Avoiding Sexual Sin (Eng)

1 Corinthians 10:12
In the summer of 1987 I preached a series of messages based on the character of Barnabas . I stressed first that he was «a good man, full of the Holy Spirit and faith» (Acts 11:24). Then I focused on his amazing gift for encouragement and developed five marks of a Biblical «leader-maker» (Acts 4:36; 9:27; 15:36-40). Finally I popped the bubble for Barnabas-worshipers with Galatians 2:13—»and even Barnabas was carried away by their insincerity.»
I entitled that last message, «The Weakness of a Great Man.» One of my points was this: «Past experiences and past usefulness is no guarantee of future obedience.» Once Barnabas was «filled with the Holy Spirit and faith.» But in Galatians he was «out of step with the truth of the gospel.»
I stressed what I believe to be an utterly essential truth—and all the more so for our lackadaisical age—that the Christian life is a race to be run and finished, a fight to be fought and won, and a faith to be kept to the end (2 Tim. 4:7). Life is war (Eph. 6:10ff). Vigilance is not optional. And the word of the Lord is again and again, «Watch and pray, that you may not enter into temptation.»
While I was sounding this note on Sunday mornings I delivered two messages in the evening services on leadership and sexual temptation. There were of course reasons for this in our national life as you recall. Looking back now, the connection between the messages on Barnabas and the ones on sexual temptation were remarkably complementary.
The failure of Barnabas in Galatians 2 (though not sexual) sounded the alert for constant vigilance: no past successes guarantee future obedience. And the evening lessons spelled out the pitfalls in the path of Christian leaders, along with strategies for protection. My aim was to be as Biblical as possible.
My first title for these evening lessons went something like this:
«Ten Steps to Sexual Sin for Christian Leaders
and How Not to Take Them.»
In giving the substance of the lessons here my prayer is that this Biblical expose of the deceitfulness of sin will intensify our vigilance and keep us pure for the greatest work in the world.
Sexual Pitfalls and Strategies for Protection
1. PITFALL: Falling in love with the present world.
«For Demas, in love with this present world, has deserted me and gone to Thessalonica.» (2 Timothy 4:10)
What is it about the world that leaders in particular are tempted to love? The answer of Jesus is clear:
Acclaim and Prestige
«Beware of the scribes, who like to go about in long robes, and love salutations in the market places and the best seats in the synagogues and the places of honor at feasts.» (Luke 20:46)

Riches and Pleasures
«. . .but as they go their way they are choked by the cares and riches and pleasures of life, and their fruit does not mature» (Luke 8:14).
Successful leadership generally exposes a person more and more to the alluring forces of prestige and makes an array of worldly pleasures more and more accessible (because of travel, higher salary, wider circulation, etc.).
PROTECTION: Think long and hard about the deadly poison of world-love.
«If any one loves the world, the love of the Father is not in him. . . The world passes away, and the lust of it; but he who does the will of God abides for ever.» (1 John 2:15,17)
«Do you not know that friendship with the world is enmity with God? Therefore whoever wishes to be a friend of the world makes himself an enemy of God.» (James 4:4)
. . .and ponder the never-ending delights of the mountain spring of God’s approval and fellowship and beauty.
«Thou hast put more joy in my heart than they have when their grain and wine abound.» (Psalm 4:7)
«Whom have I in heaven but thee and there is nothing on earth that I desire besides thee. My flesh and my heart may fail, but God is the strength of my heart and my portion for ever.» (Psalm 73:25-26)
The spell of sin’s fascination is broken by the superior pleasures of the presence of God.
2. PITFALL: Loss of horror at offending the majesty of God’s holiness through sin.
When David committed adultery with Bathsheba and put her husband to death, God did not confront David with the sanctity of marriage and the value of human life. He confronted him with the horror of despising God.
«Nathan said to David, ‘Why have you despised the word of the Lord, to do what is evil in his sight? . . . Now therefore the sword shall never depart from your house, because you have despised me, and taken the wife of Uriah?'» (2 Sam. 12:7-10).
Are leaders under so much pressure to make people happy (lest they lose their crowds) that they forsake the message of God’s holiness and sin’s horror? And is the result that they gradually turn sovereign grace into powerless leniency, and then license, and then actually believe it themselves, and act on it, saying, «Where sin abounds grace will much more abound!»?
Is not a leader drifting to destruction when he no longer commends the gouging out of eyes as preferable to sin?
«If your right eye causes you to sin, pluck it out and throw it away; it is better that you lose one of your members than that your whole body be thrown into hell.»
In other words, perfectly innocent and good things may need to be sacrificed for the sake of vigilance against sin. But this will not happen where a leader has lost his horror at offending the holiness of God.
PROTECTION: Meditate on the Biblical truth that all our acts are acts toward God and not just toward man.
«Against thee and thee only have I sinned!» (Psalm 51:4)
. . .and that God is so holy and pure that he will not countenace the slightest sin, but hates it with omnipotent hatred.
«Thou art of purer eyes than to behold evil, and canst not look on iniquity.» (Hab. 1:13)
«The way of the wicked is an abomination unto the Lord: but he loveth him that followeth after righteousness.» (Prov. 15:9)
. . .and that the holiness of God is the most valuable treasure in the universe and the very deepest of delights to those whose way is pure.
«Ascribe to the Lord the glory of his name; worship the Lord in the beauty of holiness.» (Psalm 29:2)
«The meek shall obtain fresh joy in the Lord, and the poor among men shall exult in the Holy One of Israel.» (Isaiah 29:19)
3. PITFALL: A sense of immunity from accountability and authority.
«I have written something to the church; but Diotrephes, who loves preeminence, does not acknowledge my authority.» (3 John 9)
When you fall in love with the prestige and power of leadership you gradually begin to secure your «gains» by developing a kind of immunity from accountability. And this immunity drifts into a sense of being above the ordinary demands of morality and integrity.
PROTECTION: Submit yourself to a council of Biblically minded, spiritually wise advisers.
«Without counsel plans go wrong, but with many advisers they succeed.» (Prov. 15:22)
In the churches of Paul the highest office was the elder, but, to the best of our knowledge there were no churches with just one elder, and provision was made for rebuking an elder who persisted in sin (1 Tim. 5:20). No one was above reproof. All were accountable.
4. PITFALL: Succumbing to itching ears as love of truth evaporates.
«For the time is coming when people will not endure sound teaching, but having itching ears they will accumulate for themselves teachers to suit their own liking, and will turn away from listening to the truth.» (2 Tim. 4:3-4)
Once the love of truth is weakened by the love for ears, integrity has no leg to stand on. Every manner of rationalization and compromise to meet the demands of the expanding audience take over. Difficult doctrines are omitted, moral and theological problems are oversimplified, man-pleasing teachings of health, wealth and prosperity become more attractive, and dishonest measures are condoned for the sake of the kingdom.
What does this have to do with sexual temptation? A mentality of relativism and expediency begins to govern the mind. This weakens all firm moral resolve. The audience is to be massaged—the itching ears are to be scratched. Why? To gratify the leader’s pursuit of power and pleasure. And soon the same procedure governs sexual relations: anything is okay if you are satisfying an itch.
Scratching itching ears is a very warm and personal thing. So it is easy for such leaders to contrast their approach with the «cold» concern for truth. And so immunity from doctrinal criticism is created with a heavy dose of relational antibodies. The language of love and forgiveness and acceptance abounds—but for those who have eyes to see it is a camouflage to cover the abandonment of a love for truth.
«The coming of the lawless one by the activity of Satan will be with all power and with pretended signs and wonders, and with all wicked deception for those who are to perish, because they refused to love the truth and so be saved.» (2 Thess. 2:9-10)
PROTECTION: Cultivate a love for truth, even in its smallest details, and turn a deaf ear to the desires of men to have their ears scratched with vague moralisms that massage them in their sin.
«Teacher, we know that you are true, and care for no man; for you do not regard the position of men, teach in truth the way of God.» (Mark 12:14)
«He who is faithful in very little will be faithful also in much; and he who is dishonest in very little is dishonest also in much.» (Luke 16:10)
Most compromise with the truth begins in small things. I heard of one evangelist who lost all credibility with a third world helper because he criticized his counselors for not watching the audience after he had said that every eye would be closed.
«He who is dishonest in very little will be dishonest also in much.»
5. PITFALL: A vanishing attention to Scripture.
This is not quite the same as #4. Here I have in mind the role Scripture begins to play (or not play) in the ministry of the word.
«All Scripture is inspired by God and profitable for teaching, for reproof, for correction, and for training in righteousness, that the man of God may be complete, equipped for every good work.» (2 Tim. 3:16-17)
It is the Scripture that reproves us when we are headed in the wrong direction; corrects and turns us in the right way; and then trains us how to stay there. It makes the leader complete and ready for every good work.
But in the ministry of many leaders it begins to take a back seat to storytelling, and social analysis, and family discussions and psychological diagnoses, and all kinds of things which in themselves are innocent, but which begin to usurp the priority of the inspired word of God.
The Bible begins to get token reference, exposition recedes, noble slogans (like peace, justice, kingdom, mutuality, grace, acceptance, wholeness) begin to replace specific sentences, contextual considerations diminish, moral generalities begin to replace attention to grammatical detail, and soon the Bible, in its pointed specificity, is not the authority. The ideas of man are.
Now what does this have to do with sexual temptation? The lusts of the flesh can much more easily exploit a fuzzy moral generality than it can a firm, precise, specific, Biblical prohibition. There is a hermeneutic that leads to adultery. Loose and sloppy handling of Scripture eventually leads to loose and sloppy living.
PROTECTION: Give yourself untiringly to the study, meditation and memorization of Holy Scripture.
«Strive to present yourself to God as one approved, a workman who has no need to be ashamed, rightly handling the word of truth.» (2 Tim. 2:15)
«On his law he meditates day and night.» (Psalm 1:2)
«Thy word have I hid in my heart that I might not sin against thee.» (Psalm 119:11)
Here I speak not of sermon preparation but of what I call «going out to pasture»—resting and ruminating on the word of God. It is savoring for the sake of life, not seeking for tomorrow’s text.
6. PITFALL: A growing disregard for the spiritual good of his followers.
An Old Testament refrain is that when the king sinned, the people were ruined.
«The Lord will smite Israel. . . and give Israel up because of the sins of Jeroboam, which he sinned and which he made Israel to sin.» (1 Kings 14:15-16)
This incentive for a leader not to sin diminishes as a disregard for the people takes over. When leaders sin the people suffer. And when the leaders don’t care for the people any more, that ceases to be a brake on their own lusts.
Right after saying that the scribes love salutations in the market places and the best seats in the synagogues, Jesus says, without even starting a new sentence, that these leaders «. . .devour widows houses. . .»
The point is that the more we love the prestige of our leadership the less we will love the people we lead. And the less we love them, the less we will care what becomes of them. And so the vigilance to guard ourselves from sin FOR THEIR SAKE will vanish, and the consequences of sexual immorality will not seem as dreadful as it once did.
PROTECTION: Labor in praying and caring to stir up your heart to love all your people.
«May the Lord make you increase and abound in love to one another and to all men.» (1 Thess. 3:12)
«Let us consider how to stir up one another to love and good works.» (Heb. 10:24)
Do not assume to quickly that you do not love your people. An amazing affection can be born in the disciplined and prayerful exercise of pastoral duty.
7. PITFALL: Disregard for the Biblical mystery of marriage.
«A man shall leave his father and mother and be joined to his wife, and the two shall become one. This is a great mystery, and I take it to mean Christ and the church.» (Eph. 5:32)
The mystery of marriage is that God created it to be a drama of Christ’s relation to the church. How we treat our wives is a dramatic statement of how we think Christ should treat the church. How wives treat their husbands is a dramatic statement of how they think the church should treat Christ.
The deepest Biblical meaning of marriage has to do with Christ and how he is portrayed to the world in the public drama of marriage. Therefore adultery is like casting Jesus Christ in the lead role of an X-rated movie. Therefore one long step toward adultery is to disregard the Biblical mystery of marriage.
PROTECTION: Remind yourself repeatedly that your marriage is a living drama of Christ’s relationship to the church. Let your thoughts about your spouse rise from the ordinary to the extraordinary by faith in the truth of Ephesians 5:32.
«This is a great mystery, and I take it to mean Christ and the church.»
We simply must recover the wonder of this truth. Marriage has do with God, not just two people trying to be fulfilled. It is a mission of revelation to the world. It is an extraordinary calling. And adultery is an appalling desecration of the image of Christ and his church.
8. PITFALL: Compartmentalizing of the leader’s life.
In the New Testament the leader’s home life is an essential part of his qualification for church leadership (1 Tim. 3:4,12). In other words, the New Testament will not allow us to compartmentalize our life so that some parts of it are irrelevant to the issue of leadership.
One stepping stone toward adultery is the compartmentalizing of life that says, «Well, this area is really not at the heart of my ministry and so one sin in this area need not jeopardize my success in another.
PROTECTION: View everything—absolutely everything—as woven together by its relationship to the value of the glory of God.
«Whether you eat or drink, or whatever you do, do all to the glory of God.» (1 Cor. 10:31)
«Whatever you do, in word or deed, do everything in the name of the Lord Jesus.» (Col. 3:17)
Would that every leader could explain to his people how to drink orange juice to the glory of God, and then be able to with all earnestness why this is not nitpicking. One area of life not done for the glory of God is a pocket of rebellion threatening to become a coup.
9. PITFALL: A sense of being above the necessity of suffering and self-denial.
Right after telling Timothy that as a leader he should «entrust [the truth] to faithful men who will be able to teach others also,» Paul says,
«Take your share of suffering as a good soldier of Christ Jesus. (2 Tim. 2:3)
Generally, with successful leadership comes the possibility of avoiding certain kinds of suffering. There is more money, more people ready to do you favors, more expectation to go first class, more freedom to delegate work, etc.
Very easily the mindset emerges that it is indeed fitting for me not to suffer. Perhaps there is a high lifestyle appropriate for my position of prestige. Perhaps the perks of power are a good testimony to the goodness of God.
Gradually the leader begins to justify exorbitance of all kinds because he is doing his part for the war effort by being the public rallying point for God’s cause. And so there is not need to live like a common soldier. He is so important in the church or the organization that he is above the ordinary demands of suffering and discipline.
PROTECTION: Never forget the promise: «Through many tribulations we must enter the kingdom of God» (Acts 14:22). And never forget that the Son of Man had no place to lay his head (Luke 9:58). And develop a Biblical theology of futility and suffering, especially from Romans 8:17-30.
«Not only the creation, but we ourselves, who have the first fruits of the Spirit, groan inwardly as we wait for adoption as sons, the redemption of our bodies.» (Rom. 8:23)
There is a crying need for leaders who say with Thomas, «Let us go up and die with him.» We would do well to read the story of Raymond Lull the Medieval missionary to the Muslims of Tunis. He shared the Franciscan «mania for martyrdom» and gave himself to die when he was over 80. Let us listen to Elizabeth Elliot’s voice of discipline, and ponder the title of her biography of Amy Carmichael, «A Chance to Die.»
10. PITFALL: Giving in to self-pity under the pressures and loneliness of leadership.
The stronger the impulse of self-pity, the more inclined we are to reward ourselves with unusual treats. The more we pity ourselves for how hard life is the more easily we justify a little extra pleasure —even illicit sexual pleasure.
What goes on inside the head of a Christian leader when he is about to fall for the affection of another woman and commit adultery? I don’t know. But perhaps something like this:
«Nobody else understands my pressures. Nobody else seems to feel for me in my loneliness the way she does. If any of them knew what I was going through in this leadership role, they would understand why I need this kind of embrace, I need this kind of «unconditional acceptance». I have borne enough of the burden of being everybody’s spiritual example, I can’t take it any more. And I don’t care if they don’t approve.»
Self-pity is a subtle and deceptive power. It looks so meek and weak. But underneath is the partner of pride and a blind leader into the ditch.
PROTECTION: Embrace the essence of «Christian Hedonism»—the doctrine that no one who suffers the loss of any earthly blessing in the service of Christ will fail to be repaid a hundred-fold now (with persecutions!) and in the age to come eternal life (Mark 10:29-30).
In other words acknowledge that self-pity is unbelief in the promises of Jesus Christ.
Paul had reason to be self-pitying if anyone did. At the end of his life almost all had deserted him in one of his greatest hours of need. How did he handle it?
At my first defense no one took my part; all deserted me. May it not be charged against them! But the Lord stood by me and gave me strength to proclaim the word fully.» (2 Tim. 4:16-17)
The Lord—and he alone—must be our portion, or we will cave in to self-pity and all the sin it brings. This is the last defense against sexual temptation—or should we say, offense—the overwhelming power of the beauty of Christ, and the irresistible lure of everlasting fellowship with him

ЕВРОСОЮЗ ОБОГНАЛ СОВЕТСКУЮ РОССИЮ В РАЗМАХЕ АТЕИЗМА

Известный французский философ-традиционалист, геополитик, основатель
интеллектуального движения «Новые правые» Ален де Бенуа считает, что
современная Европа «побила рекорд» СССР в степени массового атеизма.

«Европа достигла такого уровня атеизации, которого России не удалось
достичь даже после принудительно-тоталитарной политики советского периода»,
— отметил А. де Бенуа на встрече с российскими учеными в Центре
консервативных исследований при социологическом факультете МГУ.

По его словам, религиозные ценности «хороши для современной России, но не
для Европы».

«Ведь в Европейском Союзе партия, основанная на религиозных ценностях,
может набрать на выборах, пожалуй, ноль процентов», — заявил философ.

Он рассказал, в частности, о том, что еще 30 лет назад во Франции
действовал закон о наказании за пропаганду гомосексуализма, а сегодня ему
на смену пришел другой закон, «запрещающий говорить о гомосексуализме
что-либо плохое». А во французских школах сегодня в ходу учебники с
названиями «Против гомофобии».

В ответ на это заведующий кафедрой теоретической политологии МГУ профессор
Валерий Расторгуев сделал вывод о том, что «консерватизм возможен только в
России, ведь настоящий консерватизм призван отвечать на вопрос, есть ли в
идеологии место Богу».

Новость предоставлена христианским дайджестом новостей JesusChrist.ru
(http://jesuschrist.ru/news/2008/11/26/15455) со ссылкой на следующий
источник: «Интерфакс-Религия»
(http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=27465)
Обсудить новость в форуме:
http://jesuschrist.ru/news/mdiscuss.php?id=15455

«ВЕЛИЧИЕ БОГА В ПРОПОВЕДИ» книга Джона Пайпера

Посвящается прихожанам церкви,
1.которая узрела Божье величие и живет,
2.чтобы насладиться им, прославляя Бога,
3.укрепиться им, возрастая в праведности,
4.и несет его всем народам во имя Иисуса Христа, Господа нашего.

Предисловие

Человек жаждет познать величие Бога. Но большинство людей отрицают, что в корне их проблем лежит именно незнание Его величия и славы. Это знание можно сравнить с действенным, но не пользующимся спросом лекарством, так как рынок завален разрекламированными дешевыми препаратами. Но эффект от них только временный. Также и проповедь, лишенная аромата величия и славы Бога — только развлечение, радующее сегодня и забывающееся завтра, развлечение, не способное достичь глубин сердца, кричащего: ”Где Твоя слава?! Яви ее!”
Несколько лет тому назад (как раз во время проведения январской недели молитвы) я решил прочитать проповедь на тему “Святость Бога”. За основу я взял шестую главу книги пророка Исайи. Моей целью было нарисовать перед прихожанами нашей церкви картину Божьей святости. Об этом и повествуют нам первые четыре стиха этой главы:
«В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм. Вокруг Его стояли серафимы;  у каждого из них по шести крыл; двумя закрывал каждый лицо свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг к другу, и говорили: свят, свят, свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его! И поколебались верхи врат от гласа восклицающих, и дом наполнился курениями».

Итак, проповедь была о святости Бога. Моим глубочайшим желанием было показать все величие и славу Великого и Святого. Однако я сознательно решил воздержаться от такой немаловажной и обязательной части проповеди, как применение, где раскрывается вопрос об использовании истины в жизни. В тот день я решил испытать, сможет ли нарисованная яркими красками картина величия Бога сама по себе удовлетворить духовную жажду людей.
Ответ пришел достаточно неожиданно. Незадолго до этой воскресной службы одна молодая пара обнаружила факт совершения одним из родственников полового насилия над их ребенком. Невыносимая боль для семьи! В воскресенье, когда я читал эту проповедь, они пришли в церковь. Меня иногда просто удивляют те многочисленные советчики, которые говорят: ”Пастор Пайпер, разве вы не видите, сколько боли в жизни ваших прихожан? Спуститесь, наконец, с небес на землю и оглянитесь! Неужто не видно, кто перед вами сидит каждое воскресенье?” Но спустя несколько недель я выучил еще один урок. Глава той семьи после службы отвел меня в сторону и сказал: “Джон… Мы переживаем тяжелейшие месяцы нашей жизни… Знаете, что нам помогло? Величие святости Бога, о которой вы проповедовали”.
В нашей церкви мы проводили анкетирование, где среди прочих вопросов  задавали и такой: “Какие, по вашему мнению, темы должны быть освещены в будущих проповедях?” В предложенном нам списке  не было темы  святости Бога и величия Его благодати. И, тем не менее, мы все равно должны читать проповеди такого рода, потому что люди нуждаются в этом. Они жаждут этого.
Я хотел бы привести другой пример проявления подобной нужды. Посмотрите, сколько раз за всю историю церкви зарождалось подвижничество. Как мы можем побудить прихожан нашей церкви к действию? Сегодня молодых людей практически невозможно зажечь идеей приверженности учению какой-либо ветви христианства. Мысль о величии Вездесущего и целях Всесильного — вот что действительно зажигает их сердца. Самый первый миссионер, Ап. Павел, писал: “Мы получили благодать и апостольство, чтобы во имя Его покорять вере все народы” (Рим 1:5)*. Следовательно, любое благовествование и служение Господу — суть ради имени Его.  Само наше желание возгревается стремлением увидеть Его славу, стремлением воздать Ему должное, ибо это и есть ответ на нашу молитву: “Да прославится имя Твое”.
Я глубоко убежден, что видеть Его величие означает иметь прочное основание для всего, что мы делаем в Церкви: в повседневной заботе пастора о нуждах прихожан или же в благовествовании. Божий народ должен ощущать Бога в наших проповедях. Ему нужен, хоть раз в неделю, пастор, способный своим словом превознести Бога, нарисовать величественную картину Его красот. Роберт Муррэй писал: “Бог благославляет не столько талантливых, сколько праведных. Праведный служитель — это оружие в руках Бога, внушающее благоговение”.1 Другими словами, в чем более всего нуждаются прихожане наших церквей? В святости. В ней нуждается каждый христианин, взятый в отдельности. И святость человека есть ни что иное, как его жизнь, погруженная в Бога, когда все — и взгляды, и принципы — обновлены в Нем.
Сам Бог, Его величие, истинность, святость, праведность, мудрость, суверенность воли, благодать — все это должно стать обязательной частью любой проповеди. Я, конечно, не утверждаю, что не надо говорить о реалиях нашей жизни, о наших повседневных прблемах, о родителях и детях, о семьях и разводах, о СПИДе, чревоугодничестве, телевидении и сексе. Напротив, я хочу сказать, что все вышеперечисленные проблемы должны быть брошены к трону Святого Бога. Пусть Его праведность осветит их, выявит их истинную природу.
Призвание христианского проповедника не заключается в проведении еженедельных взбадривающих духовных бесед о том, как выжить в современном мире. Пусть этим занимается кто-нибудь другой. Большинство верующих не имеет возможности каждую неделю слышать проповеди о величественной красоте Господа. Трагично, что многие из сегодняшних христиан просто не могут утолить свою жажду по Нему так, как они смогли бы это сделать, слушая великого проповедника Джонатана Эдвардса.*
Марк Нолл, специалист по истории церкви, назвал ситуацию, сложившуюся за период в 250 лет, которые прошли после жизни Эдвардса, трагической. Он, в частности, пишет: “В силу изменившейся системы ценностей в Америке христиане просто не думают по-христиански. Благочестие Эдвардса принимается теологами, продолжающими традиции Возрождения, но его богословие — теми, кто придерживается традиций кальвинизма. Сегодня практически нет преемников его мировоззрения, насквозь проникнутого Божьим присутствием, и его философии, до основания пропитанной богословием. Исчезновение из американских церквей традиций проповедывания, заложенных Эдвардсом — настоящая трагедия”.2
Чарльз Колсон, как бы вторя этой мысли, пишет: “Церкви запада, дрейфующие во льдах своей вековой культуры, скорее можно назвать американскими, чем христианскими. Они поражены дешевым учением о благодати — нам нужно вернуться к традициям, заложенным Эдвардсом. Я верю, что молитвы и дела тех, кто любит Христа и послушен Ему, смогут победить, если в церквях будет звучать проповедь, начатая Эдвардсом”.3
Возрождение в умах служителей и посланников Господа “мировозрения Эдвардса, насквозь проникнутого Божьим присутствием” принесет великую радость, пробудит искреннее желание возблагодарить Бога, творящего все новое.
Материал, приведенный в первой части  этой книги, первоначально лег в основу лекций, прочитанных в Гордон-Конвельской семинарии в феврале 1988 года. Вторая часть книги составлена из материалов лекций, прочитанных в октябре 1984 года в Уитонском колледже. На мой взгляд, я получил от этих семинаров больше, чем кто-либо из слушающих. Я благодарен администрации этих двух школ за оказанное мне доверие, а также за то, что мое призвание проповедника смогло получить новую форму служения.
Я не перестаю благодарить Господа за то, что на воскресных богослужениях Он никогда не оставлял меня без слова проповеди, без рвения возвещать Его славу — а ведь чего только не случалось за это время!
Через сколько боли и слез прошла моя семья — четверо сыновей и верная жена. Сколько критики и разочарований, способных заставить замолчать проповедника. О, этот бесценный дар всесильной благодати! Каждую неделю, оставив позади пустыни и степи этой жизни, Бог вновь открывал передо мной Свое Слово и давал сердце, чувствующее Его Слово. Я никогда не терял любви к проповедыванию.
По милосердию Божьему у моей любви проповедывать всегда существовала своя основа. Чарльз Сперджен знал о ней, знали о ней и другие безмерно счастливые проповедники. Однажды у Сперджена спросили: “В чем секрет вашего служения?” Немного подумав, он ответил: “Прихожане моей церкви молятся за меня”.4 Это  и есть причина, объясняющая, почему каждое воскресенье я могу продолжать свое служение. Именно поэтому вы держите в руках эту книгу: “Величие Бога в проповеди”. Прихожане моей церкви молятся за меня. Им я и посвящаю эту книгу, им — моя любовь и признательность.
Я же молюсь, чтобы слова этой книги исполнили сердца Божьих глашатаев желанием следовать увещеваниям Ап. Петра (1 Пет 4:11):

«Говорит ли кто, говори как слова Божии; служит ли кто- служи по силе, какую дает Бог, дабы во всем прославлялся Бог через Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь».

Джон Пайпер


Часть 1. Превозносить Бога в проповеди: зачем?

Глава 1
Цель проповеди: Слава Бога

Сентябрь 1966 года. Тогда я был молодым студентом и собирался поступать на медицинский факультет. Позади осталось еще одно лето, за которое я успел пройти курс химии, влюбиться до беспамятства в будущую супругу Ноэл и переболеть мононуклеозом. Пожалуй, за всю свою жизнь я никогда еще так сильно не болел. В связи с этим я три недели провел в больнице. Эти три недели стали для меня временем решений. Три недели, за которые я не прекращаю благодарить Бога.
Я вспоминаю то время. Новый учебный год начался с Недели Духовного Возрождения. В качестве докладчика был приглашен Гарольд Джон Окэнгэй. Это был первый и последний раз, когда я слышал его проповедь. Лежа на больничной койке, находясь всего в двухстах метрах от него, я слушал его лекции, передаваемые по студенческой радиостанции. Слово Божье, проповеданное пастором Окэнгэй, навсегда изменило мои планы относительно собственной жизни. Я до сих пор помню, как мое сердце буквально разрывалось от глубокого желания  обращаться с Писанием так же, как это делал Окэнгэй. Через те проповеди Господь призвал меня к служению Слову. Я просто не мог сопротивляться Его зову. С тех пор я убедился в том, что одним из субъективных признаков Божьего призвания к служению проповедника, по словам Сперджена, “является сильное, всепоглощающее желание работать”.1
После выписки из больницы я забросил органическую химию и, чтобы получить степень бакалавра, стал изучать философию, настроившись при этом на лучшее библейское и богословское образование. Спустя двадцать два года (ко дню написания этих строк) я могу засвидетельствовать, что у меня ни разу не было ни тени сомнения, что мое призвание проповедовать — от Бога. Сегодня я понимаю это ясно как никогда. И вот, спустя чуть более двух десятков лет, я, спасенный от власти греха, служитель Слова, нахожусь в Гордон-Конвельской семинарии в качестве докладчика на лекциях, посвященных Гарольду Джону Окэнгэй. Этот факт еще раз заставляет меня трепетать перед силой провидения Господа.
Быть приглашенным читать эти лекции — большая честь. Я молю Бога, чтобы они стали достойной данью памяти д-ра Окэнгэй, который никогда не знал меня. Это еще раз убеждает в том, что проповедник подобен сеятелю, который сеет семена, видит всходы будущих деревьев и даже собирает с них плоды.   Проходит год, два, проповедник умирает, но деревья продолжают цвести и цвести, и приносить плоды уже в вечности.

«Как дождь и снег нисходит с неба и туда не возвращается, но напояет землю, и делает ее способною раждать и произращать, чтоб она давала семя тому, кто сеет, и хлеб тому, кто ест: так и слово  Мое, которое исходит из уст Моих, — оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его».
Ис 55:10, 11

Д-р Окэнгэй так никогда и не узнал, какую роль сыграли его проповеди в моей жизни. В вашем служении Бог также скроет от вас многое из того, что Он произрастит через вас. Конечно, Господь явит достаточно благословений, чтобы надежда и радость служения не покидала вас, но  не настолько, чтобы вы возгордились, видя результаты своей работы. Потому что Бог желает, чтобы было превознесено Его имя, а не имя проповедующего. Последнее предложение, наконец, и подвело нас к основной теме этой книги: “Величие Бога в проповеди”. В первой части  книги мы рассмотрим три аспекта служения проповедника:

Цель проповеди: Слава Бога.
Основание проповеди: Крест Христа.
Дар проповедования: Сила Духа Святого.

Бог Отец, Сын и Дух Святой должны стать всем: началом, продолжением и концом любой проповеди. Слова апостола, сказанные относительно любого христианского служения, имеют особое значение для проповедника:

Ибо все из Него , Им и к Нему. Ему слава во веки. Аминь.

