Жан Кальвин, приняв мантию реформатора веры из рук Мартина Лютера, связал свою жизнь со второй волной духовного пробуждения в Европе. Страх перед Реформацией и невозможность противостоять логике Слова Божьего, проповедуемого Кальвином, толкнули представителей римско-католической, а немного позже и русской православной, а так же лжереформаторских церквей (тех, которые лишь на словах приняли Реформацию) распространять слухи о неимоверной его кровожадности (утопление инаковерующих и сожжение Сервета на костре).Кто из нас не слышал подобных историй и о евангельских христианах, особенно о баптистах, приносящих детей в жертву, пьющих кровь несчастных жертв и устраивающих оргии в “вечера любви”?! Очень жаль, что верующие Беларуси, как, впрочем, и России, и не только верующие, входя в XXI век, пользуются тактикой, разработанной мракобесами еще в XVI веке.
Жан Кальвин родился в июле 1509 года в городе Нойоне (Франция). Часто Кальвин называл себя “выходцем из простого народа”. Хотя один из его дедушек и был не то лодочником, не то бочаром, отцу его Жерару удалось выбиться в люди и занять пост нотариуса и архивариуса при католической церкви. Он женился на дочери владельца гостиницы. Жан был вторым из четверых (или пятерых) детей, родившихся у них. В школе он заметно выделялся из среды учеников своими способностями, и когда ему исполнилось двенадцать лет, его отец, бывший в близких отношениях с местным епископом, позаботился о духовной должности для своего сына. Ему были обеспечены “духовный сан” и католическая тонзура (выбритое место на макушке у католических священнослужителей).
Пришло время, когда юный Кальвин отправился в Париж, в университет, изучать классические языки и литературу. Но вскоре его отец поссорился с епископом Нойона и решил, что сыну не следует продолжать учиться на священнослужителя. Жан покидает Париж и начинает заниматься изучением римского права в Орлеане. Здесь юный Кальвин встретил Вольмара, лютеранина из Германии, который и познакомил Жана с учением Реформации.
Со смертью отца в 1531 году Кальвин получил возможность самостоятельно определять свой жизненный путь. Он возвращается в Париж. Спустя некоторое время, однако, вновь приезжает в Орлеан, чтобы закончить юридическое образование. В Париже он опубликовал свою первую литературную работу — комментарий к книге Сенеки, философа, жившего во времена Римской империи. Но к тому времени идеи немецких реформаторов уже успели оказать на него сильное влияние. У нас нет точной информации о его обращении, потому что, в отличие от Мартина Лютера, Кальвин редко говорил о себе, хотя однажды написал:
“Мой отец с раннего детства направил меня на путь теолога … затем, передумав, он послал меня изучать право … пока, наконец, Бог не направил мою жизнь в иное русло тайной рукою Своего провидения. Внезапным обращением Он сделал способным к учению мой упрямый молодой ум, потому что я так глубоко погряз в предрассудках папства, что ничто меньшее, чем Божия воля, не смогло бы вырвать меня из этой пучины”.
Внезапное обращение!
Но слово “внезапный” может также значить “неожиданный”, и Кальвин, возможно, имеет в виду, что его обращение было для него даже большей неожиданностью, чем для окружающих. Но то, что он обратился, не вызывает сомнений — его обращение оставило неизгладимый след в христианской истории.
Молодой Кальвин с бледным лицом и искрящимися глазами был спокойным и степенным не по годам. Его сокурсники в Париже за правильность и строгость манер прозвали Жана “aсcusativus” (винительный падеж). Самыми счастливыми часами его жизни были часы проведенные над книгами. Его принципы были почти безупречны; он никогда не бросался в крайности и не поддавался безрассудному энтузиазму. Им руководил скорее разум, чем эмоции. Но сердце его было наполнено любовью к Богу и Его людям. Ни один реформатор не сделал столько для церкви Божией, сколько Жан Кальвин, потому что ни один из них не углублялся в Писание столь глубоко и не добыл так много чистого золота истины из Слова Божьего как он.
