religious Affections, in Banner, 1:259.
21.    Edwards, Perseverance, in Banner, 2:596.
22.    Edwards, Religious Affections, in Banner, 1:308.
23.    Jonathan Edwards, The Distinguishing Marks of a Work of the Spirit of God, in Yale, 4:248.
24.    Еdwards, Concerning the Revival, in Yale, 4:391.
25.    Jonathan Edwards, Freedom of the Will, in Banner, 1:87.
26.    Edwards, Efficacious Grace, in Banner, 2:557.
27.    Jonathan Edwards, “Pressing into the Kingdom,” in Banner, 1:659.
28.    Dwight, Memoirs, in Banner, 1:clxxxix.
29.    там же, 1:ххх.
30.    там же.
31.    там же, 1:clxxxix.
32.    Edwards, Religious Affections, in Banner, 1:246.
33.    Edwards, “True Excellency”, in Banner, 2:957.
34.    Еdwards, Concerning the Revival, in Yale, 4:390-91.
35.    Jonathan Еdwards, “The Most High, a Prayer-Hearing God,” in Banner, 2:116.
36.    Еdwards, Concerning the Revival, in Yale, 4:438.
37.    Edwards, “True Excellency”, in Banner, 2:960.
38.    Edwards, “Personal Narrative,” in Selections, 61.
39.    Edwards, A Humble Attempt, in Banner, 2:278-312.
40.    Edwards, Religious Affections, in Banner, 1:302.
41.    там же, 1:308.
42.    Jonathan Edwards , “Christ the Example of Ministers,” in Banner, 2:961.
43.    Edwards, “Personal Narrative,” 69.
44.    там же, 67.
45.    цитируется по Yale, 4:72.
46.    Dwight, Memoirs, in Banner, 1:cxc.
47.    Horatius Bonar, “Preface,” in John Gillies, Historical Collections of Accounts of Revival, (1845, repr. Ed., Edinburgh: Banner of Truth, 1981), vi.
48.    Еdwards, Concerning the Revival, in Yale, 4:386.
Заключение
1.    Jonathan Edwards, “The Christian Pilgrim,” in Banner, 2:244>