Рим 11:36

Шотландский проповедник Джеймс Стюарт однажды сказал: “Цель искренней проповеди — оживить совесть святостью Бога, напитать разум истиной Бога, поразить воображение красотой Бога, открыть сердце для любви Бога, предать себя воле Бога”.2 Другими словами, цель проповеди — Бог, основание проповеди — Бог, все остальное дается Божьим Духом. Как на проповеднике, на мне лежит ответственность взывать к величию Бога, чтобы главным тезисом проповеди стало бы верховенство Его свободной и суверенной воли, объединяющей темой  было бы рвение служить великому Богу, главной целью оставалось бы познавание бесконечного и неистощимого Бога, всепроникающей атмосферой проповеди признавалась бы святость Бога. В таком случае, какая бы “обыденная сторона” этой жизни не рассматривалась — будь то семья, работа, отдых, дружба или же язвы современности: СПИД, разводы, наркомания, депрессия, бедность, различного рода злоупотребления, голод или, что еще хуже, голод душ, не познавших Христа — все это было бы превознесено к Его престолу.
Джон Генри Джоуетт, проповедывавший на протяжении тридцати четырех лет в Англии и Америке вплоть до 1923 года, признавал, что великим проповедникам прошлого — таким, как Роберт Дэйл, Джо Ньюман, Чарльз Сперджен ¬¬- была присуща способность, проповедуя, не погрязать в проблемах, а разрешать их в свете Евангелия. Он, в частности, сказал: “Они всегда говорили о деталях нашей жизни, но и всегда стремились навести мосты с улиц деревень до Небесного Царства. Души верующих попадали в те вечные места, где обитает Бог… Чего же не хватает проповедникам сегодня? Им не хватает широты мысли и всепроникающего ощущения Вездесущего”.3 Эти строки, написанные еще в начале века, сегодня, в конце девяностых, ощущаются еще более остро: необходимость возродить проповедь возросла в десятки раз. Страницы этой книги — не просто протоколы разговоров эстетов, обсуждающих на выставке едва уловимые оттенки красок новой картины. Еще можно найти людей, предпочитающих торжественные церковные службы, потому что они не могут смотреть на “дешевую комедию”, разыгрываемую на богослужениях в некоторых церквях. Сперджена, пожалуй, вполне можно было бы отнести к представителям высокоинтеллектуальной элиты. Однако ему не было равных по удивительной простоте и привлекательности. Его проповеди были полны присутствием Бога, а воздух был пропитан благоговением. Он говорил: “Великие проповедники никогда не появятся, если не появятся талантливые богословы”.4
Он так думал не потому, что ставил детальное изучение Библии на первое место, а потерянные души — на второе. Нет, он беспокоился о первом потому, что беспокоился о втором. Около ста лет тому назад жил и творил Исаак Ваттс. О нем писали так: “В желании заботиться о душе он обращал ее к Богу”.5 Другими словами, Ваттс обращал людей к Богу потому, что он заботился  людях.
Современную же проповедь можно охарактеризовать так: “В желании быть услышанными проповедники становятся психоаналитиками”. Подобное отступничество  означает две вещи. Во-первых, этим мы принижаем само призвание проповедника. Во-вторых, при составлении проповеди за основу берется вовсе не знание психологии людей. Почему же мы сомневаемся в силе и ценности проповеди, центром которой является Сам Бог?
Один из ответов —  потому, что люди никогда не слышали таких проповедей. Пакер однажды поделился своими воспоминаниями о Мартине Ллойд-Джонсе, проповеди которого он в 1948-49 годах посещал каждый воскресный вечер. Паркер писал: “Ничего подобного я прежде  не слышал. Слова, произнесенные им, сильные и неожиданные, были похожи на удар молнии… Его проповеди рассказали мне о Боге больше, чем любая другая проповедь”.6
Могут ли наши прихожане вынести с воскресных богослужений ощущение присутствия Господа, осознание Его суверенной воли, память о Его благодати и видение Его бесконечного бытия? Попадают ли они хоть раз в неделю, хоть на один час — чего мы вправе желать — в пронизывающую все их существо атмосферу святости Бога, о которой они будут помнить всю последующую неделю?
Коттон Мэтер, живший около трехсот лет тому назад в Новой Англии, писал: “Важнейшей целью и стремлением всего проповеднического поприща должно стать желание восстановить в душах владычество Бога”.7 Это не просто громкие слова. Мэтер как исследователь Писания сказал это вполне осознанно. Именно такой вывод он сделал, читая Рим 10:14-15:

«Но как призывать Того, в Кого не уверовали? Как веровать в Того, о Ком не слышали? Как слышать без проповедывающего? И как проповедывать, если не будут посланы? как написано: “как прекрасны ноги благовествующих мир, благовествующих благое!”»

На основании этого текста мы можем сделать вывод, что проповедывание — это возвещение Благой вести посланником Бога.
Итак, что же должен возвещать проповедник? О какой Благой вести идет речь? Поскольку стих 16 является цитатой Ис 52:7, то будет вполне правомерно обратиться к Ветхому Завету и рассмотреть контекст. Давайте прислушаемся к этим строкам. Может, и мы услышим то, что услышал Коттон Мэтер?

«Как прекрасны на горах ноги благовестника, возвещающего мир, благовествующего радость, проповедующего спасение, говорящего Сиону: “воцарился Бог твой!”»
Ис 52:7

Благая весть, мир, спасение — все, о чем говорил проповедник  — сводится в этом отрывке Писания к трем словам: “Воцарился Бог твой!” Мэтер  имел полное основание применить эти слова к проповеднику, когда писал: “Целью и стремлением всего проповеднического поприща должно стать желание восстановить в душах владычество Бога”.
Все, о чем говорили пророки и учителя, будь то во дни Исайи или же во времена Иисуса, можно свести всего к трем словам: “Воцарился Бог твой!” Бог — Властелин вселенной, Который обладает безраздельной властью над Своим созданием. Его творение то и дело поднимает мятеж то в одном уголке вселенной, то в другом, в глазах многих — презрение к Нему. Но Господь посылает в мир Своих пророков, чтобы возвещать: “Воцарился Бог твой!” Не вечно Ему терпеть презрение, и однажды Он отстоит славу Своего имени, обрушив на головы мятежников Свой святой гнев. Господь также посылает в мир пророков, чтобы возвещать: “Вот, объявляется амнистия и полное прощение тем бунтарям, которые обратятcя ко Мне, которые примут присягу вечной верности Мне”. Под последним указом — подпись кровью Иисуса Христа.
Матер был абсолютно прав, когда говорил, что главной задачей проповедника должно стать желание восстановить владычество Бога. Почему? Давайте же порассуждаем. Чего желает Бог, требуя от нас полного подчинения Себе? О чем думает, предлагая принять прощение?
Исайя дает однозначный ответ. Так говорит Господь о Своей милости к Израилю:

Ради имени Моего отлагал гнев Мой, и ради славы Моей удерживал Себя от истребления тебя. Вот, Я расплавил тебя, но не как серебро; испытал тебя в горниле страдания. Ради Себя, ради Себя Самого делаю это, — ибо какое было бы нарекание на Имя Мое! Славы Моей не дам иному.
Ис 48:9-11

В  каждом Его суверенном и милосердном деянии видно неизменное стремление вознести Свое имя и явить творению Свою славу.
Однако, Он хочет не только царствовать, но и наполнить землю славой Своей (Чис 14:21; Ис 11:9; Авв 2:14; Пс 57:5, 72:19). Трудно недооценить значение последнего факта для проповедника, так как Господь хочет, чтобы новое человечество, искупленное кровью Христа из всякого колена, народа и племени (Откр 5:9), пело Ему торжественный гимн в унисон Его славе. Слава Божья не может отражаться ярко, как в зеркале, в сердцах тех, кто силой заставляет себя преклонить голову перед Ним в знак покорности. Свет Его славы не будет отражаться ярко, если творение подчиняется Ему в рабском страхе, если нет радости в ответ на явление Славного.
Все это может означать только одно. Если Бог посылает в мир глашатаев, чтобы возвестить: “Воцарился Бог твой!”, то цель Его — не принудить людей подчиниться, но привести создание в неописуемый восторг от всего вида Своего великолепия. Мы можем отражать Его величие лишь в том случае, если находим радость в своей покорности. Заставить себя подчиняться — значит оскорбить Его, ибо если нет радости и смирения, то нет места и славе Восседающему на троне.
Иисус так говорил об этом:

… подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое нашед человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет и покупает поле то.
Мт 13:44

Другими словами, величие Небесного Царства подобно сокровищу, которое  человек нашел и теперь готов с радостной покорностью перед Царствующим, восхищаясь Его великолепием, отдать все, что имеет, чтобы приобрести это сокровище. Если Царство Божие воспринимается как сокровище, то покорность будет нам в радость. Следовательно, если цель проповеди — прославить Бога, то способ достижения цели — не заставить, а, наоборот, пробудить радостное желание преклонить колени пред престолом Господа.
Во втором Послании коринфянам Ап. Павел писал:

Ибо мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа; а мы — рабы ваши для Иисуса…
2 Кор 4:5

В шестом стихе Павел развивает эту мысль. Он  говорит уже не просто о господстве, но  о самой сути своей проповеди:

…Потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа.
2 Кор 4:6

Только смирение перед Божьим Сыном может просветить человеческие души до такой степени, что в них, как в зеркале, можно будет увидеть ясное и славное отражение Его величия и красоты.
И между моим стремлением удовлетворить все свои нужды и Его желанием прославить Свое имя нет никакого противоречия. Наоборот, они дополняют друг друга. В этом и заключаются чудо Евангелия и сила, высвобождающая человека от рабства греха. Цель проповеди — слава Бога, отраженная в людских сердцах, радостно преклоняющихся пред Ним. Дайте в вашей проповеди место Его величию. Пусть ваши слушатели утолят свою жажду по Его славе. Пусть Небесное Царство станет сокровищем.

Глава 2
Основание проповеди: Крест Христа

Проповедь — это провозглашение Божьими посланниками Благой вести о том,

что Бог царствует;
что Он царствует, чтобы явить Свою славу;
что Его слава является тогда, когда творение служит Ему с радостью;
что Его стремление превознести Свое имя не противоречит нашему желанию удовлетворить свои нужды;
что однажды земля наполнится Славой Господа, и в унисон с ней будет звучать гимн, воспеваемый Божьим народом, собранным из всякого колена, рода, языка и племни.

Цель проповеди — слава Божья, отраженная в радостном служении Божьих созданий.
Однако на пути достижения этой цели есть два препятствия: Божья праведность и человеческая гордость. Его святая воля заключается в том, чтобы превознести Свое имя.1 Воля же человека заключается в гордом самоутверждении.
Желание Бога праведно. Желание человека — греховно. Именно об этом повествует нам третья глава книги Бытия — грех вошел в мир через искушение: “Вы станете как боги”. Причина нашей духовной гибели — желание стать похожими на Бога.
Наши предки поддались этому искушению, а в них и мы. Гордость  теперь является частью нашей природы. Мы берем в руки зеркало и крутим его в разные стороны, стараясь “поймать” какое-нибудь изображение. И внезапно мы видим отражение Великого Бога!.. Но — о горе…! Мы поворачиваемся к свету спиной, находим свое отражение — и так же, как  Нарциссом, нами начинает овладевать любовь к  жалкому силуэту нашей собственной тени. Мы пытаемся убедить себя — гордясь удачно заключенной сделкой, своими организаторскими способностями, спортивными успехами, недавно приобретенной машиной последней марки, научными достижениями, новыми подвигами Дон Жуана или умопомрачительным количеством косметики на лице — как восхитительно выглядит наша тень в Его лучах. Осознаем мы это или нет, но, поступая таким образом, мы просто ни во что не ставим Его славное имя.
Когда справедливый и праведный Бог изливает Свой гнев на нашу гордыню? Тогда, когда мы через край переполняемся презрением к Его величию.

Поникнут гордые взгляды человека, и высокое людское унизится; и один Господь будет высок в тот  день.
…ибо какое было бы нарекание на имя Мое! славы моей не дам иному.
…и глаза гордых поникнут… и Бог святый явит святость Свою в правде.
…истребление определено изобилующею правдою.

Ис 2:11; 48:11 ; 5:15-16; 10:22

Цель проповеди — слава Божья, отраженная в радостном служении Божьих созданий. И есть два препятствия на пути достижения этой цели: одно заключается в Боге, а другое — в человеке. Гордый человек не может насладиться познанием величия Господа, равно как и Бог не позволит, чтобы  Его праведность стала объектом насмешек.
Будут ли звучать проповеди, прославляющие Его праведность и утоляющие жажду слушающих? Смягчит ли праведный Бог Свой гнев на грех и на тех, кто его совершил? Будет ли сокрушена гордость творения и сможет ли оно, наконец, найти свой покой в Боге? Можем ли мы надеяться? И если да, то на что? Что могут изменить наши проповеди? Смогут ли они пробудить в нас надежду? И есть ли ответы на эти вопросы?
Ответ есть. Это крест Христа. Смерть Христа понадобилась, чтобы преодолеть два препятствия: с одной стороны, сопротивление Бога гордыне человека, а с другой — гордое сопротивление человека Богу. Таким образом, крест Христа — сила, дающая проповеди право как на собственное существование, так и на явление Его милости. Рассмотрим эти два утверждения более подробно.

Крест Христа — сила, узаконивающая проповедь
Мир полон гордости и греха. Праведный же Бог никогда не потерпит рядом с Собой грех. Никогда. Может ли тогда проповедь стать мостом примирения между нами и Ним, мостом, дающим грешникам надежду на спасение?
Эта мысль была очень удачно раскрыта в проповеди Р. С. Спроула “Чему вы еще удивляетесь?”, составленной на основе Ев. от Луки 13:1-5. Пришли некоторые мужи к Иисусу и рассказали Ему о жителях Галилеи, убитых в храме, кровь которых Пилат смешал с кровью их приношений. Но вместо ответа они услышали вопрос, который буквально шокировал их: “Вы думаете,  галилеяне так пострадали из-за того, что  они были грешнее всех других? Нет! Но говорю вам, если не раскаетесь, вы тоже погибнете”. Другими словами, Иисус им ответил: “Вы удивляетесь тому, что эти галилеяне были убиты Пилатом? Лучше бы вы удивлялись тому, что сами еще не мертвы. Если вы не покаетесь, то это может случиться и с вами”.
Спроул правильно указал на большую разницу между человеческим и библейским пониманием наших взаимоотношений с Богом. Человек, сконцентрированный на собственном “Я”, абсолютно не приемлет мысли о том, что Бог может забрать у него жизнь или лишить его радости. Писание же, Слово Божье, не приемлет надежду грешника на то, что Бог должен освободить нас от Своего праведного суда. Какое значение имеет все вышесказанное для проповедника? Проповедник, не льстящий ушам слушателей, а возвещающий библейские истины, всегда будет сталкиваться с проблемой, что многие из его слушателей не только не думают о духовных реалиях, но даже и не подозревают об их существовании. Главнейший вопрос для проповедника заключается в том, как сделать проповедь мостом примирения между Богом и человеком, чтобы дать грешнику надежду на спасение?
На этот вопрос есть прекрасный ответ: через проповедь жертвы Христа на кресте. Об этом мы читаем в Послании к римлянам:

…23все согрешили и лишены славы Божией [славу нетленного Бога променяли на образ творения — Рим 1:23], 24получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, 25которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, 26во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса.

Рим 3:23-26

Этот отрывок из Библии подтверждает то, что крест Христа стал мостом между грешным миром и Богом. Если бы не было креста, то праведность Бога являлась бы только осуждением человечеству. В таком случае, проповедь, направленная на спасение грешника, стала бы бесполезной. Грешные создания не смогли бы прославить Бога в радости о своем спасении.
Этот отрывок учит нас, что все презрели славу Божью (Рим 3:23), что Его праведность заключается в Его желании защищать сияние Своей славы (Рим 3:25). Тем не менее, Бог все же предусмотрел способы, во-первых, явить Свою славу, не угашая при этом ее яркого света, во-вторых, дать этому погибающему во грехе, презревшему Его славу миру вместо осуждения надежду на спасение. И способ этот — смерть Его Сына. Моя гордость обесчестила Его величие. Но Господь заплатил бесконечно большую цену, чтобы изгладить мой грех.
Как сильно искажают значение крестной смерти Христа нынешние “учителя истины”, утверждающие, будто крест Христов — это символ нашей безграничной ценности для Бога: “Ах! мы так дороги Богу, что Он не пожалел Своего Сына!” Библия же утверждает, что крест Христов — символ безграничной ценности Божьей славы и символ несоизмеримо тяжкого греха гордых созданий. Нас должна приводить в ужас сама мысль о том, что понадобилась крестная смерть Сына Божьего, чтобы восстановить сияние Божьей славы, которую мы так долго поносили. Итак, крест Христов — свидетельство Его славы и нашего греха.
Благодаря кресту проповедник получил право на проповедь надежды о спасении. Проповедь без креста не имеет смысла. Без креста проповедь бессильна подарить грешному миру радость оправдания. Крест подобен мосту, соединяющему желание Бога восстановить сияние Своей славы с надеждой и радостью грешного человека.
В конце первой главы мы увидели, что проповедь — это явление миру Благой вести о том, что наше стремление удовлетворить духовные и физические нужды не противоречит желанию Бога явить Свою славу. Сейчас же я хочу показать, что сила проповеди заключается в кресте Христа. Без креста нет и силы. Без него всякие попытки прославить Бога через радость спасения окажутся бесполезными.

Крест Христа призывает нас через проповедь к смирению

Когда проповедник говорит о кресте, в сердца слушателей вселяется дух смирения. Каждый раз во время такой проповеди Бог распинает на кресте гордость проповедника и всего собрания. Новый Завет рисует нам распятие Христа не просто как историческое событие прошлого. Казнь Иисуса повторяется каждый раз, когда мы распинаем свои самонадеянность и самовлюбленность.

…я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира.
Гал 6:14

Ап. Павел не раз говорил о смиряющей силе креста. Ярче всего это раскрывается в первых двух главах первого Послания коринфянам, где апостол говорит о своей проповеди.  Здесь мы узнаем, что главным препятствием на пути проповедования в Коринфе стала гордыня верующих. Они были без ума от речей ораторов, блеска интеллекта, глубины философской мысли. Они наперебой говорили: “Я Павлов”, “Я Аполлосов”, “Я Кифин”.
Когда Павел составлял первые две главы своего послания, его цель была двояка. С одной стороны, он пишет “для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом”. С другой стороны, он хочет, “чтобы было как написано: “хвалящийся хвались Господом”. Другими словами, он, во-первых, не лишает нас счастья радоваться и ликовать о славе Господа в явлении Его величия (ведь мы для этого и были созданы Им). Во-вторых, он хочет, чтобы мы, хвалясь в Господе (а не перед Ним), отражали Его величие, воздали Ему должную славу. Хвалящийся хвались в Господе.
Цели Павла должны стать и нашими целями: слава Бога, поселившаяся в радостных сердцах верующих, и праведная радость сердец, хвалящих Его. Однако часто в сердцах людей поселяется гордость. Чтобы предотвратить этот грех, Павел пишет о том, какое влияние на его проповедь оказывает крест. Его главная мысль (1 Кор 1:18) заключается в том, что “слово о кресте” есть сила Божья, разрушающая гордость проповедника и слушателей, смиряющая нас в радостном преклонении пред Его милостью.
Позвольте мне привести несколько примеров из самого текста (1 Кор 1:17):

…Христос послал меня не крестить, а благовествовать, не  в премудрости слова, чтобы не упразднить креста Христова.

Почему Павел так боялся, что красноречие и философские рассуждения могут унизить крест Христа? Потому что они унижают значение крестной смерти Христа и культивируют в человеке гордость — вместо того, чтобы распинать ее на кресте. Именно это я имел в виду, когда писал, что крест Иисуса является основанием для смирения в проповеди.
Рассмотрим другой пример:

…когда я приходил к вам, братия, приходил возвещать вам свидельство Божие не в превосходстве слова или мудрости…
1 Кор 2:1

Павел преднамеренно избегал показных ораторских речей и интеллектуальных боев. Почему? В чем заключалась сила его проповеди? Ответ находим в  следующем стихе:

Ибо я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого…
1 Кор 2:2

На мой взгляд, для Павла это означало, что он наполнил свой разум распинающей силой креста. Благодаря этому во всем, что бы он ни говорил, от каждого слова исходил запах смерти: смерти собственной самонадеянности, гордости и “хвастовства пред Господом”. Ощущая запах смерти, люди обращались к жизни, жизни Христа, обращались к силе, силе Бога, а не человека.
Но почему? Почему Павел хотел, чтобы в его проповеди люди видели “Бога, а не его самого”?.. Ответ мы находим в пятом стихе:

…чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, а на силе Божией.

Другими словами, цель Павла — прославление Бога, а не проповедника, чтобы люди доверяли Богу, а не человеку. Вот в чем заключается истинная цель проповеди!
В заключение я хотел бы подвести маленький итог этой главы. Крест Христа — это сила проповедника, благославляющая его на проповедь Благой вести: святой Бог может быть прославлен и будет прославлен через радостное смирение грешников пред Ним. Крест Христа также призывает нас через проповедь к смирению. Его крест — это не просто историческое событие “умилостивления за грехи наши”, но и ежедневное распятие собственных грехов.
Крест превозносит славу Бога и смиряет гордость проповедника и слушателей. Крест преподает нам знание о Боге и о христианской этике.
Павел пишет, что проповедь будет бессильна, если проповедник не смирит себя перед крестом (1 Кор 1:17). Ибо от избытка сердца проповедника будут говорить его уста. Поэтому мы переходим к третьей главе — силе Духа Святого.

Глава 3
Дар проповеди: Сила Духа Святого

Отображение величия Бога в проповеди требует, чтобы нашей неизменной целью стало стремление превозносить имя Бога и являть Его народу Божье величие.* Оно также требует, чтобы крест Христов стал силой наших проповедей и смирением нашей гордости.** Однако сами, без Его помощи, мы не сможем действовать. Сила, которой мы достигаем эти цели, есть сила суверенной власти Духа Святого.
Все в нашей проповеди зависит от действия силы Духа Святого! Любая проповедь, если она исходит из искреннего сердца проповедника, возможна только при осознании своей безнадежной слабости. Пробуждаясь воскресным утром ото сна, вы вдруг начинаете ощущать запах серы, исходящий из ада, и освежающий ветер, дующий с небес. Вы открываете конспект проповеди и понимаете, что написанное выглядит просто жалко. Вы падаете на колени и из глубины души взываете к Богу: “Господи, как я слаб! Прах я пред Тобой! Прости меня за дерзость помыслить, что через три часа мои слова станут “запахом смертоносным на смерть” и “запахом живительным на жизнь.” Бог мой, кто достоин этого поприща?”
Филлипс Брукс, обращаясь к молодым пасторам, говорил: “Никогда не думайте, будто вы достойны служить проповедником. Бойтесь, если вы когда-либо поймали себя на этой мысли”.1 Почему он так считал? Потому что Небесный Отец всегда сможет найти способ смирить вас пред Собой. Если вы считаете, что Бог уготовил вам служение проповедника, то послушайте, что говорит нам Ап. Павел:

…8мы не хотим оставить вас, братия, в неведении о скорби нашей, бывшей с нами в Асии, потому что мы отягчены были чрезмерно и сверх силы, так что не надеялись остаться в живых. 9Но сами в себе имели приговор к смерти, для того, чтобы надеяться не на самих себя, но на Бога, воскрешающего мертвых…

2 Кор 1:8-9

И чтоб я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтоб я не првозносился.
2 Кор 12:7

Опасность думать о себе больше, чем должно, и полагаться на собственные силы настолько ужасна, что Бог будет смирять нас каждый раз, когда мы начинаем надеяться на себя, надеяться на свои ораторские способности.
Павел проповедывал “в немощи и в страхе и в великом трепете” (1 Кор 2:3), благоговея перед славой Господа, пребывая в сокрушении духа, сораспялся Христу и избегал всякого красноречия и блеска мысли. И что же? Его проповедь являлась “в духе и истине” (1 Кор 2:4)!
Ни восхищающая убедительность фактов, ни яркость примеров, ни ясное доктринальное учение не смогут произрастить в сердцах верующих что-либо достойное, если в нашей проповеди не будет явления Духа и Его силы. Цель проповеди — слава Божья, отраженная в радостном служении Божьих созданий.
Но разве возможно воздать Ему должную славу через такое внешнее человеческое служение, как проповедь? Первое Послание Петра (4:10-11) содержит поразительный ответ на этот вопрос:

10Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил, как добрые домостроители многоразличной благодати Божией. 11Говорит ли кто, говори как слова Божии; служит ли кто, служи по силе, какую дает Бог, дабы во всем прославлялся Бог через Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

Петр говорит, что наши слова и дела должны быть основаны на силе Божьей. Результатом же их станет слава Божья. У Кого в руках власть, Тот и дает силу — Тому и слава. Итак, чтобы достичь нашу цель — то есть цель проповеди — нам необходимо проповедывать богодухновенное Слово в силе Духа Божьего.
Я хотел бы посвятить оставшуюся часть этой главы раскрытию двух аспектов проповеди: во-первых, Писания как богодухновенного Слова, во-вторых, силы Божьей как результата помазания Духом. Мы не сможем воздать Ему должную славу, если не научимся полагаться на Слово Духа, силу Духа и пребывать в смирении и кротости.

Полагайтесь на Библию — дар Слова Духа

Как много нужно сказать об использовании Писания в проповеди! В этом смысле ”полагаться на Святого Духа” означает искренне верить, что “все Писание богодухновенно и полезно для научения , для обличения, для исправления, для наставления в праведности” (2 Тим 3:16), что “никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым” и что всякое Слово Писания “не от человеческой мудрости”, а “от Духа Святого”.
Служение проповедника процветает там, где Библия почитается за богодухновенное и безошибочное Слово Бога. Проповедь умирает там, где Писание почитается за всего лишь сборник ценных высказываний.
Однако нельзя утверждать, что успех проповеди обеспечивается простым признанием безошибочности Библии. Существует много “способов” снизить эффективность, силу и авторитет проповеди. Как часто слова Писания вырываются из контекста! Как часто в Церкви культивируется атмосфера двусмысленности! Как часто люди утверждают, что Библия была написана для людей того времени и сегодня уже не имеет к нам ни малейшего отношения!
Там, где процветают подобные взгляды на учение, там Писание будет молчать, а проповедь станет всего лишь способом высказывания мнения верующих по тем или иным вопросам современности. Разве это имел в виду Павел, когда писал письмо Тимофею:

1Итак заклинаю тебя пред Богом и Господом (нашим) Иисусом Христом, Который будет судить живых и мертвых в явление Его и царствие Его: 2проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием. 3Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; 4и от истины отвратят слух и обратятся к басням.
2 Тим 4:1-4

Слово! Вот центр всего! Всякая христианская проповедь должна разъяснять библейский текст и учить слушателей применять его в жизни. Наш авторитет проповедников, посланных Богом, утверждается на личной верности Писанию, и наоборот. Многие проповедники сегодня говорят, будто они в своих проповедях раскрывают смысл Писания, ограничиваясь при этом всего лишь простым  упоминанием текстов. Они не показывают своей пастве, что  все их утверждения и рассуждения исходят исключительно от Слова Божьего, из конкретных мест Писания. В результате некоторые служители практически не открывают Библию.
Одна из самых больших проблем проповедников, особенно молодых — то, что они не используют текст Писания для подтверждения мысли, высказанной в проповеди. Неужели их учили, что текст Библии нужно прочитать только в самом начале проповеди, а затем, отложив ее в сторону, продолжать делиться своими мыслями на протяжении тридцати минут или еще долее того? Результатом такой проповеди может стать то, что наши верующие будут наощупь пробираться по Слову Божьему, всякий раз удивляясь — неужели то, что они услышали, действительно есть в Библии?
Нам нужно научить наших слушателей открывать Библию и водить пальцем по строчкам, которые мы зачитываем. Нам нужно цитировать стихи и объяснять их значение. Точно указывайте строчку, читаемую вами. В противном случае слушатели не смогут уследить за ходом мысли, будут листать страницы Писания, недоумевая при этом, откуда проистекает ваша мысль. Затем берите следующий стих и также объясните его значение. Если для подтверждения мысли требуется зачитать другой стих, то читайте его! Не говорите просто: “Как сказал Иисус в Нагорной проповеди…” Всегда и везде каждая строка Писания должна быть истолкована с точки зрения ее практического применения. Если мы передаем Слово только в устной форме, то тем самым мы просто принижаем способности прихожан.
Подобное отношение не приносит славы Божьему Слову и Духу Святому. Я призываю вас полагаться в своей работе на силу Духа Святого, насыщая проповеди Его Словом. Нам также следует полагаться  на Духа Святого в таком деле, как толкование Писания. Ап. Павел в первом Послании коринфянам писал, что истолковывает духовные истины духовным людям (то есть тем, в которых живет Святой Дух), так как “душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием” (1 Кор 2:13-14). Чтобы понять Писание, необходимо содействие Духа Святого. Благодаря Ему в процессе толкования стиха мы ничего не добавляем и не убавляем от него. Напротив, мы настойчиво, дисциплинированно, смиренно принимаем истину, не повреждая ее. Как часто бывает, что мы бьемся над стихом, но в определенный момент Дух Святой раскрывает нам его во всей полноте!
Я призываю вас последовать примеру Джона Уэсли, тому, как он полагался на силу Духа: “Господи, пусть эта Книга всегда будет передо мной! Чего бы это ни стоило —  дай мне Твою Книгу! Вот Она! Здесь сокрыто все знание, нужное мне. Мне нужна только эта Книга”.2
Я, конечно, не утверждаю, что чтение других книг или знание жизни не нужно. Однако отрицание необходимости изучать Библию очень опасно. Когда пастор заканчивает семинарию и приступает к служению в церкви, то в его жизни уже нет ни занятий, ни заданий, ни преподавателей. Есть только пастор, его Библия и его книги. Подавляющее большинство проповедников не разделяют мнения Джонатана Эдвардса, к которому он пришел, когда ему было чуть больше двадцати: “Решено — буду изучать Писание со всякой настойчивостью, постоянством, во всякое время, когда только выпадет возможность, постепенно постигая, возрастать в познании Писания”.3
Авторами самых сильных проповедей являются люди, которые постоянно возрастают в Слове Божьем. Их радость — это закон Господа, над которым они размышляют день и ночь. Сперджен писал о Джоне Буньяне: “В каждом сосуде его тела течет кровь Слова Господа. Он источает саму суть Библии. Ни одна фраза, сказанная им, не обходится без цитаты из Писания, ибо вся душа его преисполнена Его Словом”.4 Такими же должны быть и наши души. Вот что означает “полагаться на дар Слова Духа”.