Кальвин открыто переходит на сторону презираемых и гонимых парижских протестантов; он посещает их и поддерживает, чем может. Его друг Николас Коп был избран ректором городского университета, и похоже, что Кальвин помогал ему в написании одной из торжественных речей, в которой тот нападал на католическую церковь и защищал реформы, начатые Лютером. Весть об этом не замедлила дойти до короля Франциска I, который приказал арестовать еретиков. Копа предупредили, и он, покинув Париж, нашел прибежище в швейцарском Базеле, где некогда жил его отец. В 1535 году Жан Кальвин после скитаний также находит укрытие в Базеле. Это был относительно свободный город, и многие находили в нем укрытие. Эразм Роттердамский, умерший на следующий год после приезда Кальвина, тоже жил в Базеле. Здесь жили и Генри Булингер, и Уильям Фарель, и другие. В Базеле многие говорили на немецком языке. Кальвин не говорил по-немецки, но в городе было немало французов, поэтому он мог чувствовать себя как дома. Кроме того, студенты всегда могли общаться на латыни.
В это время у Кальвина было два основных занятия. Прежде всего он помогал некоему Питеру Роберту переводить Библию на французский язык. В то же время он писал книгу, в дальнейшем известную как “Наставления в христианской вере”. Она была посвящена королю Франции, и Кальвин надеялся, что книга убедит его в ошибочности, глупости и незаконности преследования тех, кто обращался в новую веру. Интересно заметить, что первое издание данной книги появилось через три года после обращения Кальвина. Удивительно, что он не изменил своих фундаментальных богословских позиций на протяжении всей жизни. Наоборот, еще больше укрепился на них. Книга была напечатана в 1535 году.
Проведя в Базеле чуть больше года, Кальвин решил переехать в Страсбург, но добраться туда было непросто из-за войны между Франциском I и Карлом V. Ему пришлось сделать значительный круг, поехав на юг. Одну ночь он провел в Женеве. Новость о приезде Кальвина в Женеву быстро достигла Уильяма Фареля, французского реформатора, уже действовавшего в этом городе. Позже Кальвин сам объяснит, что же произошло в ту ночь в Женеве.
“Фарель, горящий неистовым желанием нести Евангелие, приложил все свои усилия, чтобы удержать меня. И когда он узнал о моем намерении посвятить себя исследованиям и понял, что мольбы на меня не подействуют, он сказал, что Бог проклянет мое уединение и мирное занятие наукой, к которому я стремился, если я уеду и откажу в помощи, когда она так необходима. Я был так напуган, что оставил начатое мной путешествие; но, осознавая свою природную застенчивость и робость, я не стал связывать себя какой-то конкретной должностью”.
Кальвин остался в Женеве, и много лет спустя когда он писал комментарии к Мтф. 8:19, то, наверняка, вспоминал ту ночь в Женеве. В отрывке говорится о книжнике, который подошел к Иисусу и сказал: “Учитель! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел”. Вот что Кальвин говорит об этом человеке: “Мы должны помнить, что это книжник, привыкший к тихой, легкой жизни. Хотя он и действительно хочет следовать за Христом, но он в то же время мечтает о безмятежной жизни, об уютном доме со всеми удобствами, тогда как ученики Христа должны идти по шипам, направляясь с непрерывными страданиями ко кресту. Похоже, что книжник хочет сражаться в чьей-то тени, налегке, избегая пота, пыли и лишений войны”. Так Кальвин в возрасте 27 лет вступил в новый период своей жизни.
Фарель и Кальвин с энтузиазмом проповедовали Слово Божие, и слушатели их были многочисленны. Но они не довольствовались тем, чтобы люди были только слушателями, они хотели сделать их исполнителями Слова. Для осуществления этого им пришлось ввести такую дисциплину, которая многим показалась слишком строгой. Недовольные, называвшие себя либертинцами [libertе — фр. свобода], больше предавались своей вымышленной свободе, нежели христианским добродетелям. В конце концов им удалось склонить Женевский совет на свою сторону, в результате чего Фарель и Кальвин были изгнаны из города. Казалось, что дело Реформации закончилось здесь бесславным провалом.