Полагайтесь на дар силы Духа Святого

Немаловажным элементом проповеди является испытывание на себе силы Духа Святого. В первом Послании Петра (4:11) говорится, что если кто служит, то пусть служит по силе, которую дает Бог, чтобы во всем прославился Господь (не слуга!). Слава достается Тому, Кто дает силу. Как же проповедовать в силе Духа? Или, другими словами, как служить (например, через проповедь), используя силу Другого? Ап. Павел писал:

…я более всех их потрудился; не я впрочем, а благодать Божия, которая со мною.
1 Кор 15:10

Ибо не осмелюсь сказать что-нибудь такое, чего не совершил Христос чрез меня, в покорении язычников вере, словом и делом…
Рим 15:18

Что нам необходимо сделать, чтобы проповеди стали явлением силы Бога, а не нашей собственной?
Я сам ищу ответы на эти вопросы каждый раз, когда проповедую. Меня иногда не удовлетворяет качество моих проповедей — впереди еще много работы. Я хотел бы в полной мере увидеть плод, который приносят мои проповеди, но даже в своей собственной церкви я еще не вижу той силы возрождения и пробуждения, которую хотел бы видеть. Я борюсь с разочарованием, приносимым в церковь грехом, слабостью свидетельства погибающему миру о Христе. Поэтому было бы слишком самонадеянным сказать, что я знаю, как надо проповедовать в силе Духа Святого. Именно поэтому я могу поделиться лишь тем, чему сам научился в поисках явления силы Духа Святого через проповедь.
Для себя я вывел пять принципов, которым стараюсь следовать в процессе подготовки к проповеди. Мне они необходимы для того, чтобы будущая проповедь была сказана не моей, а Божьей силой.
Представьте меня сидящим на стуле за кафедрой Вифлиемской Баптисткой церкви. Воскресное утро. Время — пятнадцать минут одиннадцатого. Затихают последние аккорды гимна, один из моих ассистентов выходит вперед и зачитывает отрывок Писания, по которому будет   проповедь. Пока он читает, я склоняю пред Господом голову для того, чтобы до начала этого святого момента — проповеди — мысленно повторить свои пять принципов.

1. Я смиряюсь перед Господом, признавая свою полную беспомощность, и еще раз осознаю истинность стиха из Евангелия от Иоанна 15:5:

Я есмь Лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего.

Я признаю, что без Него мое сердце перестанет биться, глаза перестанут видеть, память предаст меня. Без Него я не смогу сосредоточиться и думать только о Нем. Без Него я начну сомневаться в Его существовании. Я не смогу дарить людям любовь, испытывать святой страх перед истиной, которую предстоит возвещать через проповедь. Без Него мои слова уйдут в пустоту и не будут услышаны, ибо кто как не Он Один может воскресить разум слушателей? Что я могу без Тебя, Бог мой?

2. Поэтому я молю Его о помощи. Я взываю, чтобы Он даровал мне понимание, силу, смирение, любовь, память, свободный дух. Все это так нужно для проповеди, дабы воздать Ему славу, подарить Божьему народу радость, возбудить единство избранных Божьих. Я вспоминаю Его слова:

…призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня.

И я с радостью принимаю это приглашение. Конечно же, я молю Его не об избавлении. Я готовлюсь к каждой проповеди практически в постоянной молитве о помощи. Я поднимаюсь в воскресенье за три с половиной часа до начала церковной службы и провожу два часа в молитве. И все это время я ищу поддержки и помощи в Слове, чтобы Его обетования стали опорой для следующего шага…

3. Я доверяюсь Ему. Доверяясь Ему, я не просто надеюсь на Божью милость и благость, но и на Его конкретные обещания, которые могу применить в данный час. Я полагаю, что упование на такие слова Бога, обращенные ко мне, становится мечом, побеждающим нападки сатаны во время проповеди. Недавно меня укрепили слова псалма 39:18:

Я же беден и нищ, но Господь печется о мне. Ты — помощь моя и избавитель мой; Боже мой! не замедли.

Я запоминаю стих ранним утром, повторяю его про себя в момент перед проповедью, верю ему, защищаюсь им от сатаны и…

4. Я проповедую с уверенностью, что ни одно Его слово не останется без результата. Я могу засвидетельствовать, что несмотря на то, что Господь медлит с явлением всех благословлений (которые я так хочу увидеть!), Он не раз являл Свою Славу мне и Своему народу, находящемуся в радостном смирении пред Ним. И поэтому я предпринимаю последний шаг…

5. Я благодарю Господа. В конце проповеди я воздаю Ему благодарность за то, что он укрепил меня на проповедь истины Его Слова, цены, заплаченной на кресте, на провозглашение в силе Духа (хоть в какой-то степени) во славу Его имени.

Глава 4
Проповедь: серьезная и радостная

Почти два с половиной века назад служение замечательного богослова, Божьего человека и великого проповедника зажгло сердца тысяч верующих. Имя этого человека — Джонатан Эдвардс. Отдавая должное его таланту, многие могут сказать, что за всю историю церкви другого такого богослова не было (хотя первое место всегда будет оставаться незанятым). Эдвардс, конечно, не был идеальным человеком, но  сколько уроков о нелегком труде проповедника мы можем почерпнуть из его жизни!
Будучи еще очень молодым, он обнаруживал глубокую убежденность и напористость во всем, что бы ни делал. Однажды он написал в своем дневнике: “Решено, что буду жить всеми силами, покуда жив”. Его проповеди от начала и до конца были воплощением строгости и серьезности: 1200 проповедей — и ни одной шутки.
Во время проповеди, посвященной его рукоположению в 1744, он произнес следующие слова: “Если служитель церкви светит без тепла, развлекает слушателей заученными, безвкусными речами, из-за отсутствия святости, в которых нет и намека на огонь духа, рвения о Господе и благосостоянии душ, то он просто доставляет удовольствие ушам прихожан, заполняя их головы пустой болтовней, которая не может ни сердце согреть, ни душу спасти”.1
Эвардс был более чем убежден в реальности славы небес и ужаса ада, что и сделало его проповеди и все служение таким искренним. Он подвергался серьезной критике за активное участие в движении духовного Возрождения. Чарльз Чанси, священник из Бостона, обвинял Эдвардса и других за то, что они возбуждают слишком много чувств своим до ужаса серьезным отношением к спасению души. На что Эдвардс ответил:

Если бы вы увидели своего ребенка в доме, охваченном пламенем, и ему угрожала опасность сгореть заживо, а он отказался  покинуть горящее здание, не осознавая при этом всей опасности положения, то стали бы вы — сказав раз, сказав два — безразличным тоном продолжать предлагать ему спастись? Разве вы не стали бы кричать, от всего сердца уговаривать, объяснять всю опасность его положения, риск погибнуть в любую минуту — и делать это любыми возможными способами? Если бы вы говорили безразличным тоном, со скучающим видом, будто обсуждаете обыденные, ничего не значащие вопросы, то возникло бы сомнение — в своем ли вы уме?

И мы, кому поручено заботиться о душах, знаем, что есть ад, что есть проклятие, осознаем ужас положения наших слушателей, понимаем, что им грозит страшная опасность, которую они не видят. А разве это не моральное преступление — умолчать об этом, не объяснить тяжесть их несчастного положения, не предложить им бежать от этого, не кричать об этом?2

По свидетельству современников Эдвардса, его проповеди оставляли неизгладимое впечатление у верующих церкви в Нортхэмптоне. Он, конечно, не обладал такими же ораторскими способностями, как Джорж Уитфилд. В те дни пробуждения от духовного сна Эдвардс всегда лишь зачитывал рукописный текст проповеди, сопровождая чтение немногочисленными, суховатыми жестами.
В чем же тогда заключалась сила его проповедей? Серено Двайт, автор мемуаров об Эдвардсе, утверждал, что успех его проповеди отчасти являлся результатом “всепроникающего праздничного настроя ума — во всем, что бы ни делал Эдвардс, в его книгах и даже в его манерах можно было видеть торжественность, которую он ощущал, находясь в присутствии Бога. Это торжественное ощущение отражалось буквально во всем: в том, как он готовился к проповеди, как вел себя во время служения. Такое настроение захватывало слушателей сразу и бесповоротно”.3 Двайту довелось однажды спросить одного из слушателей Эдвардса, был ли тот красноречивым проповедником. И вот что он услышал в ответ:

Его речь была монотонной и маловыразительной. Редкие жесты руками и нечастые перемещения по кафедре. Он не стремился угождать вкусам слушателей, поразить чье-либо воображение некоей элегантностью стиля или красивыми иллюстрациями. Но если под красноречием понимать силу, помогавшую ему  раскрыть перед слушателями важнейшие библейские истины, силу аргументов, произносимых с таким пылом и накалом чувств, когда, казалось, вся душа проповедника оказывалась во власти проповеди, ее смысла и способа ее выражения — да так, что все слушатели были от начала и до конца пленены его словами, оставлявшими в памяти неизгладимое впечатление от всего услышанного — тогда, несомненно, г-н Эдвардс был самым красноречивым проповедником из всех, кого я когда-либо слышал.4

Накал чувств, сила аргументов, всепроникающий праздничный настрой, привкус благости, пыл духа, рвение в Господе — вот отличительные черты серьезного отношения к проповеди. Серьезное отношение к своему призванию — вот чему нам нужно научится у Эдвардса  в первую очередь. Нельзя легкомысленно относиться к Божьему Слову и проповеди.
В Шотландии, сто лет спустя после Эдвардса, был “обращен в веру” пастор маленького прихода городка Киллгэни. Его звали Томас Чалмерс. Он стал пылким евангелистом, вдохновителем многих христианских миссий; он прослужил пастором в Глазго, преподавал в Университете Св. Андрея и в Эдинбурге. Чалмерс стал поистине легендарным проповедником еще при жизни.
Тем не менее, Джеймс Стюарт утверждал, что Чалмерс проповедывал “со сбивающим с толку акцентом провинциала, у которого практически полностью отсутствовали выразительные жесты; вцепившись руками в рукопись проповеди, он водил пальцем по строчкам текста”.5 Эндрю Блэквуд говорил, что Чалмерс “приростал к бумаге и использовал длинные предложения”.6 В чем же тогда заключался его секрет? Джон Мэйсон ответил на этот вопрос так: “В его до корня волос искренности”.7
Я глубоко убежден, что служение проповедника нужно исполнять “до корня волос искренно.” Нам, конечно, не грозит “опасность” копировать Эдвардса, Чалмерса и их духовных праотцов пуритан. Мы так далеко отошли от  высоких представлений о проповеди, что не сможем повторить их подвиг, как бы ни старались. Они читали проповеди по бумаге, в течении двух часов, использовали длинные, неудобоваримые фразы, практически не прибегали к иллюстрациям — но сила заключалась в их искренности. В данном случае быть искренним означало быть серьезным. Большинство людей даже и не подозревают, что проповедь может быть глубокой по содержанию, искренней, пылкой, захватывающей ощущением присутствия Самого Бога. Сегодня, когда мы слышим подобную проповедь, в голову приходят только такие слова: угрюмая, скучная, мрачная, сердитая, унылая, грубая, недоброжелательная.
Попробуйте во время служения водворить в церкви святую тишину — и можете быть уверены, кто-нибудь да скажет, что атмосфера была недоброжелательной и холодной. Чаще всего отсутсвие легкомысленного “щебета” воспринимается как холодная недоброжелательность. Люди либо не познали, либо имеют очень небольшое представление о глубоком чувстве радости от ощущения строгости и серьезности. Поэтому они в поисках радости прибегают к единственно известному им способу: быть легкомысленными.
Пастора быстро уяснили, как найти самый легкий путь к сердцам прихожан. Стремясь подарить радость, создать дружественную атмосферу, они культивируют в прихожанах легкомысленность. Это заметно во  всем: в манере держаться, небрежном отношении к словам. Подобное понимание своего призвания стирает из нашего разума воспоминания о “до корней волос искренности” Чалмерса или всепроникающей торжественности Эдвардса. В результате мы видим, что атмосфера богослужения и стиль проповедей буквально покрыты язвами обыденности, ветренности, беззаботности, несерьезностью и общим настроем на то, что вечное и необъятное не имеет отношения к служению воскресным утром.
Я хотел бы подвести небольшой итог всего сказанного, выразив это в одном предложении: “Пусть радость и серьезность сольются в жизни и проповеди пастора так, чтобы они отрезвляли беззаботных и подслащали бремя святых”. Я употребил слово “подслащали” потому, что оно подчеркивает важную роль радости в облегчении тяжкой ноши верующих. Такой подход не оставляет место мелким попыткам посеять легкомысленность среди верующих. Любить людей не означает игнорировать духовную действительность — вот откуда проистекает понимание важной роли серьезного отношения к проповеди. С другой стороны, любить людей не означает отягощать ношу верующих послушанием, не давая им при этом радости, которая поможет вынести эту ношу. Отсюда проистекает осознание важной роли всего радостного в проповеди.
Радость в проповеди — это действие, исполненное любви. Каждый раз, когда я говорю людям, что истинная любовь пастора заключается в постоянном поиске счастья через служение Слову, я вижу на лицах собеседников удивление. Их всегда учили тому, что  нужно отказаться от собсвенной радости ради того, чтобы она была у других. Это-то и означает быть беззаветно любящим человеком. “Ничего страшного, если вы вдруг, нежданно-негаданно почувствуете себя счастливым (если это только возможно с точки зрения психологии). Поиск же собственного счастья — это плохо”.
Я же утверждаю прямо противоположное. Если вас не посещает радость служения, то вам не хватает самой главной составной части любви. Если вы лишаете себя радости в служении Слову, то вы поступаете против Бога и ваших верующих. Прочтите:

Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтоб они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас не полезно.
Евр 13:17

Пастор, действительно любящий прихожан своей церкви, прочитав эти стихи, уже не сможет безразлично относиться к чувству радости, испытываемой от служения. Этот отрывок учит нас тому, что безрадостное служение не приносит пользы людям. Поэтому любовь к  людям не означает отрицание радости в служении Слову. Ап Петр говорит то же самое, но только в форме заповеди:

2Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, 3и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду…

1 Пет 5:2-3

Слова “охотно” и “усердно” являются знаменами радости.
Итак, наслаждение в служении является необходимой составной нашей любви. Почему? Одна из причин заключается в том, что мы не можем давать людям то, чего у нас нет. Если вы не даете радости, то вы уже учите закону, а не Евангелию. Пастор, служащий в безрадостном “послушании”, передает свое настроение слушателям. Это уже называется лицемерием и путами закона, а не свободой тех, чье иго благо и бремя легко.
Вторая причина кроется в том, что служитель церкви, на лице которого нет радости, не прославляет Бога. Он не может прославлять Бога своей жизнью, думая, что познание Бога и служение Ему не приносит удовольствия и радости его душе. Заскучавший и утомленный экскурсовод в горах Альп бесчестит величие гор и противоречит самой их сути.
Филлипс Брукс утверждает, что успех проповеди заключается в наслаждении, которое проповедник испытывает от своей работы. Вот что он писал: “Наивысшая радость состоит в величайшей цели: прославить Господа и спасти души людей. Нет другой такой радости, которая могла бы сравниться с ней. Знакомясь с жизнями величайших проповедников прошлого или видя сильных проповедников Слова сегодня, мы начинаем ощущать глубокую радость, испытываемую ими в служении”.8
Таким образом, радость, наполняющая проповедь — это, с библейской точки зрения, необходимость, требующаяся от тех, кто любит людей и хочет пославить Бога, желает достичь служением эти две величайшие цели.
Какая же разница между радостью Эдвардса и улыбками и шутками тех пасторов, для которых понятие “счастье” не имеет ничего общего со святой строгостью? Эдвардс писал: “Все благодатные чувства — это сладкий аромат для Христа, наполняющий души христианина небесной свежестью; они — чувства смиренного сердца”.9 Только осознание тяжкого бремени наших грехов, величия Божьей святости и важности нашего призвания как проповедников может придать  радости привкус смирения и строгости.
Серьезная проповедь имеет право на существование, так как проповедь Самим Богом предназначена для того, чтобы обращать грешников, пробуждать церкви, способствовать постоянству святых в вере. Если она не может выполнить эти задачи, то последствия будут весьма плачевны.

Ибо, когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих.
1 Кор 1:21
Господь спасает грешный мир от полной гибели через проповедь. Ап. Павел особенно остро осознавал эту ответственность:

15Ибо мы Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих: 16для одних запах смертоносный на смерть, а для других запах живительный на жизнь. И кто способен к сему?
2 Кор 2:15-16

Когда я проповедую, в моем мозгу стучит мысль: “Сейчас на чаше весов вечности находятся души грешников!” Если эта мысль не делает проповедника серьезным и искренним, то люди неосознанно научатся тому, что к аду и раю можно относиться легкомысленно. Мне становится страшно при мысли, что именно такое небрежное отношение сквозит сегодня со многих кафедр. Джэймс Дэнни писал: “Никто из смертных не может прославлять одновременно свой ум и Христа-Спасителя”.10
Джон Генри Джоуэт утверждал: “Невозможно достичь потаенных уголков человеческой души, пользуясь приемами конферансье или шута”.11 Однако многие проповедники по-прежнему убеждены, что они должны сказать что-нибудь смешное.
Я заметил, что некоторые проповедники даже боятся “до корня волос искренности” Чалмерса. Я много раз видел, как проповедник создавал особую атмосферу, особую тишину в церкви, и затем, видимо, намеренно, быстро развеивал ее легкомысленной шуткой, каламбуром или колкостью.
Похоже, что сегодня целью пастора стало рассмешить людей, а не привести к покаянию. Если люди смеются — значит, им хорошо. Если им хорошо — значит, вы им нравитесь. Если вы им нравитесь — значит, они идут за вами. Если они идут за вами — значит, у вас есть сила. Выходит, что игнорирование в проповеди реальности греха, святости Бога, опасности ада и необходимости смирения являются признаками успешного общения. Я не перестаю удивляться — на конференциях пастора говорят о том, что мир нуждается в духовном возрождении, а затем сами же создают атмосферу, в которой оно никогда не появится.
Недавно я прочитал книгу Уильяма Сприга “Лекции о возрождении” и воспоминания Асахэл Неттлетона, вдохновенного евангелиста времен Второго Великого пробуждения. Глубокое и непреходящее духовное пробуждение было исполнено идущим от Духа серьезным отношением людей к служению. Вот некоторые выдержки из воспоминаний о Неттлетоне:

Осень 1812 года. Южный Салем, Коннектикут: “Его проповедь внесла торжественность в умы людей… Серьезное отношение к служению быстро передалось всем и вопрос о вере стал доминирующим, присутствуя теперь в любом разговоре.” Весна 1813 года, Северный Лайм: “В начале служения никакой особой серьезности не было. Но уже очень скоро некая торжественность проникла во все уголки собрания.” Август 1814 года, Восточный Грэнби: “Эффект, произведенный его появлением, был подобен эффекту удара молнии: все здание школы было забито трепещущими верующими. Собрание наполнилось торжественной и серьезной атмосферой.”12

Рассуждая о силах, способствующих духовному возрождению, Спрагью в первую очередь упоминает такое качество, как серьезность:

Я обращаюсь к тем, кто жил во время духовного Возрождения. Разве вы не ощущали на себе присутствие того праздничного, торжественного отношения?.. Любое желание быть беспечным было бы неуместно. И совершенно нелепо полагать, что с подобной работой можно справиться, используя любые методы — лишь бы избежать глубоко серьезного отношения, или же делать, что-либо с целью пробудить несерьезные чувства. Подобное отношение никому даже не приходило в голову. Когда Святой Дух вселяется в сердца собравшихся, тогда уже нет места нелепым анекдотам, нелепым выражениям, нелепым жестам, нелепому отношению. Такое отношение огорчает Святой Дух, потому что прямо противоречит тому, для чего Он был послан: обличению грешников в грехе и обновления их покаянием.13

Читая эти строки, мы начинаем понимать, что подобная историческая ситуация была весьма очевидна и проистекала из самой природы духовных вещей. Однако, несмотря на то, что многие пастора и понимают это и оплакивают отсутствие признаков Возрождения в наши дни, они все же остаются верными своей старой напыщенной манере держаться на кафедре. Мне иногда кажется, что именно легкомысленность является главнейшим врагом истинного взращивания духовных плодов в душах людей.
Чарльз Сперджен обладал поистине хорошим и здоровым чувством юмора. Используя его, он мог добиваться большого эффекта. Однако Робертсон Николл спустя три года после смерти великого проповедника Сперджена написал: “Благовестие, основанное на смехе, привлекает массы народа, но сжигает душу в пепел и убивает всякие начатки веры. Многие, не имея четкого представления о его проповедях, называют их “юмористическими”. На самом же деле еще не было другого такого проповедника, чей тон был бы от начала и до конца искренним, ревностным и торжествующим”.14
По глубокому убеждению Сперджена, юмор и смех в проповеди должны занимать надлежащее место. Будучи преподователем, он учил, что “мы должны бороться, особенно некоторые из нас, со своим стремлением к легкомысленности. Есть большая разница между святой радостью, которая есть добродетель, и общей легкомысленностью, которая есть порок. Легкомысленный человек не умеет смеяться от всей души, а может только шутить по разным поводам. Такой смех — несерьезен, пуст и подделен”.15
Одним из признаков сего века стало то, что проповедники являются знатоками больше смеха, чем слез. Ап. Павел говорил о грешниках со слезами, потому что они поступали “как враги Креста Христова” (Фил 3:11). Без такого плача возрождение не наступит, не будет и глубокого, постоянно пребывающего обновления.
Представьте себе, что пастор начнет пасхальную проповедь не с шутки или милой истории, а словами Джона Донна: “Какое море может поделиться со мной своими водами, чтобы мне хватило их исплакать, когда я думаю, что могу не увидеть в день воскресения по правую руку Бога одного из тех, кто сейчас смотрит на меня”.16 Разве после таких слов собрание не исполнилось бы духом любви и прозрения?
Серьезность и искренность — важные составляющие проповеди. И не только потому, что проповедь является орудием в руках Бога, спасающего души грешников и пробуждающего церковь, но и по той причине, что проповедь — это инструмент, требующийся для постоянства святых в вере. Павел писал Тимофею:

Посему я все терплю ради избранных, дабы и они получили спасение во Христе Иисусе с вечною славою.

2 Тим 2:10

Труд ради избранных Божьих — не просто сладкая помадка на торте их вечного пребывания в вере. Проповедь — это средство, предназначенное Богом для вечного утверждения в вере. Вечное пребывание в благодати — дело не одного верующего, взятого отдельно, но всей церкви (Евр 3:12-13), и проповедь — это один из способов сохранения в ней. Бог действенно призывает нас Словом и им же действенно хранит нас до дня соединения во Христе.
Мы можем сказать, что вечная гарантия спасения несомненна для христиан. Однако необходимо избегать такого понимания — если я спасен, то теперь вправе делать все, что угодно. Оно уничтожает всю искренность служения проповедника Божьим святым. С библейской точки зрения, Бог использует в церкви средства благодати для сохранения Своих детей в вере. Одним из таких средств благодати является проповедь Слова Божьего. Каждое воскресенье наши церкви находятся на фронтовой линии, разделяющей небеса и ад — и не только из-за присутствия на богослужении неверующих, но и потому, что наши прихожане спасены, “если только пребывают тверды и непоколебимы в вере” (Кол 1:23). Ап. Павел связывает непоколебимость веры с проповедью Слова Божьего через благовестие (Рим 10:17).
Естественно, что каждый проповедник со всей искренностью может вскликнуть: “Кто же способен сделать это: спасать грешные души, возрождать церкви, сохранять святых в благодати!?” Я же в ответ хочу только повторить уже сказанное выше: пусть радость и серьезность сольются в жизни и проповеди пастора так, чтобы они отрезвляли беззаботных и подслащали бремя святых. Любить людей не означает легкомысленно относиться к духовной действительности, которая, напротив, должна внушать нам благоговение (отсюда — серьезность в служении). Любить людей не означает отяжелять их ношу безрадостным послушанием (отсюда — радость в служении). Ниже приведены семь практических советов, которые, возможно, помогут взрастить серьезность и радость в проповеди.
Во-первых, стремитесь на деле, с искренним и серьезным отношением в сердце, везде и во всем жить свято. Это необходимо потому, что нельзя в воскресенье быть кем-то одним, а в течении недели — другим. По крайней мере, долго вы так не продержитесь. Нельзя быть “до корней волос искренним”, читая проповеди, и легкомысленным на Совете или званом обеде в церкви. Также невозможно явить славу Бога и через радостное проповедование, если в течении недели вы были угрюмы, мрачны и недружелюбны. Стремитесь быть не проповедником, а человеком.
Второе. Пусть ваша жизнь, особенно ваша учеба, станет постоянным общением с Богом в молитве. Аромат Бога не пребудет на человеке, который не пребывает пред Богом. Ричард Сисил говорил: “Основным недостатком христианских служителей является отсутствие привычки проводить время с Богом”.17 Мы призваны к служению Словом и молитвой, потому что без молитвы Бог, которого мы так стремимся познать через изучение Писания, останется для нас Богом, не внушающим ни страха, ни вдохновения.
Плодотворное изучение Слова и горячая молитва живут вместе и умирают вместе. Б. Б. Уорфилд вспоминает, как однажды кто-то ему сказал, что десять минут на коленях приносят больше истинного и глубокого  знания о Боге, чем десять часов, посвященных изучению книг. На что Уорфилд ответил: “Что? Вы хотите сказать, что нет ничего более плодотворного, чем десять часов, проведенных на коленях перед книгами в молитве?”18 Пусть наше отношение к проповеди, равно как и подготовка к ней, будут такими же. Коттон Майерс придерживался правила, что после каждого нового написанного параграфа проповеди он останавливался для молитвы, исследования своего сердца, чтобы спроецировать в нем свои святые впечатления о предмете будущей проповеди.19 Без подобного молитвенного отношения мы не сможем удержать серьезность и радость пред троном Благодатного.
Третье. Читайте книги, написанные теми, “в чьих жилах течет сама Библия”, теми, кто живет истинами, о которых пишет. Совет одного профессора семинарии, где я учился, изменил мою жизнь. Он посоветовал мне выбрать одного из великих богословов и “погрузить” себя в его жизнь и книги. Сейчас я вижу, что это действительно очень мне помогло. Я решил, что буду жить “вместе” с Джонатаном Эдвардсом.  Начиная со времени моей учебы в семинарии каждый день, из месяца в месяц через него я узнавал и других самых убежденных в своей вере людей: Кальвина, Лютера, Буньяна, Баррофа, Бриджеса, Флавела, Оуэна, Чернока, Гюрнолла, Уатсона, Сиббса, и Райля. Ищите книги, написанные людьми, которые были “до корней волос” убеждены в своей вере в Бога, и вы увидите, что эти книги поведут вас путями радости, и сделают это лучше, чем любые произведения современных писателей.
Четвертое. Обращайте свой разум к созерцанию смерти. Господь иногда медлит, но она неизбежна, и об этом всегда важно помнить. Наивно полагать, что смерть не имеет никакого отношения к нашей жизни и к проповеди. Эдвардс был тем, кем он был — со всей своей  глубиной и силой (будучи отцом одиннадцати достойных верующих детей) — благодаря тем решениям, которые он принял еще в молодости:

9. Решено, что буду помногу, всегда думать о своей смерти и обстоятельствах, приводящих к ней.

55. Решено, что буду изо всех сил стараться сделать все возможное, чтобы поступать так — и думаю, что этот путь верный — как будто я уже видел счастье небес и мучения ада.20

Похоронные церемонии, в которых я принимаю участие, всегда производят на меня отрезвляющее действие. Перед тем, как что-либо сказать, я представляю себя, или мою жену, или моих сыновей лежащими там, в гробу. Смерть и болезнь удивительно быстро изгоняют туман обыденности из нашей жизни, меняя его на мудрость, серьезность и радость надежды воскресения.
Пятое. Всегда помните о том, что вы как проповедник подвергнетесь более строгому суду:

Братья мои! не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению…
Иак 3:1

Автор Послания к евреям, обращаясь к пасторам, писал:

Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтоб они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас не полезно.
Евр 13:17

Слова Павла звучат как еще более строгое предупреждение:

26Посему свидетельствую вам в нынешний день, что чист я от крови всех; 27ибо я не упускал возвещать вам всю волю Божию.
Деян 20:26-27

Очевидно, что игнорирование или неверность Божьему Слову, или учение не во всей его полноте оставят наши руки запачканными в крови прихожан. Серьезное и ответственное отношение ко всему вышесказанному, а также радость ожидания успешного окончания поприща отточат всякое дело, которое мы будем делать.
Шестое. Всегда берите в пример Иисуса. Он был добр, мягок и нежен — как и должно быть праведнику. Он не был угрюмым. Современники говорили об Иоанне Крестителе, будто он одержим бесом, а об Иисусе — что Он был чревоугодник, пьяница, друг мытарей и грешников. Иисус не страдал манией уничтожать в человеке радость. Он познал горе, был мужем скорбей. Никогда с Его уст не срывалось небрежное слово, не звучали легкомысленные проповеди. Мы знаем, согласно Библии, что Он никогда не шутил, и весь Его юмор был только ножнами для острейшего лезвия меча истины. Иисус — величайший пример для проповедника. Толпы людей слушали Его с радостью, дети сидели на Его коленях, женщинам Он оказывал должное уважение. Тем не менее, никто до Него не говорил об аде так часто, словами, вселяющими ужас.
Седьмое. Всеми силами жаждайте познать Бога, смиряйте себя под Его крепкую руку (1 Пет 5:6). Не довольствуйтесь короткими прогулками вашей церкви у подножья гор Его славы. Поднимитесь на ранее неприступные утесы Его величия. Пусть истина наполняет ваши сердца и пусть высоты Божьи никогда не истощаются. Взбирайтесь к тем вершинам, которые вы видите там, высоко, исчезающими в облаках, от которых вас отделяют многие километры величественной красоты Бога. Взбирайтесь ввысь, размышляйте о тех грядущих временах, когда вы воочию узрите Бесконечное Существо Бога. Да укрепится ваша радость в Его славе, и пусть в вашем серце поселится серьезность

Часть 2. Превозносить Бога в проповеди: как?
Жизнь и служение Эдвардса как руководство для проповедника

Еще будучи студентом семинарии, я получил совет одного мудрого профессора. Он сказал, что помимо изучения Библии я должен выбрать одного из великих богословов и ”прожить” с ним жизнь, научиться у него мыслить и принимать решения — другими словами, научиться чему-то одному в совершенстве, вместо того, чтобы “сбивать верхушки” во всем. Со временем я смог бы быть с ним “на короткой ноге”, перенять у него ряд приемов и служил бы более плодотворно, используя их.
Я решил посвятить себя изучению жизни Джонатана Эдвардса. Мне не хватает слов, чтобы передать, как многим я ему обязан. Когда я терял ориентиры в жизни, этот человек учил мою душу наслаждаться красотой Бога, Его святостью и небесами. Когда мне приходилось совсем тяжело, он обновлял во мне надежду, расширял взгляд на мое служение. Когда глаза застилал туман мирской жизни, он вновь и вновь просветлял мой взор для мира Духа Святого. Он рассказал мне, как можно соединить в проповеди строгость мысли и искренние и теплые чувства к Богу. Его жизнь — воплощение той  истины, что богословие существует для прославления Бога. Он мог провести целое утро в радостной молитве, прогуливаясь в лесах близ Нортхэмптона. Он всем сердцем стремился обладать истиной, желал служить погибающим грешникам. И все сказанное выше нашло отражение в его служении в церкви.
Более же всего Эдвардс желал познать Бога. Именно поэтому он сможет помочь нам понять важность  раскрытия величия Бога в проповеди.
Секрет силы проповеди Джонатана Эдвардса заключается в его личности и Боге, Которого он знал. Главы, включеные во вторую часть этой книги, помогут нам узнать больше о его жизни, богословии и проповедях.

Глава 5
Бог — в центре всего: Жизнь Эдвардса

Джонатан Эдвардс родился в 1703 году в городе Уиндсор, штат Коннектикут, США. Его отец был пастором одной из местных церквей. Он начал учить Джонатана латинскому языку, когда тому было всего шесть лет. В двенадцать лет мальчик уехал в Йель, а через пять лет закончил там учебу с отличными оценками. Свою дипломную работу он написал и защитил на латинском языке.
В течении двух последующих лет он занимался и готовился к служению в Йеле. Затем еще некоторое время он прослужил пастором в одной из пресвитерианских церквей в Нью-Йорке. Начиная с 1723 года, Эдвардс преподает в Йеле. Через три года он был призван на служение в конгрегационную церковь, Нортхэмтон, Массачусетс. Дед Эдвардса, Соломон Стоддард, прослужил там почти полвека. Он избрал Эдвардса своим учеником и преемником служения. Их совместная деятельность началась в феврале 1727 года. Стоддард умер в 1929 году. Эдвардс оставался  пастором этой церкви вплоть до 1750 года, т.е. всего 23 года.
Еще в 1723 году Эдвардс влюбляется в тринадцатилетнюю девочку  по имени Сара Пиерпорт. Именно она станет женщиной, которая разделит с ним всю глубину его духовных переживаний. На первой странице своего учебника по греческому языку Эдвардс написал о ней следующие нежные слова, произнести которые было способно только любящее сердце: “Говорят, что она — на Новом Небе, любимая Им, Творцом и Властелином… Она однажды будет прогуливаться там, мило петь, и, наверное, всегда будет полна радости и удовольствия — никто не знает почему. Она не любит оставаться одна, прогуливаясь в лесах и рощах, и кажется, что рядом с ней есть Некто, Кто постоянно разговаривает с ней”.1
Он женился через три года после знакомства с ней, спустя пять месяцев после своего назначения на должность пастора в Нортхэмптоне. У них родилось одиннадцать детей: восемь дочерей и три сына. Несмотря на то, что их отец проводил за письменным столом по тринадцать часов в день, они уважали его и не были укором для семьи в глазах других.
Хорошо это или плохо, но Эдвардс мало времени уделял  пасторской заботе: он не навещал регулярно прихожан своей церкви (в церкви на 1735 год насчитывалось 620 человек). Он посещал больных, часто проповедывал на больших собраниях верующих, живущих по соседству, обучал детей. Тех, кто нуждался в совете, он постоянно призывал обращаться к нему. Сам о себе Эдвардс говорил, что он не особенно общительный человек и что его призвание — проповедовать и писать, чем, по его мнению, он мог бы принести большее благо душам людей, способствуя делу Христа.2 В течении первых лет служения пастором в Нортхэмптоне он проповедывал два раза в неделю: один раз в воскресенье, другой — посреди недели, на вечернем богослужении. Проповеди тогда длились час, а то и дольше.
Будучи студентом колледжа, Эдвардс принял и записал семьдесят решений. Выше я уже приводил некоторые из них. К примеру: “Решено, что буду жить всеми силами, покуда жив”.3 Для него это означало быть страстно преданным изучению богословской науки. Он придерживался очень строгого расписания. Он говорил: “Христос воскрес из могилы рано утром, чем и нам заповедовал вставать рано”.4 Обычно он вставал часа в четыре, в пять утра  и сразу приступал к работе. Рядом с ним всегда была ручка, мозг запечатлевал каждую мысль, а рука фиксировала ее на бесконечных страницах тетрадей. Находясь в пути, он прикалывал к своей одежде клочки бумаги с записанными на них мыслями, пришедшими к нему в голову по дороге.
Вечером, после ужина и часа, проведенного с детьми, Эдвардс возвращался к своим занятиям (в противоположность многим нынешним проповедникам, которые вечером распластываются на диване или заседают на собрании финансового комитета церкви). Однако были и исключения. 22 января 1734 года он записал в своем дневнике: “Считаю, что если я пребываю в хорошем расположении духа и готов к созерцанию божественных истин, то будет лучше не прерываться на ужин”.5
При его росте — под два метра,  и весьма слабом здоровье подобные слова могут показаться нам странными. Однако Эдвардс внимательно следил за тем, как и что он ест, а также и за физической нагрузкой. Все было рассчитано им так, чтобы максимально использовать силы своего организма для работы со Словом. Он воздерживался от любой пищи, от которой ему становилось плохо или клонило ко сну. Зимой он тренировал свое тело — колол дрова, а летом совершал конные и пешие прогулки по полям.
Однажды он написал о своих прогулках на природе: “Иногда, в хорошую погоду, я больше расположен к восприятию красот мира, чем к изучению серьезных религиозных вопросов”.6 Итак, у Эдвардса тоже были трудности. Однако для него они заключались  в борьбе не между природой и Богом, а между двумя различными восприятиями  Бога:

Это было в 1737 году. Прогуливаясь по лесу для подкрепления своего здоровья, в отдаленном уголке я спешился с коня, по своему обыкновению, для божественного созерцания и молитвы. И было мне весьма удивительное  видение (что для меня довольно необычно): я узрел Сына Божьего, посредника между Богом и человеком, и Его прекрасную, великую, полную, чистую и сладостную благодать, любовь, кротость, нежную снисходительность… Длилось это, как мне показалось, с час. И почти все это время из моих глаз лились слезы, я громко плакал.7

Невозможно описать его любовь к славе Божьей, которая явилась ему через природу. Она сыграла значительную роль в формировании способности  восхищаться величием Бога и способности к воображению, что нашло свое непосредственное отражение в его проповедях.
Как пастор, Эдвардс совершил ряд досадных промахов, которые зажгли фитиль бомбы, взорвавшейся впоследствии — его отстранили  от пасторской должности. К примеру, в 1744 году он вовлек безвинных молодых людей в непристойный скандал. Однако истинной причиной его отстранения, скорее всего, стало его смелое, открытое отвержение старых и многолетних традиций, сформировавшихся в Новой Англии. Например, он отрицал бытующее в то время мнение, что исповедание Иисуса своим Господом и Спасителем не обязательно для принятия участия в вечере Господней. Его дед на протяжении долгого времени отстаивал точку зрения, что к вечере можно допускать тех, кто не исповедует Иисуса Христа и не подает признаков духовного возрождения. Стоддард воспринимал вечерю как таинство, данное для спасения. Эдвардс же счел такое мнение противоречащим Библии и написал по этому поводу книгу. Однако в пятницу, 22 июня 1750 года, было оглашено решение о его отстранении, а  первого июля Эдвардс прочитал свою последнюю, прощальную проповедь. Тогда ему было 46 лет. Он отдал служению церкви почти половину своей жизни.
В те времена Эдвардс стал искрой, которая зажгла пламя Великого Пробуждения в Новой Англии. Особенно “жарко” становилось в периоды с 1734-1735 и 1740-1742 год. Практически все его работы, опубликованные во время служения в Нортхэмптоне, были посвящены объяснению, защите и продвижению вперед того, что он почитал за удивительные дела Бога, а не просто за истерику чувств. Нельзя забывать и тот факт, что аудитория Эдвардса была гораздо шире и не ограничена только прихожанами его церкви. Он прекрасно осознавал, что Церковь Христа выходит далеко за границы нортхэмптондской церкви и его голос слышен везде. Некоторые из работ Эдвардса были опубликованы сначала в Англии, то есть раньше, чем на его родине.
После отстранения из церкви в Нортхэмтоне он принял приглашение служить пастором и миссионером в Стокбридже, Западный Массачусетс. Эдвардс проработал там вплоть до 1758 года, после чего стал президентом Принстонского университета.
Семь лет, проведенных в захолустном Стокбридже, стали годами продуктивной работы, и к 1757 году он уже стал воспринимать новое место как свой дом. Поэтому, когда 19 октября 1757 года он получил приглашение стать президентом Принстонского университета, Эдвардс написал ответное письмо попечительскому совету в Принстон, в котором сообщал, что считает себя негодным к подобной работе. Он, в частности, написал: “Мое тело во многих отношениях особенно несчастно, бессодержательно — неуклюже большое, худощавое, физически слабое; со мной часто случаются приступы детской неуверенности, в голосе и манере держаться часто звучат презрительные нотки, а кроме того, и неуклюжесть, и скованность делают меня фактически неспособным для разговора, а тем более для управления колледжем”.
Он продолжает: “К тому же я очень слаб в отношении изучения разных наук, особенно алгебры, высшей математики, греческой классической литературы. Мои знания греческого языка ограничены познаниями Нового Завета”. Остается только удивляться тому, как он, несмотря на тяжелый тридцатилетний труд пастора,  сохранил свои знания древнееврейского языка. Эдвардс говорил, что никогда не хотел бы преподавать языки. Единственное исключение он сделал для древнееврейского языка: “Я готов работать над ним, улучшать его, обучая ему других”. Такое желание весьма типично для пятидесятичетырехлетнего человека, стремящегося расширить свое понимание языков, на которых была написана Библия. Эдвардс поведал о тех книгах, которые  хотел бы написать, и вслед за этим попросил освободить его от приглашения, чтобы он мог посвятить себя работе над тем, что действительно приносило ему радость: “Мое сердце переполнено желанием заниматься, и в нем нет места желанию отказаться от этого даже и в будущем”.8 Kогда же попечительский совет университета прибыл в Стокбридж по личному приглашению Эдвардса, он единодушно “проголосовал “за”, сказав, что тот просто обязан стать ректором. Эдвардс, стоя перед ними, искренне заплакал, но последовал этому совету. Очень скоро он покинул Принстон и прибыл на новое место в 1758 году. 13 февраля Эдвардсу сделали прививку против ветряной оспы. Поначалу никаких осложнений не было. Однако через некоторое время у него повысилась температура, в горле появились гнойники, что не позволило ему в дальнейшем принимать лекарства. Он умер в 1758 году, 22 марта. Ему было 54 года.
Лежа в постели при смерти, он обратился к своим друзьям, скобящим о нем, со следующими словами: “Верьте Богу и ничего не бойтесь”.9 Его глубокая вера в суверенную благость Бога нашла, пожалуй, наиболее красноречивое отражение в силе его жены. Врач Эдвардса письменно известил ее о смерти супруга. Первым сохранившимся письмом после смерти мужа было ее письмо к дочери Есфирь, датированное 3 апреля (то есть через две недели после кончины Эдвардса):

Мое драгоценное дитя! Что я могу сказать? Святой и благий Бог скрыл нас в черной туче, чтобы научить нас целовать руку Наказующего и руки положить на уста наши! Господь совершил это. Он преклонил меня для славословий пред Его благостью, ведь он [Эдвардс] так долго был с нами. Но жив мой Бог, в Его руке сердце мое. Какое наследие мой супруг и твой отец оставил нам! Все мы — в руке Его. Там я и моя любовь.

Твоя всегда любящая мама,

Сара Эдвардс.10

Глава 6
Смиритесь пред Его сладостной суверенной волей: Богословие Эдвардса

Ответы на вопросы — что Джонатан Эдвардс проповедовал и как он это делал — кроются в понимании того, как он видел Бога. Поэтому перед тем, как мы пустимся в обсуждения его проповедей, нам нужно постараться хотя бы кратко вникнуть в его понимание Господа.
1735 год. Эдвардс читает проповедь: “Остановитесь и познайте, что Я — Бог” (Пс 45:11). Развивая свою мысль, он приходит к выводу: “Бог требует от нас не безрассудного подчинения Ему, но подчинения как видящих и понимающих почему. Следовательно, простое понимание истины, что Бог есть Бог, вполне достаточно для того, чтобы унять  все возражения и противостояния Его святым и суверенным делам”.1
Когда Джонатан Эдвардс “остановился и познал” великую истину, что Бог есть Бог,  перед ним открылся необъятный мир, где живет Величественное Существо, Чье существование более не оставляет сомнений — он узрел Того, Кто обладет бесконечной властью, бесконечным знанием и бесконечной святостью. Он писал:

Деяния Бога свидетельствуют об одном: Его разум и власть неисследимы… Таким образом, Он, обладая бесконечным разумом и властью, должен так же быть и идеально святым, поскольку грех всегда означает некий недостаток, некую слепоту. Там, где нет темноты и заблуждения, не должно быть и греха… Бог, обладая бесконечным разумом и властью, должен быть само- и вседостаточным. Поэтому Его нельзя искусить совершить ошибку, ибо нет такой причины, которая могла бы побудить Его к этому… Следовательно, Бог абсолютно свят, и для Него ошибаться невозможно.2

В понимании Эдвардса бесконечная власть, или, другими словами, абсолютная власть есть основание Божьей вседостаточности. Вседостаточность Бога — это искрящийся фонтан Его идеальной святости. В своем “Трактате о религизных чувствах” Эдвардс писал, что Божья святость охватывает все аспекты Его морального превосходства. Итак, для Эдвардса суверенность Бога стала краеугольным камнем в понимании всего остального о Боге”.3
Когда ему было двадцать пять-двадцать шесть лет, он вспоминал о том, что было девять лет назад, когда он буквально “влюбился” в доктрину о суверенности Бога, о чем  и написал: “В моей голове произошел переворот с того момента, когда я принял учение о суверенности Бога. С того дня и до конца… безраздельная суверенность Бога… есть то, в чем я убежден в такой же степени, как я убежден в реальности мира, который вижу своими глазами… Неоднократно это учение представлялось мне невероятно приятным, светлым и сладостным. Я люблю говорить о Боге как  об абсолютно суверенном в Своей воле… Его суверенность является мне как величайшая составная Его славы. Приближение к Богу и преклонение пред Ним, всевластным Хозяином, доставляет истинную радость”.4
Взирая на Бога, ошеломленный величием Его суверенной  воли, Эдвардс не рассматривает ее в отрыве от всего остального. Божья суверенность — это часть Его славы. Эдвардс наслаждался потому, что это было великой и важнейшей частью Того бесконечно славного Существа, которого Эдвардс невероятно искренне любил.
Из такого понимания Бога проистекают два вывода. Первый заключается в том, что во всем, что бы ни делал Бог, Он преследует цель явить сияние Своей славы. Все деяния Господа берут начало в полноте Его естества, а не в недостатке ее. Большинство поступков человека имеют своей целью восполнить недостаток или отсутствие чего-либо в нас. Бог же никогда не нуждается в восполнении Своих недостатков. Он никогда не пытается залечить Свои изъяны, потому что Он Сам есть источник силы, изменяющей все по Своей воле, отражающей всю полноту Своего бытия. Любое действие Бога направленно на то, чтобы явить и раскрыть Свою славу, а не дополнить ее (эта мысль была мастерски раскрыта в “Труде о цели, ради которой Бог создал мир”).5
Второй вывод заключается в том, что долг человека — это восторгаться славой Бога. Я намеренно фокусирую ваше внимание на слове “восторг”, потому что во времена Эдвардса, равно как и в наши, многие верующие были убеждены, что цель человека — прославить Бога и всегда наслаждаться Им. Таким образом, они считают, что наслаждаться Его присутствием необязательно, не понимая того, что главная цель человека — прославить Бога через наслаждение Им.
Эдвардс называл такой восторг “чувством”. Весь “Трактат о религиозных чувствах” подчинен одной мысли: “Истинная вера, по большей своей части, состоит из святых чувств”. В его понимании чувства были “весьма значительными, наиболее заметными проявлениями всех стремлений души и ее воли”.6 К примеру, ненависть, желание, радость, восторг, горе, надежда, страх, благодарность, сострадание и рвение.
Нам необходимо понять, что “восторгаться Господом” не такая уж и простая задача. Одни желания нашего сердца всегда связаны с другими. Например, “восхищение Богом” включает в себя ненависть ко греху, страх разгневать Бога, надежду на обетования Бога, удовлетворение  от общения с Богом, желание последнего откровения Бога, ликование об исполнении искупления грехов, горестное сокрушение о грехах, благодарность за незаслуженные дары, рвение исполнить Божьи цели, голод  по праведности. Наш долг перед Богом заключается в том, что все наши чувства должны быть естественным следствием Его присутствия, отражающего Его славу.
Эдвардс был искренне убежден, что без святых чувствований нет и истинной веры. “Тот, у кого нет религиозных чувств, является в духовном смысле мертвецом,  лишенным сильных оживляющих влияний Духа Божьего”.7
Более того, когда нет постоянства святых чувств, нет и истинной веры (или истинного верующего). Постоянство есть отличительный признак избранных, и оно крайне необходимо для достижения окончательного спасения. Тот, кто не ведет праведной жизни, откроет для себя, что он не избран, тот же, кто ведет праведный образ жизни, поймет, что он — избранный”.8
Эдвардс верил в оправдание по вере и много думал о том, как это соотносится с постоянством святых в вере. Как и сегодня, в то время люди задавались вопросом: “Что есть вера?” Тогда Эдвардс дал на два важных ответа на этот вопрос. Во-первых, спасающая вера включает в себя “веру в истину и способность души отвечать на истину”.9 Поскольку вера есть способность души отвечать на различные стимулы, то вера подразумевает под собой и чувства. Вера есть “полное принятие душой откровения, что Иисус Христос — наш Спаситель”. Мы принимаем эту истину посредством любви: “Вера есть следствие принципа святой любви” (например, 1 Кор 13:7; Ин 3:19, 5:42). “Любовь к Богу — это основное условие спасающей веры”. Другими словами, вера появляется, “когда мы вкушаем духовную истину, насладившись ее красотой и святостью”.10 Итак, истоки веры надо искать в “восхищении Богом”, вера же есть проявление “восхищения Богом”. В противоположность бытующему современному учению, Эдвардс утверждал, что спасающая вера — это решение воли, идущее рука об руку с чувствами.
Во-вторых, спасающая вера — это постоянная вера. “Бог видит постоянство святых как важнейшую составную часть первого шага в спасающей вере, посредством которой  грешник и спасается”.11 Другими словами, поначалу спасающая вера похожа на желудь, в котором живет росток, однажды вырастающий в дуб постоянства веры, которое, согласно Библии, необходимо для окончательного, или заключительного, спасения. Итак, мы однажды и навсегда оправдываемся верой в момент нашего покаяния, но мы должны (и наверняка будем) пребывать в святых чувствованиях, привитых нам во время покаяния.
Именно поэтому Эдвардс сказал, что “нужны не только люди, заботливо и внимательно относящиеся к своему покаянию и обращению ко Христу, но и люди, которые показывают свою заботу и прилежность о пребывании в вере”.12 Эдвардс был убежден в этом, что и оказало огромное влияние на его взгляд на проповедывание. Он представлял проповедь как способ сохранения святых в благодати, а само постоянство в вере — как необходимость достижения окончательного спасения. Поэтому для него каждая проповедь была “спасающей проповедью”. И не просто потому, что она призвана обращать грешников ко Христу, но  также и потому, что она сохраняет в верующих святые чувствования, что помогает им доказать себе и окружающим истинность своего призвания и избрания и, в конце концов, спастись.
Таким образом, когда Джонатан Эдвардс ”остановился и познал”, что Бог есть Бог, то он узрел безбрежную суверенную власть Бога самодостаточного, вседостаточного, бесконечно святого и потому истинно обладающего всей славой. Бог никогда и ничего не делал и не будет делать для восполнения Своих недостатков (поскольку у Него нет таковых), но для явления Своих богатств (которые бесконечны). Ради Своей славы Он делает то, что Он делает. Следовательно, нашей обязанностью и привилегией является стремление приобщиться к Его замыслу и, восхищаясь Им, отражать миру сияние Его славы. Наше призвание и радость — явить Божью славу, доверив Ему свое сердце до конца нашей жизни.

Глава 7
Превозносите Бога: Проповедь Эдвардса

Какое влияние оказало богословие Эдвардса на его проповеди? Какой должна быть проповедь, чтобы она могла зажечь сердца людей, как это было во времена Великого Пробуждения в Новой Англии? Истинное духовное пробуждение — это результат действия суверенной воли Божьей. Для этих целей Бог может использовать разные методы, но проповедь всегда будет занимать особенное место. “…Восхотев, родил Он нас словом истины…” (Иак 1:18). “…Благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих” (1 Кор 1:21).
По сути, из проповедей Эдвардса можно вывести десять принципов. Сегодня они могут оказать неоценимую помощь. Это не просто десять фактов из жизни Эдвардса — это принципы, бросающие нам вызов. Они были собраны буквально по крупицам, после тщательного анализа его проповедей и редких комментариев.
1. Пробуждайте святые чувства
Хорошая проповедь способствует пробуждению “святых чувствований”: ненависти ко греху, восхищения Господом, упования на Его обетования, благодарности за Его милость, стремления к святости и тихого смирения. Отсутствие святых чувств у христиан — отвратительно. “Вера сама по себе настолько велика, что проявления сердца, по своей природе и важности, не будут соответствовать ей, если они не будут живыми и сильными. Ни в чем другом наше рвение в поступках не важно настолько, насколько оно важно в религии; и ни в чем другом равнодушие не выглядит так отвратительно”.1 Далее Эдвардс замечает, что “если истинная вера наполнена святыми чувствованиями, то мы можем сделать вывод, что нам необходимо проповедывать Слово таким образом, чтобы глубоко проникнуть в сердца наших прихожан”.2
Конечно же, исполненное чувства собственного достоинства духовенство в Бостоне посчитало стремление пробуждать в верующих такие “чувствования” крайне опасным. К примеру, Чарльз Чанси писал: “Очевиден и неоспорим тот факт, что сегодня мы видим, как проповедники обращаются к пылким чувствам верующих так, как будто главной целью религии является нарушение человеческого спокойствия”.3 Ответ Эдвардса был весьма дипломатичен и взвешен:

Я не думаю, что проповедников можно обвинять в том, что они пробуждают в своих слушателях очень сильные эмоции, если эти чувства достойны, а их высота соответствует важности обсуждаемого вопроса… Почитаю своей обязанностью создавать накал эмоций у моих слушателей до такой степени, насколько это возможно, при том только условии, что в их сердцах в этот момент горит истина, если только они чувствуют то, что соответсвует природе обсуждаемой темы. Я знаю, что на протяжении долгого времени искренняя и трогательная манера проповедывать оставалась в презрении; хорошим проповедником назывался только тот, кто обладал наибольшими знаниями, силой логики, правильными методами и хорошей риторикой. Но я, со всяким смирением в сердце, стал задумываться: а не в силу ли недостатка нашего понимания и игнорирования самой природы человеческой души мы считаем лучшим образцом именно такую манеру проповедывать, считая, что именно она отвечает чаяниям и нуждам слушателей? Обилие же фактов из настоящего и прошлого подтверждает эту точку зрения.4

Сегодня кто-нибудь, может, и спросил бы Эдвардса: “А почему ваша цель — чувства, а не дела любви, милосердия и справедливости?” На что можно ответить, что мишенью проповедей Эдвардса было не поведение верующих, а именно чувства их сердца, которые являются источниками поведения. На это есть две причины. Во-первых, доброе дерево не может приносить худые плоды. Самая большая глава “Трактата о религиозных чувствах” посвящена доказательству тезиса о том, что “благодатные и святые чувства найдут свой выход в практической жизни христианина”.5 Эдвардс был нацелен на чувства потому, что считал их источником праведных поступков. Посадите доброе дерево, и оно принесет вам добрые плоды.
Во-вторых, Эдвардс понимал, что пробуждать святые чувствования необходимо, поскольку “нет такого плода, который был бы благ и не происходил бы из благих чувств”.6 Другими словами, внешние добрые и милостивые поступки проистекают только из нового, данного Богом сердца, радующегося, что можно теперь положиться на Бога, искать Его славы; в противном случае наши благие дела — просто законничество и не приносят чести Господу. Если и отдадим свое тело на сожжение, а любви не имеем — нет в том никакой пользы (1 Кор 13:3).
Таким образом, хорошая проповедь должна пробуждать святые чувства в тех, кто слушает. Мишень проповеди — сердце.
2.Просвещайте разум
Да, Эдвардс говорил, что “нашим прихожанам нужно не столько заполнить головы, сколько смягчить сердце. Им нужна именно такая проповедь, которая предназначена прежде всего для сердец”.8 Тем не менее, существует разница между тем, как Эдвардс подвигал сердца своих слушателей и тем, как проповедуют современные, ориентированные на психологию, вооруженные психоанализом проповедники.
Когда Эдвардс проповедывал в день своего назначения на должность пастора в 1744 году, он взял за основу отрывок из Евангелия от Иоанна об Иоанне Крестителе: “Он был светильник светящий” (Ин 5:35). Через всю проповедь красной нитью проходил основной тезис: “Проповедник должен гореть и светить”. В сердце должен быть огонь, а в голове — свет, но тепла должно быть не больше и не меньше, чем света.

Если служитель церкви светит без тепла, развлекает слушателей заученными речами, безвкусными из-за отсутствия  святости, в которых нет и намека на огонь духа, рвения о Господе и благосостоянии душ, то он просто доставляет удовольствие ушам прихожан, заполняя их головы пустой болтовней, которая не может ни сердце согреть, ни душу спасти. Или же, если его слова полны неистового и неуемного рвения, обжигающего огня, но сам проповедник не дает света, то он рискует разжечь в сердцах слушателей подобие святого огня, разжечь искаженные страсти и чувства; они никогда не сделают прихожан лучше, не помогут им приблизиться еще на один шаг к Небесному Царству, но быстро собьют с дороги.8