Покинув Женеву, Кальвин вернулся в Страсбург, где стал пастором общины французских эмигрантов и делал все возможное, чтобы организовать церковь в соответствии с учением Нового Завета. Он составил книгу псалмов, в которую вошли стихотворные переводы псалмов на французский язык, сделанные Климентом Маротом и им самим, что повысило популярность псалмопения среди реформированных церквей. Много времени Кальвин уделял работе по толкованию Писания и борьбе за чистоту веры на разных диспутах. Он решил жениться на вдове Иделите де Бур. У них родился сын Жак, но он прожил всего несколько дней.
В Страсбурге Кальвин провел около трех лет. В течение всего этого времени католическая церковь предпринимала попытки вернуть свой прежний авторитет в Женеве. Но по Божьей воле некоторым друзьям Кальвина удалось сохранить контроль над Женевским городским советом, и вскоре было принято решение пригласить Кальвина вновь в Женеву. Кальвин не спешил принимать приглашение, заметим, не из-за того, что его гордость была задета прошлым изгнанием из города, но потому, что сомневался, тот ли он человек, который может продолжить начатую работу в сложившейся обстановке. И все-таки в 1541 году он соглашается приехать. Кальвина приняли с великой радостью, и он сразу же приступил к приведению общественной и религиозной жизни в соответствие со Словом Божиим. Наставления из молодых уст были приняты с большим энтузиазмом. Сначала он проповедовал дважды по воскресеньям и еще три раза в течение недели, но с 1549 года его проповеди звучали дважды по воскресеньям и ежедневно по четным неделям.
Жалованье Кальвину было установлено в размере 500 флоринов в год. Сумма сравнительно большая, но следует учесть, что Кальвину приходилось принимать значительное число гостей, проезжавших через Женеву. Сверх жалованья, его обеспечивали мукой, вином и одеждой, также ему был предоставлен дом с небольшим садом. В те времена вино было обычным напитком, а чай и кофе европейцы еще мало знали. Для человека его положения Кальвин вел скромную жизнь, он мало внимания уделял внешним атрибутам и “благам” этой жизни. В честь возвращения в Женеву Кальвину был подарен сюртук, в котором он на самом деле испытывал острую нужду.
Возвращение Кальвина в Женеву произошло в сентябре 1541 года. Это стало значительным событием в истории Реформации. Кальвин, так “сказать, надел мантию, которую вскоре должен был снять Лютер”, и влияние его деятельности и письменных трудов быстро распространялось по всей Западной Европе. Кто-то хорошо сказал, что изучать историю западной цивилизации без Кальвина — значит “читать книгу истории одним глазом”. При рассмотрении дальнейшего развития идей Реформации истинность этой фразы становится все более понятной.
Жан Кальвин в Женеве
К середине XVI столетия Жан Кальвин становится самой влиятельной фигурой Реформации. После смерти Лютера в 1546 году все убежденные в ошибках католической церкви перевели свой взгляд на Кальвина в поисках руководства и наставления. Географическое положение Женевы и рост реформаторского движения во многих частях Европы определили консолидирующее значение города и его духовного лидера. В особенности это касалось тех, кто скрывался от гонений. Женева стала прибежищем для протестантов, чья жизнь подвергались опасности. Она была открытым городом для эмигрантов и беженцев, искавших мира. Одним из них был шотландец Джон Нокс. Молодой человек часто бывал в Женеве, желая стать служителем благовестия для Центральной и Западной Европы.
Именно в Женеве несколько английских и шотландских эмигрантов взялись за новый перевод всей Библии на английский язык. Первое издание вышло в 1560 году и вскоре стало самой популярной версией перевода среди протестантов Англии и Шотландии. Конечно, Кальвин не был прямо связан с этой работой, но, поскольку он имел значительное влияние на людей, за нее ответственных, косвенным образом он и его учение повлияли на эти переводы. Во многом это видно из заметок, оставленных им на полях. Вся эта работа оказала сильнейшее влияние на развитие пуританского движения в Англии. Даже когда появилась известная “Authorised Version” в 1611 году, прошло еще тридцать лет, прежде чем женевскую Библию перестали печатать.
Ни один европейский город не был так хорошо устроен с религиозной точки зрения, как Женева времен Кальвина. Основной задачей была регламентация церковью жизни каждого ее члена в отдельности и жизни общины в целом. С завидным постоянством “почти весь город собирался, чтобы услышать слово Божие”. Женева была поделена на три прихода; пять пасторов и три их помощника были назначены для проведения утренних, дневных и вечерних богослужений по воскресеньям; в дополнение к этому богослужения проходили также по понедельникам, средам и пятницам. Семнадцать проповедей в неделю для города с населением 15000 человек! Как мы упоминали ранее, сам Кальвин регулярно проповедовал в соборе. Вечеря происходила ежеквартально. Отсутствие на богослужениях по неуважительной причине наказывалось штрафами.
В отношении образования также все было тщательно спланировано. Самые юные изучали катехизис и посещали церковные занятия. Затем шла школа, где, кроме элементарных знаний, давались латынь и греческий язык вместе с логикой и даже риторикой. Всем способным преподавали Новый Завет на греческом языке. Естественно, много внимания уделялось христианской доктрине. Эти школы отличались регулярными наставлениями в Писании, частым пением псалмов и прилежным посещением проповедей и разных лекций.
За школой следовал университет, вершина всей системы образования. Еженедельно читались по 27 лекций. Во главе университета стоял ректор, который по сути возглавлял всю систему образования. В штате были профессора латыни, греческого и еврейского языков, профессора искусств и богословия. Умение и прилежание всячески приветствовались и поощрялись наградами. Нет никаких сомнений, что во время жизни Кальвина в Женеве и еще долгие годы после него здесь сформировались сотни, если не тысячи, высокообразованных людей.
Что касается основной массы горожан, то для них было установлено значительное число законов, регламентирующих то, как следует есть и пить, покупать и продавать, одеваться и вести себя. Но все такие законы принимались управляющим органом города, а не церковью, и большинство горожан не просто соглашались с ними, а и приветствовали их. Конечно же, были и недовольные. Не все жители города желали “отвергнуть нечестие и мирские похоти” и “жить кротко, праведно и благочестиво”, как того требовали Писание и законы. Поэтому время от времени Кальвину приходилось испытывать серьезные неприятности. Но он никогда не переставал прилагать свои усилия, чтобы вести людей путями Господа. И, в целом, он достиг в этом значительного успеха, все чувствовали и знали его характер и признавали его авторитета.
Один эпизод из его жизни заслуживает особого внимания, потому что недоброжелатели Кальвина не перестают преподносить этот факт в качестве обвинения против реформатора. Дело касается казни еретика Сервета. Она произошла в то время, когда Кальвин обладал значительным влиянием в Женеве, хотя и не входил в состав городского совета, который управлял жизнью в городе. Он не обладал никакой светской властью. Власть Кальвина скорее была моральной и духовной, нежели официальной. К тому же, Сервет, отвергавший учение о Троице, уже был приговорен католической церковью к сожжению на костре. Ему удалось вырваться из рук папистов и, к своему несчастью, попасть в Женеву, где его опознали и предали суду за ересь. Пытаясь защищаться, Сервет вел себя вызывающе, он даже обвинил Кальвина в ереси и требовал, чтобы его самого казнили. Но вся протестантская Швейцария однозначно была на стороне Женевского совета. Последний издал приказ о сожжении Сервета. Кальвин пытался добиться более мягкой формы наказания еретика, но ему это не удалось.
Вина Кальвина во всем этом деле, конечно же, была, но не в том, что он выступил против ереси Сервета (ее вредность была очевидной), а в согласии со всеобщим заблуждением той эпохи, что еретиков надо уничтожать. Мы все склонны судить людей, живших до нас, мерками времени, в котором сами живем. К сожалению, в XVI веке приговорить еретика к смерти, а именно к сожжению заживо, было делом обычным. Католическая церковь расправилась таким образом с бесчисленным множеством протестантов, так же, как римские императоры расправлялись с христианами в первые века. Они сожгли бы и Сервета, если бы ему не удалось бежать. И, к сожалению, в этом отношении Кальвин не был свободен от ошибок своего времени. Но следует подчеркнуть, что Кальвин не желал для Сервета смерти на костре. Было правильно замечено, что“хотя в XVI веке тысячи протестантов постигла та же участь от рук католических инквизиторов, имя Кальвина непрестанно чернится за его косвенное участие в одном только этом процессе”. Возможно, Бог допускает в Своих детях на земле определенные недостатки, чтобы люди не превращали их в идолов и не водружали их, как это часто случается, на пьедесталы.