Тепло и свет. Пламя и сияние. Крайне важно просветить разум. Чувства не могут быть святыми, если они не проистекают из разума, просвещенного  истиной. К примеру, Эдвардс пишет: “Если в вере нет духовного света, то это не вера детей света и дня, но самонадеянность детей тьмы. Следовательно, проповедник, настойчиво призывающий к вере, но не светящий, сильно способствует обманам князя тьмы”.9
Эдвардс даже прибегает к еще более сильным словам: “Предположим, что святые чувства действительно возникли на почве крепкого убеждения в истинности христианской веры. Однако чувства не стали лучше, если эта убежденность неразумна. Под разумной убежденностью я подразумеваю уверенность, возникшую на основании реальных действительных доказательств, или хороших доводов, или достойных причин”.10 Поэтому хороший проповедник, стремясь пробудить святые чувства, должен стремиться объяснить “что, где и почему”. Эдвардса нельзя обвинить в том, что он пытался манипулировать чувствами людей. Для него слушатели были разумными созданиями, и чувства в сердцах он пробуждал только светом истины.
Именно поэтому Эдвардс говорил о том, что “для служителей церкви будет весьма полезно научиться ясно и разборчиво объяснять истины Библии, раскрывать смысл трудных доктрин Писания, убеждать силой доводов и аргументов, придерживаться простых и понятных методов и порядка в рассуждениях, чтобы легко усвоить и запомнить Слово”.11 Таким образом, проповедь должна просвещать разум слушателей святой истиной. Удивительным сочетанием Бог пробудил Новую Англию почти 250 лет тому назад: теплом и светом, пламенем и сиянием, разумом и седцем, учением и чувствами. А разве сегодня Бог не может использовать это сочетание для просвещения разума и зажигания сердец?
3.Насыщайте проповедь Писанием
Я всегда говорю, что хорошая проповедь “насыщена Писанием,” а не “основана на Писании,” потому что Писание — это больше (и никак не менше!), чем просто основание для проповеди. Проповедь, провозглашающая величие Бога, не может начинаться с прочтения отрывка из Библии, а заканчиваться чем-то другим. Такой подход принижает ценность Писания.
Общаясь с молодыми проповедниками, я неизменно даю им один и тот же совет: “Цитируйте Писание! Цитируйте Писание! Снова и снова говорите прихожанам слова из Библии! Показывайте им, откуда вы черпаете свои мысли”. Большинство людей с трудом видят связи между предложениями и словами, которые так очевидны нам, проповедникам. Им необходимо постоянно, снова и снова цитировать Писание. Эдвардс затрачивал огромные усилия на то, чтобы только выписать отрывки, которые подтверждали основные мысли проповеди. Он читал стих за стихом, дабы пролить свет на обсуждаемую тему. В понимании Эдвардса текст Библии подобен “лучу света, исходящего от солнца праведности. Слова праведности — свет, просвещяющий разум служителя и свет, которым он освещает слушателей. Слова Писания — огонь, зажигающий сердца”.12
Однажды Эдвардс, вспоминая свои ранние годы работы пастором, написал о радости, которую он испытывал при изучении Писания: “ Когда я читал его, часто случалось, что каждое слово касалось моего сердца. Они были так созвучны моему сердцу, эти сладостные и сильные слова. Казалось, что из каждого предложения вырывался свет и влага, освежающая душу, да так, что я буквально  не мог отвести глаз от этого стиха. Подолгу задерживаясь на каждом предложении, я видел неожиданные богатства, сокрытые в нем, почти каждый отрывок изобиловал чудесами”.13 Можно только удивляться его глубоким познаниям Слова, не считая того, что он к тому же очень близко знаком с лучшими достижениями богословия, этики и философии своего времени. Будучи студентом, он написал: “Решено, что буду изучать Писание постоянно, неизменно, часто, чтобы самому возрасти в  его постижении”.14 “Постоянно,” “неизменно” и “часто” — вот источник богатства знаний Библии, так ясно видимых в проповедях Эдвардса.
Размышляя над стихом, он обычно записывал сотни мыслей, хватался за любую нить и следовал за ней, покуда мог. “В своих исследованиях Слова еще с самого начала служения я придерживался следующего метода: записывать и применять в своей жизни, и таким образом, углубляться в познание любой детали. Я хватался за любую мысль, которая могла прийти мне в голову при чтении, размышлении, разговоре. Я хватался за любую мысль, которая обещала пролить свет на любой важный вопрос”.15 Его перо стало глазом, проникающим в смысл Писания. Подобно Джону Кальвину, Эдвардс учился, когда писал , и писал, когда учился (Кальвин высказал эту мысль в введении к своей книге “Основы христианской религии”). Сравнивая наши методы работы  над Словом Божьим с методами, кторыми пользовался Эдвардс, мы можем обнаружить, что мы крайне поверхностны.
Читать Эдвардса означает читать Библию глазами того, кто глубоко понимает ее и чувствует всем своим сердцем. Его проповеди были насыщены Писанием. Такими должны стать и наши проповеди. Давайте последуем совету Эдвардса: “Хорошо знайте богословие, хорошо познакомьтесь с письменным Словом Бога, будьте сильными в познаии Писания”.16
4.Используйте сравнения и образы
Опыт и Писание подсказывают, что сердце людей хорошо понимает язык живых образов, восхищающих воображение, а не язык абстрактных мыслей. Эдвардс, конечно, был метафизиком и философом высшего ранга. Он верил в важность теории, однако хорошо понимал, что цель его проповеди — пробудить новые чувства. Поэтому Эдвардс прилагал немалые усилия, чтобы нарисовать перед глазами слушателей картину славы Небес — их красоту, и муки ада — его невыносимый ужас. В его проповедях абстрактное богословие и учение облекались в форму обычных жизненных событий и житейского опыта.
Серено Дуайт писал, что “тем, кто был обращен ко Христу через труды Эдвардса, не нужно объяснять, что все его работы, хотя и в высшей степени метафизические,  богаты иллюстрациями, его проповеди изобилуют различного рода примерами, призванными оставить долгое, неизгладимое впечатление”.17
В своей самой знаменитой проповеди “Грешники в руках разгневанного Бога” Эдвардс обращается к следующему стиху из Писания: “Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя” (Откр 19:15). Эдвардс говорил: “От этих слов у меня мурашки бегут по коже. Даже если там было бы сказано только “гнев Бога,” в душе уже возник бы парализующий страх. Но там сказано “ярость и гнев Бога.” Ярость! Ярость Иеговы! Как это ужасно! Можно ли передать словами или осознать, что стоит за этим ?”18
Эдвардс брасает нам, проповедникам Слова Божьего, вызов. Кто из нас может найти такие образы и сравнения, чтобы произвести в душах людей глубокие переживания, когда мы говорим им о действительности существования ада и Небес? Мы не посмеем отвергать образы ада, воссозданные Эдвардсом, равно как не посмеем отвергать Библию, ибо, по его собственному мнению, с которым я вполне согласен, он только нащупал такие сравнения и примеры, которые хотя бы отдаленно смогли передать ужас и страх слов “точила вина ярости и гнева Бога Вседержителя”.
Сегодня же мы делаем все с точностью до наоборот. Мы крайне многословны, рассказывая об ужасе ада, но при этом уводим людей от библейского откровения так далеко, как это только возможно. Отчасти именно поэтому наши попытки показать притягательность Небес и восхитительный блеск Его славы оказываются такими жалкими. Будет лучше, если мы, разделив поприще с Эдвардсом, обратимся в поиски образов, примеров и сравнений, оставляющих глубокий след в душах наших прихожан. Эдвардс прибегал к сравнениям не только когда говорил об аде и Небесах. Он использовал аналогию со скальпелем хирурга, чтобы объяснить некоторые виды проповедей.  Он использовал сравнение с человеческим эмбрионом и эмбрионом животного, чтобы показать принципиальную разницу между невозрожденным грешником и рожденным от Духа верующим, обладающим теперь новыми, святыми чувствами. Он сравнил чистое сердце и оставшиеся в нем нечистоты с мехами молодого вина и оседающим осадком. Он представлял святость сердца в виде сада Бога, в котором растут всевозможные прекрасные цветы. Его проповеди изобиловали подобными сравнениями. И все это служило одной цели — высветить истину, сделать ее доступной пониманию и возгреть в сердцах святые чувства.
5.Исторгайте страхом
Эдвардс ясно представлял себе ад. Но еще лучше он представлял Небеса. Когда я вспоминаю последние годы учебы в Мюнихском университете, то перед моими глазами живо возникает картина: я и моя женя Ноэл, сидя на диване, вместе читаем одну из проповедей Эдвардса “Небеса — это мир любви”. Величественная картина! Я уверен, что если бы мы, проповедники, сегодня смогли бы нарисовать в воображении прихожан подобные великие картины славы, страстно желая познать Бога, как это делал Эдвардс, то обязательно наступило бы новое возрождение церквей.
Те, кто умещает в своих сердцах Небеса, более всех содрогаются от страшных картин ада. “Это учение ужасно и странно, но оно от Бога”.19 Поэтому для Эдвардса грозы Иисуса были особым проявлением любви. “Кто же скажет “безумный,” подлежит геенне огненной” (Мт 10:28). Эдвардс же мог молчать там, где говорил Иисус. Геенна ожидает каждого, кто не обратится к Богу. Любовь предупреждает их угрозами Господа.
Сегодня редко можно услышать, как проповедник использует в проповеди угрозы и предупреждения. Обычно приводят две причины, почему этого следует избегать. С одной стороны, такой прием вызывает чувство вины и страха, что считается “непродуктивным”. С другой стороны, с точки зрения догматики, такой подход неоправдан, потому что святые “навечно пребудут в благодати” и поэтому не нуждаются в угрозах и предупреждениях. Эдвардс отверг оба аргумента. Если страх и чувство вины отражают истинное положение вещей, то их использование в проповеди разумно и является проявлением любви. Святые пребывают в благодати тогда, когда они слушаются библейских предупреждений и пребывают в любви к Богу. “Посему, кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть” (1 Кор 10:12).
Эдвардс писал, что Бог установил все в церкви таким образом, что “когда в сердцах людей любовь гаснет, тогда должно уступать место страху. Им нужен страх, чтобы удержать от греха и пробудить в них стремление заботиться о своих душах. Но Бог все устроил так, что когда в сердцах живет любовь, то страх должен быть изгнан, должен исчезнуть”.20
С другой стороны, Эдвардс говорит о том, что “Божий гнев и страх будущего наказания как побуждающие к послушанию относятся ко всякому роду людей: не только к грешнику, но и к любящему Бога”.21 Эдвардс также писал, что святая любовь и надежда — это наиболее действенные средства, способные смягчить сердце и наполнить его ужасом греха, то есть раболепным страхом ада.22 Проповедь об аде никогда не должна заканчиваться на предмете своего повествования. В рай никого нельзя загнать страхом. Небеса предназначены для тех, кто возлюбил чистоту, а не для тех, кто ненавидит боль. Тем не менее, Эдвардс писал: “Некоторые утверждают, что пытаться привести людей страхом в Небеса бессмысленно. Но я полагаю, что вполне разумно исторгать человека из ада страхом, точно так же, как разумно будет спасти человека из горящего здания”.23
Поэтому хорошая проповедь — это проповедывание библейского предостережения собранию святых. Ап. Павел писал галатам: “…Предваряю вас, … что поступающие так Царствия Божия не наследуют” (Гал 5:21), или в Послании к римлянам: “…Не гордись, но бойся” (Рим 11:20). Ап. Петр писал: “И если вы называете Отцом Того, Который нелицеприятно судит каждого по делам, то со страхом проводите время странствования вашего…” (1 Пет 1:17). Подобные мрачные предостережения только помогают проповеднику явить словом и нарисовать щедрыми красками величественные обетования и пейзажи Божьего Царства, подобно тому, как Ап. Павел писал в Послании ефесянам, что в грядущих веках Бог явит “преизобильное богатство благодати Своей в благости к нам во Христе Иисусе…” (Еф 2:7).
6.Взывайте и умоляйте
Может ли такой убежденный кальвинист, как Эдвардс, взывать к людям и умолять их избежать наказания ада и беззаветно возлюбить Небесное Царство? Разве учение Кальвина о полной развращенности человека, безусловном избрании и безграничной благодати не делает подобное взывание абсолютно бессмысленным?
Эдвардс изучал кальвинизм по Библии, и поэтому ему удалось избежать многих ошибок, которые так часто совершаются современными проповедниками. Он никогда не утверждал, что безусловное избрание, безграничная благодать, сверхъестественное возрождение свыше или же неспособность неверующего человека обратиться к Богу делает призыв к покаянию бессмысленным. Он говорил: “Грешников… нужно искренно призывать прийти и принять Спасителя, отдать свое сердце Ему, используя при этом каждый аргумент, способный спасти и приободрить, любой аргумент, который только можно найти в Евангелии”.24
Я вспоминаю, как несколько лет тому назад я присутствовал на одной проповеди, прочитанной в духе Реформации. Проповедь была по первому Посланию коринфянам, 16 главе. Проповедник закончил леденящим душу словами: “Кто не любит Господа Иисуса Христа, да будет анафема” (стих 22). Он просто бегло сослался на этот стих, но в его словах не было слышно горячего призыва к людям полюбить Христа и избежать ужасного проклятья. Неужели такое может быть?! Это в традициях гиперкальвинизма: говорить, что цель Бога — спасти избранных, что дает право проповеднику призывать ко Христу только тех, кто каким-то образом показал, что он ожил духом к вечной жизни. Такой подход порождает проповеди, которые дают грешникам лишь знание о раскаянии, но не приводят их ко Христу. Эвардс, а после него и Чарльз Сперджен хорошо понимали, что такой “кальвинизм” не имеет права на существование, так как он противоречит Писанию и недостоин традиций Реформации.
Эдвардс стал автором книги с интересным названием “Свобода воли”, в которой он писал: “Нравственное управление человечества Богом, Его отношение к человеку как существу моральному, Его обращение к  нам с заповедями, наказами, призывами, предупреждениями, увещеваниями, обетованиями, угрозами, наградами и наказанием не противоречит мысли о том, что Бог предопределил события всякого рода во всей вселенной”.25 Другими словами, призыв к слушателям открыть свои сердца для проповеди не противоречит высокому учению о суверенности воли Бога.
Несомненно, что когда мы проповедуем, то результаты проповеди, к котором мы стремимся — от Бога, в Его руках. Но это не должно мешать нам искренне взывать к прихожанам, чтобы они откликнусь в своих душах, потому что, как объясняет Эдвардс:

Нас нельзя назвать существами пассивными, также нельзя утверждать, что Бог делает какую-то часть работы, а мы — остальное. Напротив, Бог делает все и мы делаем все. Бог все производит, мы все делаем. Ибо Он производит в нас то, что мы делаем. Бог — единственный автор всего и источник всего; мы же — делатели. Мы, если смотреть с различных точек зрения, полностью пассивны и полностью активны.
В Писании мы можем найти свидетельство того, как одни и те же действия исходят и от Бога и от человека. Сказано, что Бог обращает к покаянию (2 Тим 2:25); сказано также, что человек обращается к Богу (Деян 2:38). Бог творит новое сердце (Иез 36:26) и также нам заповедано сотворить новое сердце (Иез 18:31). Бог обрезает сердце (Втор 30:6) и нам также заповедано обрезывать свои сердца (Втор 10:16)… И все эти стихи не противоречат стихам: “Бог производит в вас и хотение и действие…” (Фил 2:13)26

Поэтому Эдвардс пытался найти в сердцах своих слушателей отклик на Слово Божье, чтобы они  спаслись. “Итак, если вы, зная о спасении, проявляете благоразумие и не собираетесь отправляться в ад, то пришло время! Вот сейчас — время благопрятное! Наступил день спасения… Не ожесточайте свои сердца сегодня!”27 Практически в каждой проповеди Эдвардса был довольно длинный раздел применения, в котором он раскрывал использование доктринального учения в жизни и взывал к слушателям за ответом. Он взывал, увещевал и умолял их откликнуться на призыв Бога.
Вероятнее всего, Бог соблаговолил явить Свою пробуждающую силу через проповедь, в которой любовь явилась через строгие слова Господа, несравненные обетования святым были обильны и призывы  звучали неистово и милосердно — и ни один из слышавших Слово Бога не уходил с пустым сердцем. Как печально слышать пасторов, лишь повествующих об истинах, а не использующих их для призыва  людей. Хорошая проповедь умоляет и взывает к ответу на Слово Божье.
7.Проникайте в глубины сердца
Сильная проповедь подобна хирургу. Благословленная помазанием Святого Духа, она обнаруживает, режет и удаляет очаг инфекции, то есть грех. Серено Дуайт, один из биографов Эдвардса, писал о нем так: “Его познания человеческого сердца, знание законов, по которым оно живет, едва ли можно сравнить со знаниями любого среднего проповедника”.28 Я могу подтвердить, что когда читаю проповеди Эдвардса, то  чувствую себя пациентом на операционном столе.
Откуда же у Эдвардса было такое знание человеческой души? Он проводил мало времени с прихожанами Нортхэмптонской церкви. И Дуайт утверждает, что не знал другого человека, который бы так стремился к уединению, чтобы посвятить свое время чтению и размышлениям. Для пуритан была весьма характерна склонность к самоанализу, которую и унаследовал Эдвардс. Тридцатого июля 1723 года, когда Эдвардсу исполнилось 19 лет, он сделал запись в своем дневнике: “Я решил приложить все усилия, чтобы научить себя выполнять свои обязанности путем самоисследования и самоанализа, чтобы знать все причины, по которым я их не выполняю. Хочу найти в собственных мыслях все тайные отговорки”.29 Неделей позже он написал: “Твердо убежден, что сердце человека лживо, что чрезмерный… аппетит ослепляет разум, полностью подчиняя его себе”.30 Дуайт был совершенно прав, когда говорил, что Эдвардс изучал анатомию человеческой души путем близкого знакомства со своей собственной душой.31
Эдвардс также был убежден, что в горячих религиозных переживаниях времен духовного возрождения необходимо  было “отделять пшеницу от плевел”. “Трактат о религиозных чувствах”, который изначально существовал в виде отдельных проповедей, прочитанных Эдвардсом в 1742-43 годах, является образцом безжалостного разбора такого порока, как самообман в вере. Эдвардс, невзирая на лица, смотрел в корень проблемы, обращаясь к истокам нашей развращенности. Подобное внимательное и длительное изучение религиозных переживаний прихожан своей церкви позволило Эдвардсу глубоко понять все чувства их душ.
Эдвардс обладал весьма необычным видением Писания, которое он рассматривал как свидетельство  Самого Бога о наших сердцах. К примеру, он заметил, что религиозные чувства галатов были настолько глубоки и искренни, что они были готовы “исторгнуть свои глаза и отдать Павлу” (Гал 4:15). Эдвардс также замечает, что в одиннадцатом стихе той же главы Павел говорит: “Боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас”, из чего Эдвардс делает проницательный вывод, что интенсивность религиозных чувств (готовность исторгнуть свои глаза) не является надежным признаком их подлинности и истинности (поскольку труд Павла мог оказаться напрасным).32 Многие годы уходят на то, чтобы стать настоящим врачом-хирургом человеческих душ. Но это позволяет срывать покров с тайн нашего сердца. Не раз это помогало пробудить к жизни церковь.
Эдвардс писал, что каждый служитель Слова “должен быть знаком с религией, наполненной чувствами, не отвергать операций Духа Божьего и реальности сатанинских обманов”.33 Снова и снова, перечитывая его проповеди, я ощущаю, что все тайны моего сердца обнажены. Все потаенные уголки моей души высвечены.  Лживые мысли и чувства выставлены наружу. И вот пробуждающая красота новых истинных чувств влечет меня. Я читаю — и они пускают корни, укрепляются в моей душе.
И вновь Эдвардс сравнивает проповедника с хирургом. “Обвинение служителя в том, что после возвещения истины он не дал утешения людям, пробуждающимся от духовного сна — подобно обвинению хирурга в том, что он, начав вскрывать скальпелем нарыв, причинив пациенту сильную боль, остановился, как только услышал крики, в результате так и не дав отток гною. Такой “милосердный” врач, останавливающий свою руку при первом же вздрагивании больного… подобен тому, кто плохо лечит, и говорит: “Мир, мир, а мира нет” (Иер 6:14).34 Эта аналогия, приведенная Эдвардсом, хорошо раскрывает суть его собственных проповедей. Никто из нас не захочет оказаться на операционном столе в роли больного, никто из нас не захочет, чтобы нас резали скальпелем, но какая же это великая радость — избавиться от раковой опухоли! Поэтому хорошая проповедь подобна хорошей операции, которая проникает в самые глубины нашего сердца.
8.Взывайте к Духу Святому в молитве
В 1735 году Эдвардс прочитал проповедь под названием “Всевышний, молитву слышащий Бог”, в которой говорилось: “По своей великой благости Бог установил молитву в предшествие излития Своей милости; Бог соблаговолил являть милость после молитвы, как если бы через молитву мы убедили Его”.35 Достижение цели проповеди целиком и полностью зависит от Его милости. Следовательно, для того, чтобы подчинить проповедь святой силе, проповедник должен трудиться в молитве.
Именно таким образом Святой Дух помогает проповеднику. Эдвардс никогда не верил, что эта помощь Духа Святого приходит в виде слов, появляющихся в голове сами по себе. Если Святой Дух действует таким образом, то и сам дьявол может быть проповедником, так же хорошо справляясь с работой. Святой Дух наполняет наше сердце святыми чувствами, а чувства, в свою очередь, наполняют уста проповедника. “Если человек в святости и искренности прибегает к Господу в тайной молитве, то Он удивительным образом откроет содержание и нужные слова… для предстоящей проповеди”.36
Уча молодых служителей церкви, Эдвардс говорил: “Чтобы гореть и светить, нужно быть рядом с Богом, держаться Христа, дабы возгреваться и воспламеняться от Него. Нужно всем сердцем искать Его лица, общаясь в молитве с Ним, Который есть источник, бьющий светом и любовью”.37
Когда Эдвардс только начинал свое служение, он сказал: “Год за годом я проводил большую часть своего времени в размышлениях о святости. Часто, прогуливаясь в лесу по уединенным местам, я пребывал в размышлениях, монологах, молитве, разговоре с Богом; по своему обыкновению я распевал свои мысли вслух. Почти всегда, куда бы ни пошел, я радостно молился. Казалось, что молитва — часть меня, она была подобна дыханию, вырывающемуся из моего горящего сердца”.38
Помимо того, что Эдвардс проводил время в уединенной молитве, он стал горячим участником большого молитвенного движения, начавшегося в то время в Шотландии. Он написал книгу с очень длинным названием описательного характера: “Смиренная попытка способствовать полному согласию и явному единению с Божьими людьми через необычайную молитву за возрождение религии и продвижения Царства Божьего на земле”.39 Тайная молитва проповедника и совместная молитва верующих имели своей целью, по милости Божьей, явить миру силу Духа.
Хорошая проповедь рождается в хорошей молитве. И такая проповедь, благословленная Святым Духом через молитву, может явить такую же силу, которая привела к Великому пробуждению во времена Эдвардса.
9.Будьте смиренными
Хорошая проповедь невозможна, если проповедник не пребывает в духе смирения, если не прислушивается к чужой боли. Да, Иисус обладал всей властью и силой. Но люди стремились к Нему потому, что Он был кроток и смирен сердцем (Мт 11:28-29). Поэтому рядом с Ним люди находили покой:

Видя толпы народа, Он сжалился над ними, что они были изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря.
Мт 9:36

Каждому проповеднику, исполненному Духом, нужно уметь умащать нежными словами любое Божье обетование, смягчать слезами каждое слово обличения:

7Мы могли явиться с важностью, как Апостолы Христовы, но были тихи среди вас, подобно как кормилица нежно обходится с детьми своими. 8Так мы, из усердия к вам, восхотели передать вам не только благовестие Божье, но и души наши, потому что вы стали нам любезны.
1 Фес 2:7-8

Один из секретов силы Эдвардса как проповедника заключался в его смиренной кротости, которая звучала в  проповедях, посвященных разбору неприятных и трудных проблем. Вот послушайте: “Все достойные чувства есть смиренные чувства. Истинной христианской любовью является смиренная и кроткая любовь. Желание святых хотя и пылки, но скромны, ибо их надежда — это кроткая надежда; их радость, даже очень сильная, — кроткая радость, оставляющая христианина нищим духом, беззащитным ребенком, открытым для всепроникающего смирения”.40
Истинная духовная сила, исходящая с кафедры, не имеет ничего общего с шутливостью. Практически невозможно разбудить черствые сердца пронзительными криками. Писание убедило Эдвардса, что “смиренные чувства не делают человека бравым, рвущимся в бой, крикливым или неистовым; пожалуй, напротив, они заставляют говорить его с трепетом”.41 Святые благословения изливаются на тех, в ком живут кротость и трепет: “А вот, на кого Я призрю [говорит Господь]: на смиренного и сокрушенного духом и трепещущего пред словом Моим” (Ис 66:2).
Поэтому, считает Эдвардс, служитель церкви должен взращивать тихий дух, подобный тому, какой имел Агнец — дух Христа, “такой же дух прощения за причененную боль, такой же дух милосердия, пылкой любви и обильной снисходительности, такое же стремление пожалеть униженных, плакать с плачущими, подать руку помощи тем, чьи души и тела в беде, услышать просьбы нуждающихся и ответить им, успокоить огорченных; такой же дух снисхождения к нищему и дух кротости и смирения по отношению к слабому; великую и всепоглощающую любовь к врагам”.42
Если мы хотим увидеть подобный дух смирения в прихожанах наших церквей, то необходимо взращивать его прежде всего в нас самих. А этого не случится, по мнению Эдвардса, до тех пор, пока мы не осознаем нашу пустоту, беспомощность и ужасную развращенность. Вся жизнь Эдвардса была похожа на колебания маятника между смирением пред Богом из-за грехов и восхищением победой в Спасителе: “Как часто, с момента моего появления в этом городе, мне открывались отвратительные виды моих грехов и подлостей. Я видел их так отчетливо, что зачастую, не в силах остановиться, подолгу плакал о них. Иногда из-за этого мне приходилось прятаться от людей”.43 Нетрудно представить себе всю глубину искренности чувств Эдвардса и то, какое влияние они оказали на его проповеди.
Конечно, если думать только о грехе, то можно быстро оказаться на краю бездонной пропасти отчаяния. И не это было целью проповедей Эдвардса. Его внутренний ответ на чувство вины выливался в словах благовестия и свободы: “Я люблю думать о том дне, когда придет Христос, когда мы примем Его спасение, мы, нищие духом, опустошенные, смиренно превозносящие Его Одного, отрезав себя от корня своего ”Я”, чтобы укорениться в Нем, питаться от Него, чтобы Бог во Христе был для меня всем во всем”.44 Вот когда возвеличивание Бога в жизни проповедника приводит к возвеличиванию Его в проповеди.
Эдвардс мог держать своих слушателей в напряжении. Но достигал он этого не грубостью, не громкостью или воинственностью. Сила Эдвардса заключалась не в ораторском искусстве или громких криках, от которых закладывало уши.
Томас Принс описывал Эдвардса как “проповедника с тихим голосом и непринужденной манерой говорить, без лишних движений руками и телом; он не обладал ничем таким, что могло бы привлечь внимание, за исключением, пожалуй, одного: привычной и величественной торжественностью его вида и речи, как будто он стоял в присутствии Самого Бога”.45 Для нас Эдвардс является редким свидетельством того, что проповедь может возвеличить Бога, если она исходит из кроткого и смиренного сердца.
10.Говорите с вдохновением
Проповедь, прочитанная с пылом, оставляет впечатление, что на карту поставлено что-то очень важное. Эдвардс глубоко осознавал как реальность существования Небес и ада, так и необходимость пребывания святых чувств и благочестия  в сердце верующего, поэтому каждое воскресенье на карту была поставлена вечность. Эта особенность выделяет Эдвардса из ряда современных проповедников. Наше поверхностное восприятие ада, легкомысленное отношение к покаянию, ложная убежденность в “вечной безопасности” наших душ создает атмосферу, в которой пылкую проповедь услышать почти невозможно. Эдвардс был настолько убежден в реальности того, о чем он говорил, так сильно стремился пробудить свой народ, что когда Джордж Уитфилд вдохновенно проповедывал с кафедры Эдвардса, из глаз Эдвардса буквально всю проповедь лились слезы. Он просто не мог представить себе, как можно проповедывать холодным, небрежным, безразличным или легкомысленным тоном о великих тайнах Бога, равно как не мог себе представить любящего отца, безразлично разговаривающего со своим сыном, находящимся в доме, который охвачен огнем и  вот-вот рухнет (см. главу 4).
Проповедь, сказанная без пыла, может научить только одному: проповедник не верит в то, о чем проповедует, его никогда не охватывал восторг от реальности того, о чем он говорит и сам предмет разговора не имеет для него ни малейшего значения. Но у Эдвардса все было по-другому. Он стоял на кафедре в благоговении и страхе, осознавая всю важность истины, которую он возвещал.
Один из современников Эдвардса говорил, что его красноречие заключалось в силе, раскрывающей важнейшие истины своим слушателям, в силе аргументов, произносимых с таким пылом и накалом чувств, что, казалось, вся душа проповедника оказывалась во власти проповеди, ее сути и формы, так что все слушающие были поглощены его словами от начала до конца и в их памяти оставалось неизгладимое впечатление от всего услышанного”.46
Горатиус Бонар описал общие отличительные черты проповедников, которых Бог избирал на протяжении веков, чтобы пробудить Свою Церковь.

Они, как служители тайн Божьих и пастыри, помазанные Пастырем заботиться о душах, ощущали на своих плечах безграничную ответственность. Они жили, служили и проповедывали, осознавая, что на их устах — судьбы многих людей. Чтобы они ни говорили,что бы ни делали — все несло на себе печать их искренности. Они возвещали всякому, с кем бы они не встречались, что посланы говорить об истинах бесконечной важности… Они проповедывали мужественно и бесстрашно, обрушиваясь на слушателей со словами невероятной силы. Но в речах их не было и тени неистовства, ярости или суеты — нет, они были слишком торжественны; их проповедь была массивной, мощной, режущей, глубоко проникающей острием, острее, чем обоюдоострый меч.47

Да, так было 250 лет тому назад. Но заповеди, оставленные нам, и сам пример жизни Эдвардса призывают нас “проповедывать великие истины религии с невероятной любовью” и бежать от “безразличного, невыразительного тона проповедника”.48 Мы просто должны донести до наших прихожан, без игры и притворства, что от сути того, о чем проповедуем, при ближайшем рассмотрении просто дух захватывает.
Конечно, это означает, что мы должны знать Бога Джонатана Эдвардса. Если мы не несем через проповедь величие Бога, как это делал Эдвардс, то не сможем ни на йоту приблизиться к величию его проповедей. С другой стороны, если Бог по Своей милости и благодати соблаговолит открыть нам глаза, чтобы мы смогли увидеть то, что видел Эдвардс, если Всесильный Бог позволит нам вкусить Его сладостное владычество, как это случилось с Эдвардсом, тогда возрождение служения кафедры сегодня станет не только возможным, но и неизбежным.

Заключение

Люди жаждут познать величие Бога, и подавляющее большинство людей не могут утолить эту жажду. Есть те, кто говорят: “Боже, Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть моя в земле пустой, иссохшей” (Пс 62:2). Однако большинство верующих не осознают, что они были созданы, чтобы трепетать перед картиной величия и славы Господа. Они стремятся заполнить пустоту чем-то другим. Сколько человек из тех, кто посещает Церковь, покидая воскресное собрание, могут сказать: “Я увидел силу Твою и славу Твою, как видел Тебя в святилище” (Пс 62:3)?
Слава Господа бесконечно дорога. Она суть того, о чем проповедовал Апостол, дабы просветить нас познанием славы Божьей в лице Иисуса Христа (2 Кор 4:6). Апостол учит нас, что какова бы ни была цель наших поступков, “все делайте в славу Божью” (1 Кор 10:31). Он учит нас, что основание нашей надежды — Его слава: “Мы хвалимся надеждой славы Его” (Рим 5:2). Однажды слава Его подобно свету жизни затмит солнце и луну: “И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божья осветила его…” (Откр 21:23). Даже сегодня, еще до наступления этого великого дня, “Небеса проповедуют славу Божью” (Пс 18:2). И когда люди обнаруживают все величие Божьей славы, когда Бог говорит: “Да будет свет” и отверзает глаза слепых, тогда они подобны тем, кто нашел сокровище, сокрытое на поле, и от радости идут и продают все, что имеют и покупают то поле. Тогда они подобны Моисею, взывавшему к Господу: “Покажи мне славу Твою” (Исх 33:18).
Нам не хватает Его славы — вот в чем проблема каждого человека. Мы все к чему-то стремимся и чего-то желаем, но не все видим, что за каждым нашим желанием скрывается стремление узреть Бога. Если бы люди смогли услышать безмолвный крик своих сердец, то они бы сказали: “Одного прошу я у Господа, того только ищу, …чтобы созерцать красоту Господню…” (Пс 26:4). Но сегодня все наоборот: истина подавляется неправдой, никто не заботится иметь Бога в разуме, даже многие из тех, кто носит имя Бога Израилева, “променяли славу свою на то, что не помогает” (Рим 1:18, 28; Иер 2:11).
Христианский проповедник более чем кто-либо другой должен знать, что люди жаждут Бога. Проповедник, возвещающий Слово Бога, более чем кто-либо другой должен уметь сказать: “Жажду видеть силу Твою и славу Твою, как я видел Тебя во святилище”. Кто как не проповедник, увидев бесплодную землю мирской культуры, должен сказать: “Вот ваш Бог!” Кто еще может показать народу, что Бог велик и должен быть величественно прославлен? Или кто еще может раскрыть перед ним картину Божьего великолепия? Кто еще может напомнить людям удивительные деяния, совершенные Богом, и то, как Бог одержал победу над всеми Своими врагами? Кто еще в момент жизненных трудностей и кризисов может крикнуть: “Воцарился Бог Твой!” Кто будет трудиться, подыскивая слова, чтобы донести “Евангелие славы благословенного Бога?”
Если мы не возвеличим имя Бога в наших проповедях, то где еще люди смогут услышать о Его величии? Если мы воскресным утром утолим голод прихожан дарами-угощениями Божьих красот, то разве не пустятся они в бесплодные поиски чего-то другого на стороне, стремясь насытиться карамельными удовольствиями временного духовного восхищения? Если в воскресенье живая вода не потечет из источника на горе славы Вседержителя, то в понедельник Его народ высечет себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды (Иер 2:13).
Мы призваны быть “домостроителями тайн Божьих” (1 Кор 4:1). Великая же тайна есть “Христос в вас, упование славы” (Кол 1:27). Слава есть слава Божия. “От домостроителей требуется, чтобы каждый оказался верным” — верным, превращая, подобно микроскопу, малые вещи в большие; и подобно телескопу, приближая невообразимо огромные галактики, делая их видимыми человеческим глазом.
Если мы любим наш народ, если мы любим “других овец”, которые еще не собраны в Господнем  дворе, если мы преданы исполнению Божьего замысла о мире, то будем трудиться, чтобы “приготовить трапезу в пустыне”. Народ повсюду жаждет насладиться Богом. Ибо, как сказал Джонатан Эдвардс: “Наслаждение Богом — это единственная радость, которая может насытить наши души. Быть на Небесах, полностью насладиться Его присутствием — бесконечно лучше, чем пребывать в самых великолепных хоромах земной жизни. Отцы и дети, мужья и жены, друзья — это только тени, но Бог пребывает вовек. Они лишь отражение света, но Он — солнце. Они только потоки вод, но Бог — безбрежный океан”.1