Кальвин был слабым и болезненным человеком, вдобавок к этому он истощал себя постами и работой, проводил дни без пищи, а ночи без сна. Для здорового человека было бы непомерно тяжело сделать все, что удалось сделать Кальвину, не говоря уже о человеке, постоянно одолеваемом болезнями. Но реформатор никогда не отказывался от своего бремени. Если он не проповедовал, то писал комментарии, если не писал комментарии, то писал письма — его корреспонденция была огромна. Непрестанно он занимался наставлением других в истине, иначе говоря, служил делу Царствия Божия. К сожалению, его жена умерла через девять лет после свадьбы, и до конца дней Кальвин лишился той заботы и внимания, которым может окружить человека только жена.
Огромное влияние Кальвина объяснялось его учением. Студенты неудержимо стремились на его лекции. Возвращаясь на родину, они восполняли потребность Европы в протестантском свидетельстве. Благодаря Кальвину, молодые люди усваивали великие истины Писания и передавали свет Евангелия во все уголки континента. Многие из них оправдали звание “делателей неукоризненных, верно преподающих слово истины” (2 Тим. 2:15).
То, что Реформация была делом рук Божиих, явно видно из того, каких людей Бог избирал для его выполнения, каждого в свое время и на своем месте. Краеугольный камень в здании Церкви Божией — недвижимый и неизменный — Иисус Христос, Его единородный Сын, который “вчера и сегодня и во веки Тот же”. Земное строение церкви пришло в упадок, и пионеры Реформации (Виклиф, Гус, Савонарола) начали сносить его части. Затем появился Лютер; он завершил начатую ими работу и начал иную — воздвижение нового здания, красивого и прочного, покоящегося на твердом основании Слова Божиего. Завершение же строительства было предоставлено Жану Кальвину — искуснейшему строителю. Его тонкий и глубокий ум позволил ему детально разобраться в планах и особенностях великого строительства, и в соответствии с ними он исполнил отведенную ему роль так основательно и точно, что результаты его труда продолжают влиять на христианскую церковь даже сегодня.
Некоторые с презрением и насмешками оценивают работу Кальвина. Среди них есть люди, утверждающие, что Кальвин не учил ничему, кроме доктрины о предопределении. Конечно, это не так. Кальвин возвещал “всю волю Божию”(Деян. 20:27). Что же касается предопределения, никто не может со всей уверенностью сказать, что сказанное или написанное Кальвином каким-то образом отклоняется от Писания. Чему Писание учило, в то Кальвин и верил; а во что Кальвин верил, то и возвещал всем, кто его слушал. И с тех пор до сего дня люди считают его величайшим из христианских деятелей со времен апостолов.
За два или три года до смерти здоровье Кальвина заметно ухудшилось. Друзья советовали ему уменьшить объем работы, но он был непреклонен: “Разве вы хотите, чтобы Бог, когда пошлет за мной, не застал меня за работой?” На те собрания, где он хотел быть, его доставляли на носилках. В марте 1564 Кальвина принесли в Ратушу на заседание совета, где он поблагодарил присутствующих за все, что было для него сделано. Несколько недель спустя члены “малого совет” города посетил больного у его постели. 27 мая, не утратив ясности ума до последней минуты, Кальвин скончался. Ему было 54 года. Как свеча, он сгорел до конца, чтобы дать свет своей эпохе. Его похороны были скромны. Чтобы последователи не создали культ нового святого, по завещанию Кальвина, он был похоронен на обычном городском кладбище без надгробного камня. Сказанное о Моисее верно и для Кальвина: “…никто не знает места погребения его даже до сего дня” (Втор. 34:6). Научные труды Кальвина и его комментарии, которые печатаются и изучаются – лучший памятник неутомимому служителю Господа. Они будут нужны до тех пор, пока есть люди, стремящиеся постичь вечные истины Писания, до тех пор пока на земле есть живая Церковь.