Примечания
Предисловие
1.    Andrew Bonar, ed., Memoir and Remains of Robert Murray Mc Cheyne (repr. ed., Grand Rapids: Baker Book House, 1978), 258.
2.    Mark Noll, “Jonathan Edwards, Moral Philosophy, and the Secularization of American Christian Thought”, Reformed Journal (February 1983): 26, курсив автора.
3.    Charles Colson, “Introduction”, in Jonathan Edwards, Religious Affections, (Portland: Multomah, 1984), xxiii, xxxiv.
4.    Iain Murray, The Forgotten Spurgeon (Edinburgh: Banner of Truth, 1966), 36.
Цель проповеди
1.    Charles H. Spurgeon, Lectures to My Students (Grand Rapids: Zondervan, 1972), 26.
2.    James Stewart, Heralds of God (Grand Rapids: Baker Book House, 1972), 73.
3.    John H. Jowett, The Preacher: His Life and Work (New York: Harper, 1912), 96, 98.
4.    Spurgeon, Lectures, 146.
5.    Samuel Johnson, Lives of the English Poets (London: Oxford University Press), 2:365.
6.    Christopher Catherwood, Five Evangelical Leaders (Wheaton: Harold Shaw, 1985), 170.
7.    Cotton Mather, Student and Preacher, or Directions for a Candidate of the Ministry (London: Hindmarsh, 1726), v.
Основание проповеди
1.    Защита и объяснение этого утверждения раскпыта в книге автора: John Piper, The Justification of God (Grand Rapids: Baker Book House, 1983).
Дар проповеди
1.    Phillips Brooks, Lectures on Preaching (Grand Rapids: Baker Book House, 1969), 106.
2.    Цитируется по John R. W. Stott, Between Two Worlds (Grand  Rapids: Eerdmans, 1982), 32.
3.    Sereno Dweight, Memoirs, in S. Dwight, ed., The Works of Jonathan Edwards, (1834; repr. ed., Edinburgh: Banner of Truth, 1974), 1:xxi. Здесь и далее цитируется как Banner.
4.    Цитируется по Murray, Forgotten Spurgeon, 34.
Проповедь: серьезная и радостная
1.    Jonathan Edwards, “The True Exellency of a Gospel Minister,” Banner, 2:958.
2.    Jonathan Edwards, The Greatest Awakening, ed. C. Goen, The Works of Jonathan Edwards (New Haven: Yale University Press, 1972), 4:272. В дальнейшем цитируется как Yale.
3.    Dwight, Memoirs, in Banner, 1:clxxxix.
4.    там же, l:cxc.
5.    Stewart, Heralds of God, 102.
6.    Andrew W. Blackwood, ed.,  The Protestant Pulpit (Grand Rapids: Baker Book House, 1977), 311.
7.    James W. Alexander,  Thoughts on Preaching (Edinburgh: Banner of Truth, 1975), 264.
8.    Brooks, Lectures, 82-83.
9.    Jonathan Edwards, Religios Affections, ed. John E. Smith, ed., John E. Smith in Yale (1959), 2:339.
10.    Цитируется по Stott, Between two Worlds, 325.
11.    John H. Jowett, The Preacher: His Life and Work (New York: Harper, 1912), 89.
12.    Bennet Tyler and Andrew Bonar, The Life and Labors of Asahel Nettleton (Edinburgh: Banner of Truth, 1975), 65, 67, 80.
13.    William Sprague, Lectures on Revivals of Religion (London: Banner of Truth, 1959), 119-20. Текст цитируется не полностью, однако обладает не меньшей силой, чем приведенный выше.
14.    Цитируется по Murray, Forgotten Spurgeon, 38.
15.    Spurgeon, Lectures, 212.
16.    Цитируется по Stewart, Heralds of God, 207.
17.    Цитируется по Charles Bridges, The Christian Ministry (Edinburgh: Banner of Truth, 1967), 214.
18.    B. B. Warfield, “The Religeous Life of Theological Students,” in Mark Noll, ed.,  The Princeton  Theology (Grand Rapids: Baker Book House, 1983), 263.
19.    Bridges, Christian Ministry, 214.
20.    Dwight, Memoirs, in Banner, 1: xx, xxii.
Бог — в центре всего
1.    Dwight, Memoirs, in Banner, 1:xxxix.
2.    там же, 1:xxxviii.
3.    там же, 1:хх.
4.    там же, 1:хххvi.
5.    там же.
6.    Elisabeth Dodds, Marriage to a Difficult Man: The “Uncommon Union” of Jonathan and Sarah Edwards (Philadelphia: Westminister, 1971), 22.
7.    Jonathan Edwards: Selections, eds., C. H. Faust and T. Johnson (New York: Hill and Wang, 1935), 69. Далее цитируется как Selections.
8.    Edwards, Memoirs, in Banner, 1:clxxiv-clxxv.
9.    там же, 1:сlxxvii.
10.    там же, 1:clxxix.
Смиритесь пред Его сладостной суверенной волей
1.    Jonathan Edwards, “The Sole Consideration, that God is God, Sufficient to Still All Objections to his Sovereignty,” in Banner, 2:107.
2.    там же, 2:107-8.
3.    Jonathan Edwards, A Treatise Concerning Religious Affections, in Banner, 1:279.
4.    Selections, 59, 67.
5.    Banner, 1:94-121.
6.    Edwards, Religious Affections, in Banner, 1:237.
7.    там же, 1:243.
8.    Jonathan Edwards, Miscellaneous Remarks Concerning Satisfaction for Sin, in Banner, 2:569.
9.    Jonathan Edwards, , Miscellaneous Remarks Concerning Faith, in Banner, 2:588.
10.    там же, 2:578-95. В указанном разделе книги Эдвардса эти и подобные этим наблюдения встречаются повсюду.
11.    Jonathan Edwards, Miscellaneous Remarks Concerning Efficacious Grace, in Banner, 2:548.
12.    Jonathan Edwards, Miscellaneous Remarks Concerning Perseverance of the Saints, in Banner, 2:596.
Превозносите Бога
1.    Edwards, Religious Affections, in Banner, 1:238.
2.    там же, 1:244. Курсив автора.
3.    Edwards, Selections, xx.
4.    Jonathan Edwards, Some Thoughts Concerning the Revival, in Yale 4:387; cм. так же 4:399.
5.    Edwards, Religious Affections, in Banner, 1:314.
6.    там же, 1:243.
7.    Еdwards, Concerning the Revival, in Yale, 4:388.
8.    Edwards, “True Excellency”, in Banner, 2:958.
9.    Edwards, Religious Affections, in Banner, 1:258.
10.    там же, 1:289. Курсив Эдвардса.
11.    Еdwards, Concerning the Revival, in Yale, 4:386.
12.    Edwards, “True Excellency”, in Banner, 2:959.
13.    Jonathan Edwards,  “Personal Narrative,” Selections, 65.
14.    Dwight, Memoirs, in Banner, 1:clxxxviii.
15.    там же, 1:clxxiv.
16.    Edwards, “True Excellency”, in Banner, 2:957.
17.    Dwight, Memoirs, in Banner, 1:clxxxviii.
18.    Jonathan Edwards, “Sinners in the Hands og an Angry God,” in Banner, 2:10.
19.    Цитируется по John Gerstner, Jonathan Edwards on Heaven and Hell (Grand Rapids: Baker Book House, 1980), 44. Эта книга прекрасно подводит нас к пониманию взвешенного взгляда Эдвардса на славу Небес и ужасы ада.
20.    Edwards, Religious Affections, in Banner, 1:259.
21.    Edwards, Perseverance, in Banner, 2:596.
22.    Edwards, Religious Affections, in Banner, 1:308.
23.    Jonathan Edwards, The Distinguishing Marks of a Work of the Spirit of God, in Yale, 4:248.
24.    Еdwards, Concerning the Revival, in Yale, 4:391.
25.    Jonathan Edwards, Freedom of the Will, in Banner, 1:87.
26.    Edwards, Efficacious Grace, in Banner, 2:557.
27.    Jonathan Edwards, “Pressing into the Kingdom,” in Banner, 1:659.
28.    Dwight, Memoirs, in Banner, 1:clxxxix.
29.    там же, 1:ххх.
30.    там же.
31.    там же, 1:clxxxix.
32.    Edwards, Religious Affections, in Banner, 1:246.
33.    Edwards, “True Excellency”, in Banner, 2:957.
34.    Еdwards, Concerning the Revival, in Yale, 4:390-91.
35.    Jonathan Еdwards, “The Most High, a Prayer-Hearing God,” in Banner, 2:116.
36.    Еdwards, Concerning the Revival, in Yale, 4:438.
37.    Edwards, “True Excellency”, in Banner, 2:960.
38.    Edwards, “Personal Narrative,” in Selections, 61.
39.    Edwards, A Humble Attempt, in Banner, 2:278-312.
40.    Edwards, Religious Affections, in Banner, 1:302.
41.    там же, 1:308.
42.    Jonathan Edwards , “Christ the Example of Ministers,” in Banner, 2:961.
43.    Edwards, “Personal Narrative,” 69.
44.    там же, 67.
45.    цитируется по Yale, 4:72.
46.    Dwight, Memoirs, in Banner, 1:cxc.
47.    Horatius Bonar, “Preface,” in John Gillies, Historical Collections of Accounts of Revival, (1845, repr. Ed., Edinburgh: Banner of Truth, 1981), vi.
48.    Еdwards, Concerning the Revival, in Yale, 4:386.
Заключение
1.    Jonathan Edwards, “The Christian Pilgrim,” in Banner, 2:244>

Переводчикам Библии пожертвовали 50 миллионов долларов

Неизвестный благотворитель пожертвовал 50 млн долларов переводческой компании “Wycliffe Bible Translators”.

Целью пожертвования является скорейшее завершение процесса перевода Священного Писания на все языки мира. Как передал Богослов.ру, компания “Wycliffe Bible Translators” использует полученные деньги для осуществления программы по переводу Библии на языки малых народов, что позволит, по мнению руководства компании, преодолеть к 2025 г. безграмотность более 200 млн человек.

“Грамотность – это ключ к тому, как помочь людям выбраться из бедности и побороть любые сторонние притеснения”, – заявил анонимный спонсор, по мнению которого развивать читательскую культуру любой народности следует со Священного Писания

КОРЕНЬ ИДОЛОПОКЛОНСТВА ИЛИ КАК ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ "Я" СТАЛО ИДОЛОМ Автор: Алексей Коломийцев

Вот это учение, вот это разговор, вот это пояснение!

Есть же все таки Учителя Слова Божьего!

Бог сотворил человека для того, чтобы он был счастливым. Бог является источником жизни и первый человек хорошо понимал свою полную зависимость от Бога. Бог был центром его жизни. Человек знал, что мир принадлежит Богу, что мир устроен по Божьему плану, что Бог управляет каждым его элементом. Человеку было ясно, что Бог заботится о нём и обеспечивает для него максимальное благо. И он был этим счастлив!
Но дьяволу не давал покоя тот факт, что человек, созданный Богом личностью и сознательным существом, добровольно поклоняется Богу, видя в Боге совершенство и добро. Восставший против Бога дьявол поставил перед собою цель – сделать всё возможное, чтобы люди, перестали поклоняться Богу, чтобы они отвергли Его владычество. Потому дьявол предложил человеку заменить Бога, но не чем-то внешним, а самим собой! С тех времён человеческое «Я» является главным конкурентом Бога, в вопросе поклонения. Вместо того чтобы видеть Бога центром и смыслом своей жизни, человек стал видеть в этой роли самого себя.
Как это стало возможным?

A. Сомнение в Боге

Быт 3:4-6 И сказал змей жене: нет, не умрете, 5 но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло.

В искушении дьявол уверенно предложил человеку альтернативный взгляд на реальность. Фраза «нет, не умрёте» представляет собой резкое отрицание того, что было сказано Богом ранее: «смертью умрёшь». Вместо абсолютного доверия Богу дьявол вложил в человеческий ум возможность того, что может быть другая, независимая от Бога, оценка рассматриваемого ими факта.
Итак, первым шагом к превращению человеческого «Я» в идол, стала претензия на независимость. Поддавшись образу мышления дьявола, человек допустил, что возможно рассматривать реальность независимо от Бога!

Б. Право определять добро и зло

Второй ступенью превращения человеческого «Я» в идол было предложение дьявола, чтобы человек мог стать подобным Богу, имея самостоятельное право определять что добро и что зло, что правильно и что не правильно. Бог сотворил человека со способностью понимать добро и зло. Но сам по себе человек не имеет стандарта для такого определения. Этим стандартом может быть только Бог!
Быт 3:4-6 И сказал змей жене: нет, не умрете, 5 но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло.
Дьявол усиленно пытается вырвать человека из его положения абсолютного доверия Богу, предлагая иметь то, что принадлежит только Богу. Теперь человек не только выходит из полной зависимости от Бога, но и становится центром своего маленького мира, в котором он сам устанавливает законы и правила.
Первым шагом дьявола было подтолкнуть человека к независимому мышлению. Второй шаг – внушить человеку, что он не только может независимо смотреть на вещи, но также и обладать правом самостоятельно определять что добро и что зло, что правильно и что неправильно.
Как только были сделаны первые два шага, человек уже стоял на скользком склоне, который неизбежно вёл к тому, чтобы «Я» стало идолом.

В. Неверные оценки реальности

Быт 3:4-6 И сказал змей жене: нет, не умрете, 5 но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло. 6 И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел.
Что-то серьёзное произошло с Евой! Она стала видеть по-другому. Когда она слушала Бога раньше, ни у неё, ни у Адама не было необходимости даже смотреть в сторону дерева и запрещенных плодов.
Теперь (после того, как Ева допустила, что она может смотреть на мир независимо от Бога и что она в состоянии сама определить, что хорошо и что плохо) она увидела запретный плод прекрасным, привлека¬тель¬ным и приятным. Здесь мы видим проявление ещё одного типичного качества идолопоклонства – потеря способности правильно рассуждать.
Как только человеческое «Я» получило более значимую приоритетность, чем Бог, как только оно начало независимо мыслить и самостоятельно оценивать окружающую действительность, оно сделало неизбежный следующий шаг – неверное действие.

Г. Неверные действия

Идолы никогда не успокаиваются только на рассуждениях. Они всегда требуют действий
Быт 3:4-6 И сказал змей жене: нет, не умрете, 5 но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло. 6 И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел.
Здесь «Я» уже контролирует не только чувства и разум. Оно контролирует жизнь! Вместо того чтобы признавать Божью мудрость и преклоняться перед ней, вместо того чтобы быть послушным Богу, делая то, что Он повелел, человек с чувством собственного достоинства делает то, что принесёт ему неизбежную смерть! Он, конечно, делает то, что считает правильным! Но его мысли, чувства и действия уже подчинены другому господину. На место Владыки Бога уже поставлено человеческое «Я»!
Цикл завершён! Человеческое «Я» стало идолом, неизбежно подчиняющим себе жизнь, требующим все больше и больше, проявляющимся во всё новых и новых формах!

Изучаемый нами текст добавляет ещё одну маленькую деталь: «и дала мужу своему, и он ел».

E. Распространение влияния

Быт 3:6 И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел.

Идольская сущность человеческого «Я» всегда распространяет себя! Идолопоклонники всегда активно распространяют своё влияние! Неужели они не видят, что они попали в большую беду?
Восставшему против Бога человеку хочется доказать, что он прав. Когда другие люди приходят к таким же решениям и к таким же действиям, ему кажется, что его позиция выглядит более убедительной. Теперь они вдвоём придерживаются мнения отличающегося от мнения Бога. Их становиться больше, и, по их мнению, Бог должен считаться с их позицией.

Итак, вот шаги, которые превращают человеческое «Я» в главного идола:

1. Попытка мыслить независимо от Бога
2. Присвоение права определять, что добро и что зло
3. Неверные оценки реальности
4. Нарушающие Божью волю действия
5. Сколачивание коалиции сторонников

Как освободить своё «Я» от его идольской сущности

Это сверх важный вопрос, с которым сталкивается каждый, кто по-настоящему обеспокоен проблемой идолопоклонства и кто серьёзно воспринимает Божьи предупреждения об опасности поклонения самому себе.
Безусловно, освобождение от идольской сущности человеческого «Я» возможно только через Евангелие, через спасительное действие искупления. Процесс искупления имеет несколько ступеней. Прежде всего, рождённый свыше христианин признаёт абсолютное превосходство Бога в своей жизни, Божье право управлять и распоряжаться его жизнью. Здесь не может быть полумер или частичного соглашения. Чтобы быть спасённым, человек должен отречься от господства своего собственного «Я» и полностью подчинить себя власти нового Господина — Иисуса Христа. Вместе с тем, даже те люди, кто в действительности родился свыше, отрекшись от господства своего собственного «Я», на практике жизни каждый день встречаются с проявлениями претензий своего «Я» на власть и поклонение. Именно в этой битве, на этой территории проходит основная часть жизни христианина. Следующие действия помогут победить в этой битве.

A. Ищите практической зависимости от Бога

Когда человек не ищет зависимости от Бога, он обязательно будет делать идолом себя самого. При этом человек может теоретически признавать Бога своим Господином, но на практике ищет утверждения своего мнения, своих желаний, своей воли. Вместо этого ищите Божьего мнения по каждому вопросу жизни, ищите того, чтобы поступать так, как хочет Бог, в каждой ситуации жизни. Делайте то, что хочет Он.
Каждый день вспоминайте об этой зависимости!
Исповедуйте вашу зависимость от Бога!
Ищите практических шагов выражения вашей зависимости от Бога!

Следующий важный шаг заключается в том, чтобы умерщвлять всякие попытки нашего «Я» на господство.

B. Умерщвляйте претензии своего «Я» на господство

Человеческое «Я» постоянно требует поклонения себе. Каждый человек рождается с духовным «пороком сердца», постоянно претендующим на господство, на независимость, на право быть стандартом истины и морали. Говоря о необходимости отвержения себя, Иисус Христос подчёркивал, что это процесс не одного дня. Это то, что должно происходить каждый день.

Луки 9:23-24 Ко всем же сказал: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой ежедневно, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее.

Бога более всего интересует, умерщвляли ли мы сегодня своё «Я», чем сколько мы сегодня прочитали или сколько сделали благих дел и т.д.

Каким образом наше «Я» господствует над нами, каждый день:

Мы мыслим о себе больше, нежели должны думать.

Рим 12:3 По данной мне благодати, всякому из вас говорю: не думайте [о] [себе] более, нежели должно думать; но думайте скромно, по мере веры, какую каждому Бог уделил.

Во-первых, у всех людей есть тенденция думать о себе больше, чем они есть на самом деле. Во-вторых, мерилом нашей ценности является уровень нашей веры или насколько мы практически доверяем свою жизнь Богу! Нам нужно оценивать себя не своими данными, талантами или достижениями, а насколько мы реально подчинены Иисусу Христу.

Мы раздражаемся или обижаемся

Всякая обида или раздражение, это проявление уязвлённого, неумерщвлённого «Я». В данной ситуации наше обиженное «Я» контролирует нас. Оно берёт под контроль наши мысли и наши чувства, лишая нас способности не держать зла на обидчика, как говорит об этом Христос.

Кол 3:8-10 А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; 9 не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его 10 и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его,

Мы хотим, чтобы было по-нашему

Это ещё одна форма проявления господства нашего «Я». У нас по всякому вопросу есть мнение. Мы знаем как должно быть. Мы уверены что это правильно. И поэтому обязательно должно быть так, как мы считаем правильным. Идольская сущность нашего «Я» проявляется в желании контролировать ситуацию. Мы должны быть у руля!
Нам нужно признать, что мы не способны контролировать жизнь — ни свою собственную, ни жизнь людей вокруг нас. Всё, что нужно нам, – быть послушными Богу и Его Слову, подчинить свою жизнь Божьей воле.

Иов 42:1-2 И отвечал Иов Господу и сказал: 2 знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено.

Только тогда, когда мы сможем признать Божье право определять какой должна быть наша жизнь, только тогда, мы избавимся от идольского давления нашего «Я», только тогда мы сможем найти настоящий мир и покой сердца.

C. Научитесь правильным приоритетам

Когда мы говорим о том, чтобы искоренить идольскую сущность нашего «Я», очень важно помнить, что речь идёт не о том, чтобы избежать любых форм удовлетворения себя. Бог хочет, чтобы мы радовались многому в нашей жизни: красивой природе, супружеству, материальному достатку, хорошему здоровью, общению с братьями и сёстрами, отдыху и т.д. Но мы только тогда будем способны по-настоящему радоваться всему этому, когда мы правильно расставим приоритеты. Нам нужно научиться прежде всего поклоняться Богу.

Мф 10:37 Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня;

Ничто и никто не должен быть объектом нашей любви в большей степени, чем Бог. Мы только тогда и научимся по-настоящему любить своих родных, когда будем любить Бога больше всего. Апостол Павел очень хорошо объяснил как мы можем достигать этого практически:

Кол 3:16-17 Слово Христово да вселяется в вас обильно, со всякою премудростью; научайте и вразумляйте друг друга псалмами, славословием и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу. 17 И всё, что вы делаете, словом или делом, всё [делайте] во имя Господа Иисуса Христа, благодаря через Него Бога и Отца.

Когда человек во всём видит абсолютную приоритетность Бога и Его слова, тогда он приобретает способность практически поступать во всём «ради Бога» или «во имя Господа Иисуса Христа». Именно тогда его будет радовать всё, что его окружает. Во всём он будет видеть Божью милость и благодать. Прежде всего, наполняйте себя Божьим Словом. Пропитывайте себя Его истиной каждый день. Общайтесь с людьми, которые дорожат Божьим словом и живут им. Читайте хорошие книги, написанные людьми, которые дорожат Божьим Словом и преклоняются перед ним. Чтение хороших книг это ничто иное, как общение с такими людьми.

Всё это позволит вам сформировать правильное мышление, которое станет базой для ваших действий. Вы сможете научиться видеть приоритетность Бога постоянно, независимо от обстоятельств вашей жизни. Это то, что нужно воспитать в себе. Кроме того, в каждой практической ситуации вашей жизни всегда задавайте себе вопрос: могу ли я делать это во имя Иисуса Христа и для славы Его? Прославиться ли Бог, если я сделаю это?
Когда мы так живём, мы избегаем опасности поклоняться идолу своего «Я».

КАКИМ ОБРАЗОМ УМЕРШИЕ для греха БОРЮТСЯ С ГРЕХОМ

Автор: Джон Пайпер

На коре каждого дерева в саду Божьем высечены слова: «Если оно умрет, оно принесет больше плодов» (Иоанн 12:24).

Два слова лежат клеймом на плоти каждого христианина: «ТЫ … УМЕР» (Кол 3:3).

И сердцем своим каждый верующий исповедует: «Я сораспялся Христу» (Гал 2:19).

Но что это означает? Кто умер в тот момент, когда я стал Христианином? Ответ: моя «плоть» умерла.» Те, которые Христовы, распяли ПЛОТЬ» (Гал 5:24).

Но что означает «плоть»? Не мою кожу. Не мое тело. Оно может быть орудием праведности (Рим 6:13). «Делами плоти» являются такие вещи, как идолослужение и вражда, и гнев и зависть (Гал 5:20) — то есть жизненная позиция, а не просто безнравственные деяния тела.

Самым близким к Библейскому определению плоти является определение, данное в Послании Св. Апостола Павла к Римлянам 8:7-8: «Плотские помышления суть вражда против Бога, ибо закону Божию не покоряются, да и не могут… Если же кто Духа Христова не имеет, тот и не Его.»

Поэтому плоть — это старое «Я», которое привыкло восставать против Бога. Во плоти я был враждебным и непокорным. Я и помыслить не мог, что я болен грехом. Я не поддавался убогой мысли о том, что мое благополучие почти во всем зависит от Доброго Целителя. И во плоти своей полагался я на мудрость свою, а не Божью. И вот, что бы я ни делал во плоти, не мог угодить Богу, потому что «без веры угодить Богу невозможно» (Евр 11:6). А плоть ничего не делает от веры.

Потому-то «плоть» — это самоуверенный, неверующий Я. Вот что умерло, когда Бог спас меня. Бог зажимами перекрыл артерии моего старого неверующего каменного сердца. А когда оно умерло, Он вынул его из меня и дал мне новое сердце (Иезекииль 36:26).

‘В чем отличие этого нового сердца живого от старого умершего?- Ответ дается в Послании к Галатам 2:20. Там говорится: «Я сораспялся Христу… . . А что ныне живу…, то ЖИВУ ВЕРОЮ в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня.» Старое сердце умершее доверяло только себе; новое сердце полагается на Христа ежедневно.

Это — ответ на наш первый вопрос о том, каким образом умершие борются с грехом? Они борются с грехом, полагаясь на Сына Божия. Они мертвы для лжи Сатаны, который рассуждает так: «Вы будете счастливее, если будете полагаться на свои собственные идеи о том, как быть счастливыми, вместо того, чтобы полагаться на совет и обетования Христовы.» Христиане умерли для этого обмана. И они борются против Сатаны, полагаясь на то, что пути и обетования Христовы лучше, чем Сатанинские.

Этот способ борьбы с грехом называется «подвигом веры» (1 Тим 6:12; 2 Тим 4:7). Победы этого подвига называются «делами веры» (1 Фес 1:3; 2 Фес 1:11). И в этой борьбе христиане «освящаются верой» (Деяния 26:18; 2 Фес 2:13).

Давайте же поразмыслим об этом подвиге веры. Это не игра в войну со стрельбой резиновыми пулями. Здесь речь идет о Вечности. Ключ надо искать в Послании к Римлянам 8:13: «…ибо если живете по плоти, то умрете, а если Духом умерщвляете дела плотские, то живы будете.» Это написано для верных Христиан, и смысл в том, что наша жизнь вечная зависит от исхода нашей битвы с грехом.

Это не означает, что мы заслуживаем право на жизнь вечную, убивая грех. Нет, ведь подвиг наш движим только «Духом» . Это будет Его слава, не наша. А сказанное в Послании к Римлянам 8:13 не означает, что когда мы совершаем подвиг, то нас терзают сомнения в победе. Напротив, как раз, совершая подвиг, мы уверены, что «Он, который начал в нас доброе дело, будет совершать его даже до дня Иисуса Христа» (Флп 1:6). И сказанное в Послании к Римлянам 8:13 не означает, что мы должны быть совершенными теперь, побеждая грех. Павел отказывается от претензии на совершенство (Флп 3:12).

Послание к Римлянам 8:13 требует не безгрешности, но смертного боя с грехом. Это имеет самое существенное значение для христианской жизни. Иначе мы никак не свидетельствуем о сораспятии плоти. А без сораспятия плоти мы не принадлежим Христу (Гал 5:24). Ставки в этой битве очень высоки. Мы не играем в войну. От исхода этой битвы зависит, попадем мы на небо или в ад.

Как же тогда умершие «казнят (греховные) дела плотские»? Мы ответили: «Верой!» Но что же это означает? Как преодолеть грех верой?

Предположим, меня искушает вожделение. Какие-то сексуальные видения наплывают в моем мозгу и манят меня за собой. Сила этого искушения берется из моего убеждения в том, что я буду счастливее, если последую за ним. Сила любого искушения — в надежде, что оно сделает меня счастливее. Никто не грешит по обязанности, когда на самом деле хочется совершить правильный поступок.

Так что же мне делать? Кто-то скажет: «Помните завет Бога и будьте святы (1 Петр 1:16) и реализуйте ваше желание повиноваться, потому что он — Бог!» Но чего-то важного не хватает в этом совете, а именно — ВЕРЫ. Многие из тех, кто борется за моральное усовершенствование, не могут сказать: «Жизнь, которую я живу, я живу ВЕРОЮ» (Гал 2:20). Много таких, которые, пытаясь любить, не понимают, что «имеет силу ВЕРА, действующая любовью» (Гал 5:6).

Подвиг против вожделения (или жадности или страха или любого другого искушения) — это подвиг веры. В противном случае результатом будет формальное законничество. Я попытаюсь объяснить, каким образом мы верой нашей подвижничаем против греха.

Когда приходит искушение вожделения, говорится в Послании к Римлянам 8:13: «…если Духом умерщвляете дела плотские, то живы будете.» Духом! Что же это означает? Из всеоружия Божия нам дано на борьбу с Сатаной только одно, несущее смерть — меч. Он называется мечом ДУХОВНЫМ (Еф 6:17). Поэтому, когда Павел говорит: «Убейте грех Духом»,- то для меня это означает: Положитесь на Дух, в особенности, на его меч.

Каков же меч Духовный? Это — Слово Божие (Еф 6:17). Именно так приходит вера. «Вера от слышания, а слышание от Слова Божия» (Рим 10:17). Слово Божие пробивается через туман Сатанинской лжи и указывает мне, где найти истинное и прочное счастье. И вот с помощью Слова я уже не полагаюсь на силу греха в делах счастья, а вместо этого оно переманивает меня на сторону тех, кто полагается на обетование Божие о полноте радостей (Псалом 15:11).

Интересно, сколько верующих сегодня понимает, что вера не означает просто — думать о том, что Христос умер за наши грехи. Вера — это и уверенность в том, что Его путь лучше, чем путь греха. Его воля мудрее. Его помощь надежнее. Его обетования драгоценнее. А его награда приятней. Вера берет начало в пристальном взгляде на крест, но продолжается надеждой на будущие обетования. Авраам укрепился в своей ВЕРЕ … не поколебался в ОБЕТОВАНИИ Божием» (Рим 4:20). «Вера есть осуществление ОЖИДАЕМОГО» (Евр 11:1).

Когда вера возобладает в моем сердце, тогда вознагражден я буду Христом и его обетованиями. Именно это имел в виду Иисус, когда говорил: «ВЕРУЮЩИЙ в Меня не будет ЖАЖДАТЬ никогда» (Ин 6:35). Если присутствием и обетованиями Христовыми утоляется моя жажда радости и страстных чувств, значит, грех утратил власть надо мной. Мы не согласимся на вареную колбасу, когда перед нами аппетитный стейк жарится на гриле.

Подвиг веры — это подвиг радости Божьему вознаграждению. «Верою Моисей … отказался от временных греховных наслаждений … Он взирал на воздаяние» (Евр 11:24-26). Вера не довольствуется «временными наслаждениями.» Она жаждет радости. И вот Слово Божье: «Полнота радости пред лицем Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек» (Псалом 16:11). И веру уже не собьешь на путь греха. Она так легко не откажется от своего поиска высшей радости.

Роль Слова Божьего состоит в утолении аппетита, с которым вера ищет Бога. И делая это, оно отучает мое сердце от обманчивого вкуса вожделения. Сначала вожделение ловкой манипуляцией пытается вызвать во мне чувство, будто я в самом деле пропущу какое-то большое удовольствие, если останусь на пути чистоты. Но я беру меч Духовный и начинаю подвиг. Я читаю о том, что лучше вырвать свой глаз, чем поддасться соблазну (Мф 5:29). Я читаю о том, что, если я помышляю о вещах, которые чисты и любезны и достославны, то мир Божий будет со мной (Флп 4:8). Я читаю о том, что склонность к плотским помышлениям несет смерть, а склонность к помышлениям Духовным несет жизнь и мир (Рим 8:6).

И своими молитвами о том, чтобы вера моя радовалась жизни и миру Божиим, я двигаю мечом Духовным, вырезающим сахарную глазурь из яда вожделения. Я не занимаюсь самообманом. И вот Божией милостью эти чары разрушаются.

Именно так умершие борются с грехом. Именно это означает — быть Христианином. Мы мертвы в том смысле, что старая неверующая плоть умерла. На ее месте возникло новое творение. А новым его делает ВЕРА. Не только вера в реальность смерти Иисусовой, но уверенность в исполнении будущих обетований Иисусовых. Не только чувство уверенности в том, что Им было действительно сделано, но и согласие с тем, что Им сделано будет.