Пять ключевых пунктов, связанных с обращением Жана Кальвина
1. Кальвин описывает себя как человека, полностью погрязшего в предрассудках папства. Попавший в болото несчастный не имеет ни одного шанса выбраться из него своими силами
2. Он приписывает свое избавление только Богу, не упоминает “человеческого фактора”, хотя он, конечно же, присутствовал, например, влияние Н. Вольмера, сделавшего для Франции то же, что для Англии сделал Тиндейл (перевод Писания на французский язык).
3. “Внезапное” обращение Кальвина произошло не из-за его собственных устремлений. Он был противником любых перемен, но Бог вошел в его жизнь и привел к познанию истины.
4. “Бог смирил мой разум и сделал его восприимчивым к наставлениям”. Первый урок, который Иисус дает своим ученикам, — отречься от себя. Кальвин покорился воле Бога.
5. “Был воодушевлен вкусом настоящей веры”. Многие говорят, что Кальвин был “бесчувственным человеком, подчинявшим все логическим исследованиям”. То, что в его делах было все логично, это верно. Но бесчувственным он не был: “Сердце свое Тебе, Господи, отдаю страстно и ревностно”. Человек, лишенный эмоций и чувств, не смог бы так сказать. Эти слова говорит человек, посвятивший себя служению Богу и нашедший в этом настоящую свободу и свое призвание.
Служение Кальвина в Женеве приблизительно можно разбить на три этапа:
1-й этап, 1536 — 1538г.г.: — “время посева семян и обработки земли”, когда почти не видно результата. Сильная оппозиция добивается того, что Кальвина и Фареля отцы города выдворяют из Женевы.
Три года Кальвин провел в Страсбурге. Он не хотел возвращаться в Женеву. Время в Страсбурге не прошло зря. Здесь он женился на Иделите де Бур, вдове, бывшей замужем за анабаптистом, умершим от чумы.
Кальвин мало пишет о своем браке, но одна фраза в письме Фарелю говорит о многом: “Она была верным помощником в моем служении”.
2-й этап, 1541 — 1555г.г.: В 1541г. Кальвин вернулся в Женеву.
Продолжение сева и обработки земли, оппозиция со стороны женевской аристократии еще сильнее. Кризис наступает в 1555г., когда вооруженная группа оппозиционеров-либертинцев входит в собор Св. Петра, где обычно проповедовал Кальвин, требуя, чтобы Кальвин допустил их к вечере. Но Кальвин не пошел на это.
3-й этап, 1555 — 1564гг.: Женева — полностью реформированный город.
Три воскресных служения в 6 или 7 утра (в зависимости от поры года), в 9 утра и в 15 часов дня (вечерних не было из-за проблемы с освещением). Населения немного – 15000 человек,, поэтому друг друга знали. И от гражданина Женевы ожидалось, что тот будет посещать церковь. Некоторые считают, что Женева была тогда подобна концлагерю, но никто никого не заставлял оставаться в городе. Оставшимся предполагалось жить в соответствии с Евангелием.
Все время, которое Кальвин был в Женеве, он не переставал проповедовать: два раза в воскресенье и три раза среди недели. Кальвин верил, что все Слово Божие, без исключения, написано для верующих и оно должно быть проповедано все, а не только какие-то выбранные места. Писание объясняет само себя. Поэтому Кальвин проповедовал книгу за книгой, стих за стихом. Когда он через три года вернулся из изгнания, то взял для проповеди стих, следующий за тем, на котором вынужден был прерваться и продолжил проповедовать.
Кальвин проповедовал без каких бы то ни было записей, но тем не менее сохранилось 2200 записанных его проповедей. Это стало возможно благодаря приставленному к нему стенографисту, который записывал то, что говорил Кальвин с кафедры.
Кальвин был теологом-миссионером. Хотя он и не жил во Франции, но много сделал для распространения там благой вести. В 1550г. он основал школу, где обучались пасторы и проповедники для Франции. Они стали глашатаями благовестия в этой стране, где проповедовать было опасно для жизни. В Женеве жили многие эмигранты из Франции, в том числе и печатники. И в городе с населением всего 15000 человек работали 30 издательских домов. Огромное количество литературы, включая Библию, отправлялось во Францию. В 70-е годы во Франции каждый десятый был протестантом (20 миллионов * 10% = 2 миллиона). Когда Кальвин покидал Францию в 30-е годы, там их практически не было.