На чаше весов — вечность, поэтому мы совершаем подвиг веры. Наш главный враг — Ложь, которая утверждает, что грех творит наше счастливое будущее. Наше главное оружие — Истина, которая утверждает, что Бог творит наше счастливое будущее. А вера победоносно преодолевает ложь, потому что верою получаем Божие удовлетворение.

И, значит, испытание наше — не просто делать так, как говорит Бог, потому что Он — Бог, но — желать того, о чем говорит Бог, потому что он — добр. Испытание — не просто быть праведным, но — предпочесть праведность. Испытание — в том, чтобы встать утром и молитвенно размышлять над Священным Писанием, исполняясь радости и мира с верою в «великие и драгоценные обетования» Божии (Рим 15:13; 2 Пет 1:4). И для нас, исполненных этой радости, станут заповеди Божии не тяжки (1 Ин 5:3), и воздаяния греховные будут казаться слишком мимолетными и слишком мелкими для того, чтобы соблазнить нас.

Английское название статьи: How Dead People Do Battle With Sin
By John Piper — January 1, 1995

БОГ — ДЛЯ НАС ИЛИ ДЛЯ СЕБЯ? Автор: Джон Пайпер

«Упражнение для ума — это занятие не для всех!»

Эта статья Джона Пайпера не может не задеть людей мыслящих!

Давайте проанализируем эту проповедь, выскажем свое мнение, изложим свой анализ в комментариях…

Очень интересно, каков ваш анализ.

Итак, проповедь Джона Пайпера:
Попытаюсь убедить вас: главная цель Бога состоит в прославлении Себя и в том, чтобы вечно радоваться Себе. Иначе говоря, главная цель Бога состоит в том, чтобы радоваться Своей славе.
Это может показаться странным, потому что мы, как правило, лучше знакомы со своими обязанностями, чем с Божьими замыслами. Мы знаем, зачем существуем: чтобы прославлять Бога и вечно радоваться Ему. Но зачем существует Бог? Кого Ему любить всем сердцем Своим, и всей душой Своей, и всем разумом Своим, и всей крепостью Своей? Кому поклоняться? Неужели мы откажем Ему в этих высочайших радостях? Отнюдь не безразлично, что для Него превыше всего!
Если бы вы спросили четверых моих сыновей: «Что важнее всего для вашего отца?», а они ответили бы: «не знаем», я был бы огорчен. Но если бы они ответили: «нам все равно», я был бы поражен и рассержен. Сыну не должно быть безразлично, что для отца важнее всего. Нам не должно быть безразлично, чему Бог предан всем сердцем Своим, и всей душой Своей, и всем разумом Своим, и всей крепостью Своей. Что движет Всемогущим? К чему стремится Он во всех Своих замыслах?
Бог не оставил нас в неведении об этом. Он отвечает на этот вопрос на каждом этапе истории искупления, от сотворения мира до конца времен. Остановимся на некоторых важнейших этапах и посмотрим, что же Он говорит об этом.
Зачем Бог создал нас? Ис. 43:6-7: «Веди сыновей Моих издалека и дочерей Моих от концов земли (говорит Господь), каждого, кто называется Моим именем, кого Я сотворил для славы Моей».
Зачем Бог избрал Себе народ и сделал Израиль достоянием Своим? Иер. 13:11, «Я приблизил к Себе весь дом Израилев…, говорит Господь, чтобы они были Моим народом и Моею славою, хвалою и украшением».
Зачем Бог избавил народ Свой от рабства египетского? Пс. 105:7-8: «Отцы наши в Египте не уразумели чудес Твоих, не помнили множества милостей Твоих, и возмутились у моря, у Чермного моря. Но Он спас их ради имени Своего, дабы показать могущество Свое».
Почему Бог снова и снова щадил Свой народ в пустыне? Иез. 20:14: «Я поступил ради имени Моего, чтобы оно не хулилось перед народами, в глазах которых Я вывел их».
Почему Бог не оставил Свой народ, когда народ не пожелал видеть в Нем Царя и просил себе земного царя, как у прочих народов? 1Цар. 12:20-22: «Не бойтесь, грех этот вами сделан, но вы не отступайте только от Господа… Господь же не оставит народа Своего ради великого имени Своего».
Почему Бог, явив Свое всевластие, вернул Свой народ из плена Вавилонского, наказав четыре поколения за грех? Исаия (48:9,11) объясняет это так: «Ради имени Моего отлагал гнев Мой, и ради славы Моей удерживал Себя от истребления тебя… Ради Себя, ради Себя Самого делаю это, — ибо какое было бы нарекание на имя Мое! славы Моей не дам иному».
А Иезекииль говорит об этом (36:22-23,32): «Так говорит Господь Бог: не для вас Я сделаю это, дом Израилев, а ради святого имени Моего… И освящу великое имя Мое… и узнают народы, что Я Господь, говорит Господь Бог, когда явлю на вас святость Мою перед глазами их. Не ради вас Я сделаю это, говорит Господь Бог, да будет вам известно. Краснейте и стыдитесь путей ваших, дом Израилев».
Почему Сын Божий пришел на землю и почему настал для Него тот страшный, решительный час? Ин. 17:1: «Отче! пришел час, прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя». Дивный, сокровенный замысел — прославить Божество во всех делах искупления!
И, наконец, почему Иисус вновь придет на землю в великий день, день завершения земной истории? 2Фес. 1:8-10: «(не знающие Бога и непослушные Евангелию Господа нашего Иисуса) они понесут как наказание вечную гибель в отлучении от лица Господа и от славы крепости Его в День тот, когда Он придет, чтобы быть прославленным во святых Своих, и явиться Ему дивным во всех, кто уверовали» (совр. перевод под ред. еп. Кассиана).
От начала и до конца Богом движет одно сердечное побуждение: быть восхваляемым во славу Свою. От творения мира до конца времен превыше всего для Него — Он Сам. Во всех делах Своих Он неизменно стремится превознести величие имени Своего, чтобы дивились благодати и могуществу Его. Ревность Его о славе Своей беспредельна. «Ради Себя, ради Себя Самого делаю это», — говорит Господь. — «Славы Моей не дам иному»!
Проповедуя и преподавая, я пришел к выводу, что евангельские верующие в Америке воспринимают эту истину с некоторым сомнением, если вообще воспринимают. Ни один из моих сыновей никогда не приносил домой из воскресной школы тетрадь с темой урока: «Бог любит Себя больше, чем тебя». Но ведь это так, это именно так. И вот евангельские верующие, поколение за поколением, вырастают в убеждении, что для Бога именно они находятся в центре мироздания.
И все же рискну предположить, что подавляющее большинство из вас не хотели бы посягнуть на то место в центре мироздания, которое по праву принадлежит Богу. Возможно, вам приходят в голову еще два возражения против того, чтобы представлять Бога сосредоточенным на Себе. Первое: нам не нравятся люди, ведущие себя таким образом, и второе: Библия учит, что мы не должны себя так вести. Постараюсь ответить на эти возражения. Надеюсь, что при этом мне удастся объяснить, почему Божья ревность о собственной славе беспредельно важна для вашей жизни.
Первое возражение: нам не нравятся самовлюбленные люди. Нам совершенно не нравятся люди, которые, как нам кажется, без ума от своего мастерства, или могущества, или внешности. Нам не нравятся ученые, которые стараются блеснуть глубокими познаниями или перечисляют нам все свои последние публикации и лекции. Нам не нравятся предприниматели, которые без конца рассказывают о том, как умно и расчетливо они вложили свои деньги и как им удается всегда оставаться на высоте, какие бы обвалы не случались на рынке. Нам не нравится, когда дети часами выясняют, кому водить. Мы не одобряем женщин и мужчин, которые одеваются по последней моде, а не скромно, просто и практично (если, конечно, мы сами не модники). Они одеваются так для того, чтобы выглядеть шикарно, отпадно, круто, стильно (или как там еще, по мнению мира сего, нужно выглядеть на этой неделе?).
Почему нам все это не нравится? Думаю, потому, что во всех этих людях чувствуется какая-то фальшь. Они поглощены чем-то второстепенным. Они не умеют жить радостью, которую испытываешь от того, что ценно само по себе. Вместо этого они живут тем, что получают из вторых рук — похвалами и комплиментами других людей. Эти люди, не умеющие радоваться истинным ценностям, не вызывают у нас восхищения. Мы восхищаемся людьми спокойными и уверенными, которым не нужны бесконечные комплименты, чтобы скрыть свои слабости и получить что-то, чего им недостает.
Само собой разумеется поэтому, что не может не вызывать сомнения у христиан любое учение, которое, как нам кажется, относит Бога к категории таких «искателей похвал». А ведь многим кажется, что именно к этой категории относит Бога учение о том, что Он стремится быть восхваляемым, желает, чтобы Им восхищались, и действует ради имени Своего. Но так ли следует понимать это учение? Мы можем с уверенностью сказать одно: у Бога нет ни слабостей, ни недостатка в чем бы то ни было. «Все — от Него и чрез Него и для Него» (Рим. 11:36, совр. перевод под ред. еп. Кассиана). Он был всегда. Все остальное обязано своим существованием Ему, а потому не может принести Ему ничего такого, что уже не исходило бы от Него. Попросту говоря, именно это и значит быть Богом, а не тварным существом. Следовательно, Божья ревность о собственной славе и о людской хвале не может объясняться тем, что Ему нужно скрыть какие-то слабости и получить что-то недостающее. Может показаться, что Он принадлежит к категории «искателей похвал», но это поверхностный взгляд. Он не похож на них, а у поверхностного сходства должно быть иное объяснение. Должно быть что-то другое, что побуждает Его искать восхваления Своей славы.
Второе возражение: тот, кто ищет собственной славы, не умеет любить. Есть и еще одна причина, по которой мы, исходя из своего опыта, не любим тех, кто ищет собственной славы. Дело не только в том, что в них чувствуется какая-то фальшь и что они пытаются скрыть свои слабости и недостатки, но еще и в том, что они не умеют любить. Они слишком озабочены своей репутацией, слишком поглощены жаждой похвал, и их не слишком беспокоит, что происходит с другими людьми. Это замечание подводит нас к библейской причине, по которой нам кажется оскорбительным считать, что Бог стремится к собственной славе. В 1Кор. 13:4,5 сказано: «Любовь… не ищет своего». И вот здесь, как мы считаем, действительно возникает противоречие: ведь если важнее всего для Бога — быть прославляемым и восхваляемым (а Писание, по-моему, говорит об этом совершенно ясно), то как же Он может быть любящим? Ведь «любовь не ищет своего». «Ради Себя, ради Себя Самого делаю это… славы Моей не дам иному » (Ис. 48:11). Но если Бог есть Бог любви, Он должен быть для нас. Так для кого же Бог — для Себя или для нас?
Ответ заключается в следующем, и я хочу убедить вас, что он верен. Поскольку Один лишь Бог превосходит в славе любое бытие и поскольку Он Один абсолютно самодостаточен, Он должен быть для Себя — только при этом условии Он может быть для нас. Если бы Он перестал стремиться к возвышению Себя, мы бы проиграли. Его стремление прославить Себя и его стремление доставить радость Своим людям — это одно и то же. Одна цель немыслима без другой. Думаю, мы убедимся в этом, если зададим себе следующий вопрос.
Мы знаем, что красота, сила и мудрость Божьи дивны и беспредельны, так в чем же должна состоять Его любовь к Своему творению? Иначе говоря, какую радость Бог может дать нам, чтобы показать Свою бесконечную любовь? Ответ может быть только один, ведь правда? СЕБЯ! Если Бог хочет дать нам все самое лучшее, способное доставить нам величайшую радость, Он должен дать нам Себя, чтобы мы созерцали Его, были в общении с Ним и радовались — Себя, и не менее. «Полнота радостей пред лицем Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек». (Пс. 15:11)
Именно для этого Бог и послал на землю Своего Сына. В Еф. 2:18 говорится, что Христос пришел, чтобы мы «имели доступ к Отцу в одном Духе». А в 1Пет. 3:18 сказано: «Христос один раз умер за грехи, праведный за неправедных, чтобы нас привести к Богу» (совр. перевод под ред. еп. Кассиана). Бог пытается привлечь нас к Себе, чтобы дать нам лучшее: не престиж, не богатство и даже не здоровье в этой жизни, а всецелое богопознание и богообщение.
И вот мы вплотную подошли к тому, что для меня было грандиозным открытием и в чем состоит ответ на наш вопрос. Если Бог есть высшая любовь, то Он должен дать нам то, что для нас лучше всего и что способно доставить нам наибольшую радость: Он должен дать нам Себя. Но что мы делаем, когда нам дают или показывают нечто прекрасное, доставляющее нам радость? Мы хвалим это. Мы хвалим новорожденных младенцев, которые умудряются ничего себе не вывихнуть во время своего нелегкого появления на свет: «Вы только посмотрите, какая чудесная круглая головка, какие волосики, а ручки-то какие большие!» После долгой разлуки мы восхваляем лицо любимой: «Твои глаза как небо, волосы твои как шелк, о, как ты прекрасна!» Мы хвалим козырную карту, которая пришла вовремя и спасла нас от проигрыша в карточной игре. Мы хвалим осенние деревья.
А великое открытие, которое я сделал с помощью Клайва Льюиса и Джонатана Эдвардса, заключается не только в том, что мы хвалим то, что нас радует, но и в том, что эта похвала есть наивысшее проявление самой радости. Хвала — это не то, что присоединяется к удовольствию потом, позже; это неотъемлемая часть самой радости. Послушайте, что говорит Льюис об этой своей догадке в книге, посвященной псалмам.
Но, как ни странно, я никак не мог понять главного, того, что просто бросается в глаза, когда мы хвалим Бога и вообще когда мы кого-нибудь или что-нибудь хвалим. Я представлял себе хвалу как похвалу, одобрение или почитание. Я никогда не замечал, что всякая радость сама собой перерастает в хвалу, если не сдерживать ее из робости или из опасения наскучить другим. Мир переполнен хвалой: влюбленные превозносят возлюбленных, читатели — любимых поэтов, любители ходьбы — прелести пеших прогулок, футболисты и баскетболисты — свою обожаемую игру; то и дело кто-то хвалит погоду, вина, блюда, актеров, родные школы или страны, знаменитостей прошлого, детей, цветы, горы, редкие марки и редких жуков, а иногда даже политиков и ученых… Размышляя о восхвалении Бога, я не мог понять главного только из-за собственной глупости: мы с радостью хвалим, мы просто не можем не хвалить все, чем дорожим, но в наших отношениях с Тем, Кто дороже всего, я почему-то считал это ненужным.
Я думаю, мы так любим хвалить то, что нас радует, потому что хвала не просто выражает, а дополняет радость; хвала предназначена для того, чтобы радость становилась совершенной. Не любезность побуждает любящих без конца говорить друг другу: «ты прекрасен», «ты прекрасна»; просто радость неполна, если ее не выразишь. (Размышления о псалмах)
Вот в чем разгадка: мы хвалим то, что нас радует, потому что радость не будет полной, пока не выразится в хвале. Если бы нам не позволили говорить о том, что мы ценим и превозносим, любим и хвалим, чем восхищаемся, радость наша была бы неполной. Джонатан Эдвардс сказал: «В хвале — огромная доля радости… Хвала — самое радостное занятие в мире». Поэтому если Бог действительно для нас, если Он хочет дать нам все самое лучшее и сделать нашу радость совершенной, Он неизбежно должен стремиться к тому, чтобы мы Его восхваляли. Это нужно Ему не для того, чтобы скрыть какие-то Свои слабости или получить что-то недостающее. Это нужно Ему потому, что Он любит нас и стремится сделать нашу радость совершенной, а совершенной она может стать только в познании и восхвалении Бога, прекраснее Которого нет ничего.
Бог — единственное Существо в мироздании, для Которого быть сосредоточенным на Себе или стремиться к собственной славе — значить проявлять наивысшую любовь. Для Него возвышение Себя есть высочайшая добродетель. Когда Он делает все «в похвалу славы Своей», Он сохраняет для нас и дает нам то единственное в мире, что может утолить нашу жажду. Бог — для нас, и потому Он был, есть и будет прежде всего для Себя. Прошу вас, не нужно негодовать при мысли о том, что Божья любовь прежде всего обращена на Него Самого. Научитесь понимать, что в этом — источник вашей вечной радости.

Выступление в церкви при Уитонском колледже (США)
23 октября 1984 года

ПЕЛАГИАНСКОЕ ПЛЕНЕНИЕ ЦЕРКВИ Автор: Роберт Спраул

Вскоре после начала Реформации, через несколько лет после того, как Мартин Лютер вывесил на дверях церкви в Виттенберге свои 95 тезисов, он издал несколько брошюр, в которых рассматривал различные темы. Одна из работ, вызвавшая наибольшее количество споров — «Вавилонское пленение церкви». В своей книге Лютер возвращается к периоду Ветхого Завета, когда Иерусалим был захвачен и разрушен вавилонской армией, а самых лучших людей увели в плен. В шестнадцатом столетии Лютер взял образ вавилонского пленения, применил его в своем историческом периоде и написал о новом вавилонском пленении церкви. Современным Вавилоном он называл Рим, который держал в заложниках Евангелие и отрицал библейское понимание оправдания. Можете представить, насколько сильным было противостояние и споры, какую полемику в тот период вызвало такое название, утверждавшее, что церковь не только заблуждалась или ошибалась, но пала и сейчас находится в вавилонском, языческом плену.

Я часто спрашиваю себя: если бы Лютер жил в наше время и посмотрел бы на церковь — не на либеральную церковь, но на евангельские церкви, — что бы он сказал? Безусловно, я не могу дать точного ответа, но вот что думаю: если бы Мартин Лютер жил сегодня и решил написать книгу, то она бы называлась «Пелагианское пленение евангельской церкви». Лютер считал, что в основании доктрины оправдания лежит другая богословская тема. Он пишет об этом в своей книге «Рабство воли». Если мы посмотрим на Solas Реформации — sola Scriptura, sola fide, solus Christus, soli Deo gloria, sola gratia — то Лютер был убежден в том, что сердце Реформации — это доктрина благодати; и что доктрине sola fide, оправдание только через веру, предшествует доктрина sola gratia, концепция оправдания только по благодати.

Издательство Флеминг Ревел (Fleming Revell) выпустило книгу Лютера «Рабство воли», предисловие к которой, написанное переводчиками Дж.А. Пакером и О.Р. Джонстоном, можно назвать несколько провокационным с исторической и богословской точек зрения. Вот как оно заканчивается:

«Сегодня протестанты должны задуматься над этими вопросами. Есть ли у нас право называть себя детьми Реформации? Едва ли пионеры (родоначальники) Реформации признали и узнали бы большинство современных протестантов. «Рабство воли» четко показывает нам, во что они верили о спасении погибающего человечества. В свете этого мы должны задать себе вопрос: не продал ли «послелютеровский» протестантский мир свое право первородства? Не стал ли современный протестантизм следовать скорее за Эразмом, чем Лютером? Не пытаемся ли мы часто минимизировать и не обращать внимания на доктринальные различия ради сохранения «внутреннего» мира? Виновны ли мы в доктринальном индифферентизме — в чем Лютер обвинял Эразма? Верим ли мы в то, что доктрина имеет значение?»

Дж. А. Пакер и О.Р. Джонстон «Предисловие» к «Рабству воли»

Исторический факт, что Лютер, Кальвин, Цвингли и все ведущие протестантские богословы первого периода Реформации придерживались единой позиции в этом вопросе. По другим вопросам у них были различные мнения. Все они утверждали беспомощность человека в грехе и суверенность Бога в благодати. Для всех них эти доктрины были источником жизненной силы христианской веры. Современный редактор работ Лютера сказал следующее:

«Любой, кто отложит эту книгу не осознав, что евангельское богословие стоит или падает на доктрине рабства воли, прочитает ее напрасно. Часто доктрина дарованного оправдания через веру, которая стала центром разногласий в период Реформации, считается сердцем богословия реформаторов, но это не совсем так. В действительности в своих рассуждениях они сосредотачивались на учении Павла, к которому затем обращались Августин и другие, о том, что грешник получает спасение только по дарованной и суверенной благодати, и доктрина оправдания верой была важна для них, потому что она защищала принцип суверенной благодати. Суверенность благодати нашла выражение в их мышлении на более глубоком уровне — в доктрине монергичного возрождения».

Дж. А. Пакер и О.Р. Джонстон «Предисловие» к «Рабству воли»

Таким образом, вера, которой мы принимаем Христа для оправдания — дар суверенного Бога. Принцип sola fide невозможно правильно понять вне более широкого принципа sola gratia. Что есть источником веры? Вера — дар Божий, посредством которого мы получаем дарованное Богом оправдание, или же вера — это условие оправдания, которое должен выполнить сам человек? Вы видите разницу? Позвольте объяснить это более простыми словами. Недавно я слышал, как один евангелист сказал: «Если Бог сделает тысячу шагов навстречу вам, чтобы искупить вас, все равно в конечном счете вы должны сделать решающий шаг, чтобы спастись». Подумайте над утверждением одного из самых любимых и ведущих американских благовестников XX столетия, Билли Грэма, который с большим воодушевлением сказал: «99 процентов делает Бог, но вы сами должны сделать этот последний 1 процент».

Что такое пелагианство?

Давайте вернемся к моему названию «Пелагианское пленение церкви». О чем мы говорим? Пелагий — монах, живший в V веке в Британии. Он был современником величайшего богослова первого тысячелетия истории церкви, если не всего ее периода — Августина Аврелия, епископа Гиппонского в Северной Африке. Мы знаем о Блаженном Августине, о его великих богословских работах, «О Граде Божьем», об «Исповеди» и других, которые остаются христианской классикой.

Августин, кроме того, что он был выдающимся богословом и поразительным интеллектуалом, также был глубоко духовным человеком и человеком молитвы. В одной из своих знаменитых молитв Августин обратился к Богу с безобидными, на первый взгляд, словами: «Дай, что повелишь, и повели, что хочешь». Если бы вы услышали такую молитву — стала бы она для вас ударом? Безусловно, эта молитва стала «ударом» для Пелагия, британского монаха. Когда он услышал эти слова, он начал рьяно протестовать, даже обратился к Риму с просьбой осудить эту ужасную молитву, вышедшую из-под пера Августина. И вот почему. Он (Пелагий) говорил: «Ты, Августин, говоришь, что у Бога есть неотъемлемое право повелевать то, чего Он хочет от творения? Никто не будет с этим спорить. У Бога, Создателя земли и небес, есть право накладывать обязательство на Свое творение и говорить: «Делай это и не делай того». «Повели, что хочешь» — это совершенно обоснованная молитва.

Пелагий был не согласен с другой частью молитвы Августина: «Дай, что повелишь». Он говорит: «О чем ты говоришь? Если Бог — справедливый, если Бог — праведный и святой, и если Бог повелевает Своему творению что-то делать, то безусловно у самого творения есть сила, нравственная способность сделать это, а в противном случае Бог никогда бы не стал требовать такого». И ведь в этом есть смысл. Пелагий говорил о том, что нравственная ответственность всегда и везде подразумевает нравственную способность или просто нравственную возможность. Поэтому, почему мы должны молиться: «Бог, даруй мне дар суметь выполнить то, что Ты повелеваешь мне делать»? Пелагий считал, что такое утверждение бросает тень на последовательность самого Бога, который возложил на людей ответственность за то, что они не могут сделать.

В своих дальнейших работах Августин четко разъясняет, что при сотворении Бог не требовал от Адама и Евы ничего такого, чего бы они не смогли сделать. Но когда в мир вошел грех и человечество пало, Божий закон не был отменен, и Бог не стал изменять Свои требования специально для слабого, падшего состояния творения. Бог действительно наказал Свое творение, осудив его за первородный грех, таким образом каждый человек, рожденный после Адама и Евы, рождается уже во грехе. Первородный грех — это не первый грех. Это результат первого греха; он относится к испорченной природе, которую мы наследуем, мы рождены во грехе, и зачаты мы в беззаконии. Мы не рождаемся невиновными, но мы рождаемся в состоянии греха, у нас падшая природа от рождения. По сути, каждая церковь исторического Всемирного Совета Церквей в определенный момент своей истории и при составлении Символа веры сформулировала доктрину первородного греха. Из библейского откровения мы видим, что если бы мы стали отрицать первородный грех, то это стало бы отрицанием библейского учения о человечестве.

Именно это стало предметом спора между Августином и Пелагием в пятом столетии. Пелагий утверждал, что первородного греха просто не существует. Грех Адама повлиял на Адама и только на Адама. Вина, падшая природа или испорченность не передалась потомкам Адама и Евы. Все рождаются в таком же безгрешном состоянии, в котором был сотворен Адам. Также Пелагий считал, что человек может жить в послушании Богу, быть нравственно совершенным и для этого ему не нужен ни Христос, ни какая-либо помощь Божьей благодати. Пелагий говорил, что благодать — и вот ключ к различию — содействует обретению праведности. Что значит «содействует»?

Она помогает обрести ее, вам легче обрести ее, но в принципе благодать необязательна. Вы можете быть совершенным и без этого. Пелагий утверждал, что не только теоретически возможно, чтобы некоторые люди жили совершенной жизнью без помощи божественной благодати, но и то, что есть люди, чья жизнь совершенна. Августин говорил: «Нет, нет, нет… природа человека поражена грехом — до самых глубин нашего естества — так сильно, что ни у одного человеческого существа нет нравственных сил выбрать Божью благодать. Человеческая воля в результате первородного греха все еще может выбирать, но она находится в рабстве у своих греховных желаний и предпочтений. Августин описывал состояние падшего человечества как неспособность не грешить. Если сказать простыми словами, то Августин хотел сказать, что в грехопадении человек утратил свою нравственную способность выбирать Божье и сейчас он находится в плену у своих греховных желаний.

В пятом столетии церковь осудила Пелагия и объявила его еретиком. Оранжский собор, а затем Флорентийский собор и Карфагенский собор осудили пелагианство, и даже, по иронии, Тридентский собор в шестнадцатом веке предал пелагианство анафеме — Каноны шестой сессии, первые три анафемы. Таким образом, на протяжении всей своей истории церковь открыто и обоснованно осуждала пелагианство, потому что оно отрицает падшесть природы человека; отрицает доктрину первородного греха.

То, что мы называем полупелагианством, как предполагает приставка «полу-» — это что-то находящееся посередине между «абсолютным» августинианством и «абсолютным» пелагианством. Полупелагианство утверждает следующее: да, было грехопадение; да, есть первородный грех; да, падшее состояние изменило природу человечества, грехопадение очень сильно ослабило его, ослабило настолько, что без помощи божественной благодати никто не может быть избавлен, настолько, что благодать не только помогает нам, но она абсолютно необходима для спасения. Но хотя мы и пали настолько, что без благодати не можем спастись, у нас все равно остается способность принять или отвергнуть благодать, когда она предлагается нам. Воля — слаба, но воля не порабощена. В самом центре нашего существа остается островок праведности, нетронутый грехопадением. Именно этот небольшой остров праведности, участок добродетели, который все еще остается нетронутым в нашей душе или воле, и есть определяющей разницей между адом и раем. Именно этот остров играет важную роль, когда Бог делает тысячу шагов, чтобы достичь нас, но, в конечном счете, именно тот один шаг, который делаем мы, определяет, где мы проведем вечность — в аду или в раю, обратимся ли мы к этой крошечной праведности в глубине нашего существа или нет. Августин не признавал никакого островка праведности, даже такого маленького как коралловый остров в Тихом океане. Он говорил, что это — мифический остров, что воля порабощена и человек мертв в своих грехах.

Ирония в том, что церковь так же жестко осудила полупелагианство, как и само пелагианство. Но если вы обратитесь к документам XVI века и прочитаете, как католики понимали спасение, вы увидите, что Церковь практически отказалась от того, чему учили и Августин и Аквинат. Церковь пришла к выводу, что в человеческой воле все равно остается нетронутая свобода, и что человек должен «сотрудничать» с — и соглашаться с — предваряющей благодатью, которую Бог предлагает ему. Если мы применяем волю, если мы взаимодействуем с теми силами, которые у нас остались, мы спасемся. И таким образом в шестнадцатом веке церковь снова приняла полупелагианство.

В период Реформации все реформаторы разделяли единое мнение о нравственной неспособности падшего человеческого существа выбирать Божье, о том, что все люди в своем спасении абсолютно зависят — не на 99, но на все 100 процентов — от монергичного труда возрождения для того, чтобы прийти к вере, а сама вера — это дар Бога. Нельзя говорить, что нам предлагают спасение, и мы родимся свыше, если мы выберем поверить. Но мы даже поверить не можем, пока сам Бог сначала по Своей благодати и милости через суверенный труд возрождения не изменит нашу душу. Другими словами, все реформаторы соглашались с тем, что пока человек не родится свыше, он не может видеть Царства Божьего, а также и войти в него. В шестой главе Евангелия от Иоанна мы читаем слова Христа: «Никто не может придти ко Мне, если не привлечет его Отец» (6:44) — таким образом, необходимое условие для веры и спасения — это возрождение.

Евангельские христиане и вера

Современный протестантизм (евангельское христианство) почти что поголовно и повсеместно учит, что для того, чтобы родиться свыше, человек должен сначала поверить. Вы должны выбрать рождение свыше. Разве не это вы слышите? Опрос, проведенный институтом Джорджа Барны, показал, что более чем 70% людей, «исповедующих евангельскую веру христиан» в Америке верят, что человек, по существу своему, добрый (хороший). И более чем 80% разделяют мнение, что Бог помогает тем, кто помогает себе. Такая точка зрения — или позвольте мне сказать это отрицательно — ни одну из таких точек зрения нельзя назвать полупелагианской. Обе они пелагианские. Говорить, что мы по сути своей хорошие — это пелагианская точка зрения. Я бы хотел предположить, что по крайней мере у тридцати процентов людей, читающих эту статью, и даже больше, если мы действительно узнаем о чем они думают, сердца бьются в ритме пелагианства. Мы переполнены им. Мы им окружены. Мы погружены в него. Мы слышим это каждый день. Мы слышим об этом каждый день в мирской культуре. И мы не только слышим об этом каждый день в мирской культуре, мы слышим это каждый день по христианскому телевидению и по христианскому радио.

В девятнадцатом веке в Америке жил один очень популярный проповедник, написавший книгу по богословию. Эта книга стала результатом изучения им права, и в ней он не стал скрывать свои пелагианские взгляды. Он отрицал не только августинианство, но также и полупелагианство, и твердо стоял на позициях пелагианства, совершенно недвусмысленно сказал, что не было ни грехопадения, ни первородного греха. Этот человек очень сильно атаковал доктрину заместительной жертвы Христа и кроме этого отказался от учения оправдания верой через вменение праведности Христа. Основной тезис этого человека таков: мы не нуждаемся во вменении праведности Христа, потому что у нас самих есть способность быть праведными. Имя этого человека — Чарльз Финней, один из самых уважаемых благовестников в Америке. Если Лютер был прав в том, что sola fide — это учение, на котором церковь стоит или падает, если то, что говорили реформаторы об оправдании только верой, а также заместительная жертва — важнейшие истины христианства, то единственный вывод, к которому мы можем прийти — Чарльз Финней не был христианином. Я читаю его работу и говорю, что не понимаю, как христианин мог такое написать. И, тем не менее, его портрет вы увидите в Зале славы Евангельского христианства в Америке. Он — святой заступник евангельского христианства XX столетия.

Остров праведности

Очевидно, что вы можете исповедовать пелагианство и быть принятым сегодня в евангельском движении. Свинья уже не только села за стол и положила ноги на стол, а выгнала всех из-за стола. Сегодня современное евангельское христианство с подозрением смотрит на реформатское богословие, которое стало чем-то похожим на третьесортного гражданина евангельского христианства. Вы можете сказать: «Подождите минутку. Давайте не будем обвинять всех в крайностях пелагианства, потому что, в конце концов, Билли Грэм и остальные люди учат тому, что было грехопадение; вы должны получить благодать; первородный грех на самом деле есть; полупелагиане не согласны с неверным мнением пелагиан, что человеческая природа не испорчена». И это действительно так. Без сомнений. Но именно этот островок праведности (на котором у человека все еще есть способности, свои силы повернуться, измениться, принять дар благодати) показывает, почему исторически полупелагианство называют не полуавгустинианство, а именно полупелагианство.

Я слышал, как один благовестник использовал две аналогии для описания искупления. Он говорил, что грех настолько сильно господствует в нас, что мы похожи на человека, который не умеет плавать и падает за борт в штормующем море. И вот уже третий раз он уходит под воду и на поверхности видны только лишь кончики его пальцев, и если кто-нибудь не вмешается, чтобы спасти его, у него нет никаких шансов выжить, нет надежды, он обречен на смерть. Если только Бог не бросит ему спасательный круг, он не спасется. И Бог должен не только бросить этот круг где-то рядом с ним, но именно в такое место, где он смог бы схватить этот круг. Круг должен упасть именно в том самом месте. И все равно этот человек может утонуть, если он не ухватится за круг своими пальцами, и только тогда Бог спасет его. Но до тех пор, пока не выполнено это совсем незначительное действие со стороны человека, он, безусловно, погибнет.

Следующая аналогия: Человек безнадежно болен, он находится в больнице и никто не может ему помочь, его болезнь — смертельна. И у него нет ни малейших шансов на спасение, если только кто-то извне не принесет ему лекарства, которое может спасти его от этой смертельной болезни. И у Бога есть такое лекарство, Он входит с ним в палату. Но человек настолько слаб, что он сам не может принять лекарства, Бог должен налить его в ложку. Но у этого человека коматозное состояние, он даже рта открыть не может, и Бог должен наклониться к нему и открыть его рот. Бог должен влить это лекарство в рот человека, но человек все равно должен проглотить его.

Если мы собираемся использовать эти аналогии, то давайте будем точными. Человек не уйдет под воду третий раз; он уже утонул и лежит на дне океана. Именно там вы были, когда вы были мертвы в своих грехах, жили по законам этого мира и под управлением князя этого мира. И когда вы были мертвы, Бог оживил вас со Христом. Бог нырнул на дно океана и вытащил мертвое тело, вдохнул в него дыхание своей жизни и воскресил вас из мертвых. И вы не умирали от смертельной болезни в больнице, но вы уже родились мертвым. Именно об этом говорит Библия: нравственно мы мертворожденные.

Есть ли у нас воля? Конечно, у нас есть воля. Кальвин говорил, что если под свободной волей вы подразумеваете способность выбирать, что вы желаете, тогда у всех нас есть свободная воля. Если же под свободной волей вы подразумеваете способность падшего человека быть предрасположенным и выбирать то, что угодно Богу, но без Его предваряющего монергичного труда возрождения, то тогда свободная воля — это слишком претенциозный термин, чтобы применить его к человеку.

Полупелагианское учение о свободной воле, которое преобладает сегодня в евангельском мире — это языческий взгляд, отрицающий пленение человеческого сердца грехом. Оно недооценивает влияние греха на нас.

Никто из нас не хочет смотреть на вещи реально. Библейское учение об испорченности человеческой природы — жестоко. Мы не слышим, чтобы апостол Павел говорил: «Знаете, жаль, конечно, что в этом мире есть грех; никто не совершенен. Но ободритесь. По сути своей мы хорошие». Даже если вы читаете Писание поверхностно, вы можете увидеть, что оно отрицает это.

Давайте вернемся к Лютеру. Где источник веры, и какой у нее статус? Она дарована Богом и через нее мы получаем оправдание, или же вера — условие оправдание и мы сами должны выполнить это условие? Вера — это «дело»? Вера — это дело, которое Бог оставил для нас? Недавно я разговаривал с некоторыми людьми из Гранд Рапидса, штат Мичиган. Я говорил о sola gratia. Одному человеку это не понравилось.

Он спросил: «Не хотите ли вы сказать, что в конечном счете именно Бог суверенно возрождает или не возрождает сердце?»
Я ответил: «Да», и ему это очень не понравилось. Я спросил, христианин ли он.
Он сказал, что да.
И тогда я задал вопрос: «У вас есть неверующие друзья?»
Он ответил: «Конечно, есть».
Я спросил: «Почему вы — христианин, а ваши друзья — нет? Потому что вы лучше, чем они, вы праведнее их?» Он далеко не глупый человек. Он не собирался отвечать: «Да, потому что я праведнее их. Я делаю все правильно, а мои друзья нет». Он знал, к чему я веду, задав этот вопрос.
И он ответил: «Нет, конечно же, нет».
Я спросил: «Тогда объясните мне почему. Потому что вы умнее своих друзей?»
Он ответил: «Нет».

Но он не согласился с тем, что главный, решающий фактор — Божья благодать. Он не пришел к этому. И через пятнадцать минут нашего разговора он сказал: «Хорошо, я скажу вам. Я христианин, потому что я поступил правильно, я выбрал правильный ответ, а мои друзья — нет».

На что этот человек полагался в своем спасении? Не на свои дела в общем, но на то, что он уже сделал. А он был протестантом, евангельским христианином. Но его понимание спасения ничем не отличалось от римско-католического понимания.

Суверенность Бога и спасение

Хочу задать вопрос: спасение — это Божий дар или же мы можем достичь этого своими собственными силами? Зависит ли наше спасение полностью от Бога или, в конечном счете, оно зависит от того, что мы сами должны сделать? Те, кто верят в последнее, то есть в то, что, в конечном счете, спасение зависит от того, что мы должны сделать сами, отрицают полную беспомощность человечества в грехе и утверждают, что форма полупелагианства — в конце концов правильная. Не удивительно, что позже реформатское богословие обвинило арминианство в том, что оно в принципе вернулось к Риму, потому что в сущности превратило веру в достойную поощрения работу, и предало Реформацию, потому что отрицало суверенность Бога в спасении грешников, что было основным религиозным и богословским принципом реформатской мысли. Арминианство, с точки зрения Реформации, стало отказом от христианства Нового Завета в пользу иудаизма Нового Завета. Потому что полагаться в вере на себя ничем не отличается от того, чтобы полагаться на себя в делах — и первое и второе можно назвать нехристианским и антихристианским. В свете того, что Лютер сказал Эразму, не остается сомнений в том, что он поддержал бы такое суждение.

И, тем не менее, сегодня этот взгляд преобладает в евангельских кругах. И до тех пор, пока полупелагианство, которое по сути своей — просто слегка завуалированная версия настоящего пелагианства, преобладает в церкви, я не знаю, что произойдет. Однако я знаю, чего не произойдет: не будет новой Реформации. Пока мы не смиримся и не поймем, что ни одного человека нельзя назвать островом праведности и ни у одного человека нет такого острова праведности, что наше спасение полностью зависит от Божьей благодати, мы не сможем уповать на благодать и радоваться величию суверенности Бога; мы не избавимся от языческого влияния гуманизма, которое превозносит человека и ставит его в центр религии. Пока это не произойдет, новой Реформации не будет, потому что в сердце реформаторского учения, в его центре — поклонение и благодарность Богу, и только Богу. Soli Deo Gloria, Одному Богу слава

РАДИ КОГО УМЕР ХРИСТОС? Автор: Джон Пайпер

Суета — это наша беда!

Она похищает детей Божьих из определенной реальности, мы зачастую живем так, как будтно Христос не умирал, как будто это нас не касается, будто мы далеки от этой реальности.

Но, Он умер за нас, вместо нас! Это, что-то значит! Сегодня, сейчас!

Всем рекомендую прочесть труд Джона Пайпера!

«Бог предложил [Христа] в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса». (Рим. 3:25-26)

Введение

Почему библейская реальность с таким трудом проникает в сознание современного, мирского человека?

Отчасти потому, что библейское мышление и мирское мышление имеют совершенно разные отправные точки. Мирское мышление не обязательно означает, что в нем совсем нет места Богу или что оно отрицает Библию как источник истины. Это мышление провозглашает человека главной реальной сущностью во всем мироздании. Любая его идея начинается с допущения, что главные права, главные потребности и главные ожидания суть прерогатива человека. Отталкиваясь от этой исходной точки, мирское мышление распространяется дальше, и вот уже человек с его правами и потребностями становится мерилом всего, что есть в этом мире. То, в чем мирское мышление усматривает проблему, именуется проблемой постольку, поскольку не отвечает правам, или потребностям, или ожиданиям человека — «центра мироздания». То, что мирскому мышлению представляется успешным, именуется таковым постольку, поскольку отвечает правам, потребностям и ожиданиям человека.
С этим мышлением мы рождаемся, и общество, в котором мы живем, ежедневно и ежечасно усиливает и укрепляет его в нас. Апостол Павел называет такое умонастроение «помышлениями плотскими» (Рим. 8:6-7) и говорит, что так мыслит «душевный» (или, говоря буквально: «природный») человек (1 Кор. 2:14). Для нас оно настолько естественно, что мы почти не замечаем его в себе. Мы принимаем его как должное до тех пор, пока оно не сталкивается с мышлением иного рода, а именно — библейским.
Библейское мышление не просто признает существование Бога где-то в пределах мироздания и не просто провозглашает Библию источником истины. Оно исходит из совершенно другой отправной точки, а именно — от Бога. Бог есть главная реальная Сущность во всем мироздании. Он был прежде нас, прежде чем весь мир был призван к существованию. Он есть абсолютная Реальность. Поэтому библейское мышление начинается с допущения, что центром всего сущего является Бог. Любая его идея начинается с допущения, что главные права суть прерогатива Бога — Творца всего сущего. У Него есть некие цели, сообразные Его природе и внутреннему совершенству. Отталкиваясь от этой исходной точки, библейское мышление распространяется дальше, и Бог, с его правами и целями, становится мерилом всего, что есть в этом мире.
Обычно библейское мышление усматривает основные проблемы мироздания совсем не в том, что представляется проблемой для мышления мирского. В согласии с библейским мышлением, проблему составляет не то, что идет вразрез с правами и потребностями человека, а то, что идет вразрез с правами и целями Бога. Когда во главу угла ставится человек с его правами и потребностями, а не Бог с Его правами и целями, проблемы мироздания, конечно, будут выглядеть совершенно иначе.
Является ли главной задачей всего мироздания соблюдение прав человека и разрешение его проблем (в частности, права на самоопределение и проблемы страдания)? Или все-таки главная его задача в том, чтобы достославный Бог мог свободно и в полной мере являть Свои совершенства, которые апостол Павел называет «богатством славы Его» (Рим. 9:23), — святость, и силу, и мудрость, и праведность, и гнев, и благость, и правду, и благодать? От вашего ответа на этот вопрос будет в значительной мере зависеть то, как вы воспринимаете главнейшее событие человеческой истории — смерть Иисуса Христа, Сына Божия.
Я намеренно предварил сегодняшний отрывок из Писания (Рим. 3:25-26) таким пространным размышлением о важности нашей отправной точки, ибо мирское мышление практически неспособно воспринять ту глубочайшую проблему, разрешить которую была призвана смерть Иисуса. Вот почему истинное предназначение смерти Христовой остается едва известным — я уже не говорю «благоговейно лелеемым» — в духовной жизни евангельских христиан. Наше христианское мировоззрение настолько перекошено так называемой «человекоцентричностью» (которая свойственна нам от природы и вдобавок подпитывается обществом), что мы с трудом постигаем и принимаем сердцем
«Богоцентричность» креста Христова. «Сокровенное значение Креста»
Тема, которой мы коснемся здесь, очень узка. Мы попытаемся заглянуть в самые истоки оправдания, примирения и прощения, рассмотреть ту основу основ, которую C.E.B. Cranfield называет «сокровенным значением Креста». Изучая сегодняшний текст из Писания, обратите особое внимание на проблему всего мироздания, которую библейское мышление (Божье мышление) старается разрешить посредством смерти Христа. Как отличается она от проблем, которые, согласно мирскому умонастроению, должен бы разрешить Бог?
«Бог предложил [Христа] в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде». (Рим. 3:25)
Итак, в этом стихе говорится о главнейшей из проблем, разрешить которую была призвана смерть Христа. Бог предложил Христа в жертву (послал Его на смерть), чтобы таким образом явить Свою праведность (справедливость). Проблема, требовавшая разрешения, состояла в том, что Бог, казалось бы, допустил некую несправедливость и хотел оправдать Себя и восстановить честь Своего имени. Вот в чем суть дела. Праведность Бога оказалась под вопросом. Его имя, Его репутация, Его честь требовали защиты. Голгофскому кресту предстояло, прежде всего, быть воздвигнутым для Бога, и только затем — для нас.
Но отчего же возникла эта проблема? Почему Богу пришлось «публично засвидетельствовать» Свою праведность? Ответ мы находим в заключительных словах стиха 25: «для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде». Что означают эти слова? Они означают, что веками Бог делал то, о чем сказано в Псалме 102:10: «Не по беззакониям нашим сотворил нам, и не по грехам нашим воздал нам».

Как Давид презрел Бога

Прекрасный пример тому — царь Давид. Во 2-й Книге Царств, гл. 12, рассказывается, как пророк Нафан пришел укорять царя за прелюбодеяние с Вирсавией и убийство ее мужа. Нафан говорит ему: «Зачем же ты пренебрег слово Господа?» (2-я Цар. 12:9). Упрек Нафана достигает цели, и Давид отвечает: «Согрешил я пред Господом» (ст. 13). Нафан же говорит ему на это: «И Господь снял с тебя грех твой; ты не умрешь». Вот тебе раз! Прелюбодеяния и убийства словно и не бывало! Это кажется невероятным. Наше чувство справедливости негодует: «Да что же это такое! Нельзя этого так оставлять! Он заслуживает смерти или, в крайнем случае, пожизненного заключения!» Но Нафан не говорит ничего подобного. Он говорит: «Господь снял с тебя грех твой; ты не умрешь».
Почему прощение — дело непростое?
Именно это имеет в виду Павел, говоря в Рим. 3:25 о «прощении грехов, соделанных прежде». Но почему нельзя просто простить — и забыть? А почему мирскому мышлению представляется несправедливым то, что Бог милостив к грешникам? Сколько людей, свободных от библейского мировоззрения, не могут смириться с тем, что святой и праведный Бог повелевает солнцу восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (Матф. 5:45)? Сколько людей не могут примириться с той «очевидной несправедливостью», что Бог терпим и снисходителен к грешникам? Многие ли христиане не могут смириться с тем, что прощение, дарованное им Богом, наносит ущерб Его праведности? Мирское умонастроение не в состоянии даже приблизиться к библейской оценке этого положения вещей. Почему? — Потому что оно исходит из радикально иной отправной точки. Оно опирается не на Божественное право Создателя возносить и являть беспредельное богатство праведности и славы Своей. Оно опирается на человека и полагает, что Бог должен поступать соответственно нашим правам и пожеланиям.

Грех есть умаление славы Божией

Обратите внимание на стих 23: «Все согрешили и лишены славы Божией». Грех есть посягательство на самую славу Божию. Нафан укоряет Давида словами Самого Бога, говоря: «Зачем ты пренебрег Меня?» Представим на минуту, что Давид возразил Богу и сказал: «То есть как это я пренебрег Тебя? Ничего подобного! Я о Тебе даже не думал. Я просто безумно вожделел к этой женщине, а потом до смерти испугался, что все это дело всплывет наружу. Так что Ты здесь совершенно ни при чем». Тогда Бог сказал бы ему в ответ: «Я, Господь, Творец вселенной, положивший начало супружеству, Источник жизни, Тот, Кто поддерживает твое существование, Кто поставил тебя на царство, — и ты смеешь утверждать, что Я здесь ни при чем? Ну, так вот: Я говорю тебе, что ты, Давид, презрел Меня!»
Всякий грех есть в первую очередь пренебрежение Богом, и только затем — вред для человека. Всякий грех есть предпочтение мимолетных мирских удовольствий — непреходящей радости общения с Богом. Давид посягнул на славу Божию. Он умалил достоинство Бога. Он опорочил имя Божие. Вот что такое грех — неспособность возлюбить превыше всего славу Божию. «Все согрешили и лишены славы Божией».
Дело в том, что нам кажется, будто Бог, терпя грех, потакает тем, кто пренебрегает Его именем и умаляет Его славу. Нам представляется, что Ему безразлично, когда Его славу попирают. Он как бы Сам потворствует тем, кто умаляет Его достоинство.

Оправданные анархисты

Предположим, что группа анархистов задумала убить президента Соединенных Штатов, а заодно и весь его кабинет. Покушение почти удалось. Взрывом бомбы разрушена часть Белого Дома, пострадало несколько лиц из окружения, но самому президенту удается спастись. Анархистов поймали, и они предстают перед судом. Суд признает их виновными. Но тут анархисты просят прощения, говорят, что они больше не будут, — и суд, отменив свой приговор, отпускает их на свободу. Какое впечатление произвел бы такой оборот событий на окружающих? Насколько ценными показались бы им жизнь президента и его деятельность как главы государства? Скорее всего — ничтожными! Вот какое ощущение производит терпимость к греху: как видно, Божья слава и Его праведное правление значат в этом мире очень мало, — а то и вовсе ничего не значат!
Чуждаясь Божественного откровения, природное (то есть мирское) мышление не видит, не ощущает этой проблемы. Какой мирской человек утратит покой и сон, негодуя на «несправедливое» снисхождение Бога к грешникам? И все же, согласно Посланию к Римлянам, это существеннейшая из проблем, которую Бог разрешил посредством смерти Своего Сына. Прочитаем эти слова еще раз: «Бог [сделал это]… для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да явится Он праведным». (Рим. 3:25-26а)
Бог оказался бы неправедным, если бы просто терпел человеческие грехи, так, будто слава Его не имеет никакого значения. Бог видел, что грешники пренебрегают Его славой (так, как это сделал Давид); Он видел, что достоинство Его умалено, а имя — опорочено нашими грехами, но вместо того, чтобы уничтожить род человеческий, защитив тем самым Свою честь и достоинство, Он послал на смерть Своего Сына и так отстоял Свою славу.
Всевышний мог бы восстановить справедливость, отправляя всех грешников в ад. Поступая так, Он показал бы, что грехи не сходят человеку с рук и что нельзя безнаказанно попирать честь и славу Божию. Но Бог не хотел уничтожать нас. «Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него». (Иоан. 3:17).
Знаем ли мы, что Богу дороже всего? (И говорим ли об этом другим людям?)
Эта истина нам прекрасно известна. Мы знаем, что Бог — за нас. Мы знаем, что Он хочет спасти нас и для этого послал в мир Иисуса. Но отдаем ли мы себе отчет в том, что лежит в основе этого деяния Божия? Известно ли нам, что пришествие в мир Сына Божия диктовалось более величественной целью? Знаем ли мы, что Божья любовь к нам проистекает от любви еще более глубокой, — любви Бога к славе Своей? Понимаем ли мы, что стремление Бога спасать грешников проистекает от стремления более глубокого — отстоять и утвердить Свою славу? Сознаем ли мы, что средоточие нашего спасения — не мы сами, но слава Божия? Явление славы Божией есть основа нашего спасения (Рим. 3:25-26); вознесение и возвеличение славы Божией есть цель нашего спасения. «Иисус Христос сделался служителем для обрезанных, а для язычников — из милости, чтобы славили Бога». (Рим. 15:8-9).

Может ли самопревознесение быть деянием любви?

Кто-то скажет: «Какая же это любовь, если Бог, прежде всего, стремился посредством распятия Христа возвеличить Себя Самого? Если Его главной целью было превознести собственную славу и отстоять собственную праведность, каким же образом Голгофский крест становится деянием любви к нам?»
Боюсь, такой вопрос выдает все то же мирское мышление, ставящее человека превыше всего. Оно подразумевает, что для Бога мы должны стать средоточием всех Его помыслов — только так Он сможет по-настоящему проявить Свою любовь к нам. Он должен подчеркнуть нашу ценность. Если наше достоинство не подчеркивают, стало быть, нас не любят. Если наша собственная ценность не становится основанием для Голгофского креста, стало быть, нас не уважают. Подспудный смысл такого вопроса достаточно прост: не может быть, чтобы в основе Божьей любви к человеку было превознесение достоинства и славы Бога над человеком.
И все же библейское мышление утверждает обратное. Голгофский крест есть высочайшее выражение Божьей любви к грешным людям, — но не потому, что он доказывает их ценность и достоинства, а потому, что он утверждает достоинство Бога, блаженными причастниками которого становятся грешники. Божья любовь к человеку заключается не в том, чтобы сделать его средоточием всего, а в том, чтобы Бог сделался для человека средоточием всего. Голгофский крест сосредоточивает внимание человека не на его собственном достоинстве, а на утверждении праведности Божией. Это и есть подлинная любовь, ибо единственное непреходящее блаженство человека состоит в богатстве Божьей славы. «Ты укажешь мне путь жизни: полнота радостей пред лицем Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек» (Пс. 15:11). Самопревознесение Божие исполнено любви, ибо оно хранит для нас и дарует нам единственный и вседостаточный Предмет желания во вселенной — Всеславного и Всеправедного Бога.
Почему Голгофский крест — не Божья прихоть?
Главная причина, почему мир склонен воспринимать Голгофский крест как Божью прихоть (этакое дорогостоящее, но невыгодное предприятие), кроется в том, что он (Крест) кладет конец человеческому самолюбованию и заставляет человека превозносить Бога превыше всего. Нет, пожалуй, слово «заставляет» здесь не совсем уместно. Точнее будет сказать, что Голгофский крест побуждает нас превозносить Бога с ликованием и торжеством. Голгофский крест — это смерть наших притязаний на ту любовь, которая делает нас центром всего и вся. Голгофский крест — это рождение радости оттого, что Бог есть центр всего и вся. Является ли Голгофский крест радостью для вас?
Испытайте себя. Какое умонастроение владеет вами? Начинается ли оно с Бога, с Его правами и целями? Или же оно начинается с вас самих, с вашими правами и желаниями? Что вы ощущаете, взирая на смерть Христа? Отчего ваша радость? — Оттого, что непостижимое чудо Божественного деяния превращается в повод для самодовольства? Или оттого, что это чудо помогает вам отречься себя и преисполняет вас изумлением, трепетом и чувством преклонения, ибо в смерти Иисуса вы видите глубочайшее, ярчайшее свидетельство бесконечной преданности Бога славе Его и Сыну Его?
Вот в чем великое основание нашей надежды на спасение: прощение грехов зиждется, в конечном счете, не на моем убогом достоинстве и несовершенных делах, а на безграничном достоинстве Божией праведности, на неколебимой преданности Бога Своей славе и Его решимости возносить и утверждать славное имя Свое. А потому я всем сердцем призываю вас: твердо стойте на этом. Пусть это станет основанием всей вашей жизни. Пусть это станет основой ваших упований. Тогда вы освободитесь от мирского мышления — поверхностного, пустого. И не преткнетесь никогда. Если ваша радость в том, что Бог во Христе превозносит Себя, — то такая радость не ведает посрамления.

"Счастье — это…" Проповедь Джона Макартура.

Прочитаем Матфея 5:1-12.

Перед нами 5-я глава от Матфея — текст, знакомый каждому, кто является христианином не первый день. Однако, потребуется немало времени, чтобы понять его полностью. Нагорная проповедь занимает 5, 6 и 7 главы. Я уверен, что наш Господь произнес все это как единую проповедь, за один раз. И, конечно же, эти истины Он позже неоднократно упоминал в разных ситуациях, в различных местах и в разное время, однако с особенной силой они звучат, объединенные в одну великую проповедь. Мы постараемся уделить достаточно времени изучению этих революционных истин, — истин, которые всколыхнули и потрясли мир и сердца людей, слышавших их.

Хочется начать обсуждение этого отрывка, изучение которого, несомненно, займет у нас многие месяцы, с такого утверждения: Иисус пришел, чтобы подарить людям счастье. Вот почему мы озаглавили нашу вступительную проповедь «Счастье — это…». К сожалению, не все это до конца понимают, не все этому полностью верят, и даже многие христиане не смогли бы с уверенностью сказать, что реально испытывают в своей жизни истинное счастье, однако Иисус заботится о нашем счастье. Счастье — вот, что Его волнует. Это становится очевидным и для нас, потому что самая первая проповедь, записанная от лица Иисуса Христа в Евангелиях, — открывается громогласной темой счастья.

Как вы могли заметить, в стихе первом и последующих слово «блаженны» употребляется 9 раз. Это слово означает «счастливый», и мы можем эти стихи прочитать так:

«Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его.

И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря:

Счастливы нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.

Счастливы плачущие, ибо они утешатся.

Счастливы кроткие, ибо они наследуют землю.

Счастливы алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.

Счастливы милостивые, ибо они помилованы будут.

Счастливы чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

Счастливы миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.

Счастливы изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.

Счастливы вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.

Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали [и] пророков, бывших прежде вас».

Девять раз мы видим слово «блаженны», слово «счастливы». И вновь я повторяю, Господь заботится о нашем счастье, дает людям благословения. Заключительный, 12-й стих гласит, что все эти ступеньки счастья должны привести к чрезвычайной радости и веселью. Поэтому я вновь хочу повторить: Бог хочет наполнить нашу жизнь радостью, весельем и счастьем. Это лишь вступление к проповеди. Когда я сказал, что основная цель Его учения — принести истинное счастье, я не имел в виду мирское счастье, зависящее от воли случая или обстоятельств. Мы еще поговорим об этом подробнее. Его цель — истинное счастье, и поэтому Он сразу же выделяет эту главную мысль. Начало Нагорной проповеди передает весь ее смысл, который заключается в том, чтобы познать настоящее блаженство, настоящее счастье, настоящую радость, настоящее веселье, истинную божественную награду. Затем Иисус говорит о том, как этого достичь, как надо жить, чтобы быть по-настоящему счастливым. Эта тема красной нитью проходит через главы 5, 6 и 7.

Прежде, чем постичь эту кажущуюся фантастической проповедь нашего Господа, величайшую из всех когда-либо произнесенных, мы должны сначала заложить фундамент. Итак, сегодня мы займемся черновой работой и представим вам не проповедь, а скорее, урок, поскольку нам нужно прочно усвоить азы, чтобы остальное стало понятным. Прежде всего, мне хотелось бы раскрыть для вас значение этих слов, которое они имели для людей того времени и в той обстановке, сопоставив все это с Библией. Мы должны вникнуть в контекст. Более того, здесь следует рассматривать несколько контекстов. Прежде всего, мы должны рассмотреть библейский контекст, то есть библейские события. Где мы находимся в Библии? На каком месте мы находимся в картине Божьего откровения? В каком моменте откровения Божией истины человеку? Оказывается, мы стоим в поворотном пункте. Это переломный момент. Это сверхъестественная трансформация. Чтобы показать вам, что я имею в виду, откроем последнюю главу Ветхого Завета. Самые последние его слова — это книга пророка Малахии 4 глава 6 стих, ими заканчивается Ветхий Завет. И вот, что говорится в Малахии — последней книге, в последней главе, в последнем стихе: «И Он обратит сердца отцов к детям», — а теперь послушайте дальше, — «чтобы Я, пришед, не поразил земли проклятием». Как интересно! Ветхий Завет заканчивается предепреждением о проклятии, Новый Завет начинается с обещания благословения. Это переломный момент. Самые последние слова человека Божьего — проклятие. Первые же слова другого Человека Божьего, живого Христа, — «Блаженны». Благословение и проклятие. Ветхий завет, — закон, Синай, гром, молния, суд, проклятие. Новый Завет, — Сион, благодать, мир, благословение. Переломный момент! Слово «блаженны», макариос, кстати, является распространенным именем среди греков. Достаточно вспомнить епископа Макария из греческой православной церкви. Макариос — это прилагательное, которое, означает счастливый или радостный. Ни больше, ни меньше. Но я хотел бы кое-что добавить, чтобы вы поняли значение этой новой вести. Слово происходит от корня «макар», который означает настоящее счастье. Счастье не с мирской точки зрения, которое зиждется на хорошем стечении обстоятельств. К примеру, Гомер использовал это слово для характеристики богача, а Платон — процветающего человека. Гомер и Гесиод говорили о греческих богах, (заметьте, это очень важная мысль!), что они блаженны сами в себе, и говорили также, что это состояние, на которое не может повлиять мир людей, подверженных нищете, слабости и смерти. Другими словами, древнегреческая концепция макар’а и макариос’а — подразумевает такое счастье и такую радость, такое спокойствие, и такое блаженство, которые не подвержены влиянию обстоятельств. Таким образом, это слово содержит в себе идею внутренней радости, внутреннего счастья, которое и не является результатом обстоятельств, и не подвержено изменению под влиянием обстоятельств. Это главное новозаветное значение блаженства. Оно означает внутренний мир, внутреннее веселье, внутреннее счастье, глубокую радость, которая не обусловлена обстоятельствами и не подвержена влиянию обстоятельств. В этом состоянии счастья, состоянии благополучия Бог и хотел бы видеть Своих детей. Теперь сделаем еще один шаг. Слово «блаженство» говорит о характере. Оно касается глубинной сущности человека. Блаженство — это качество характера. Я говорю так потому, что это слово используется для описания Бога. К примеру, в 1 Тимофею гл. 1 стих 11 говорит: «По славному благовестию блаженного Бога». Употребляется оно и в Ветхом Завете. Другими словами, каким бы ни было это состояние, (подчеркиваем, каким бы оно ни было), оно истинно в отношении Бога. Вы слышите? Что бы это ни было, Бог им обладает. Далее, это слово употребляется не только в отношении Бога, но и в отношении нашего Господа Иисуса Христа. В 1 Тим. 6:15 говорится: «Господь Иисус Христос… блаженный и единый сильный Царь царствующих и Господь господствующих». Итак, это блаженство является характеристикой Бога, является чертой характера Бога и Христа. Отсюда нам следует сделать еще один шаг. Если этим блаженством, каково бы оно ни было, обладают Бог и Христос (слушайте внимательно!), то испытать его смогут лишь люди, приобщенные к Богу и ко Христу. Слышите? Без этого нет блаженства. А Петр говорит нам (2 Петра 1:4) — «Верующие в Господа Иисуса Христа… соделались причастниками Божеского естества». Итак, мы — сопричастники Божеского естества, а следовательно, можем познать ту же радость, то же внутреннее состояние умиротворения, то же счастье глубоко внутри нас, которое ведомо Самому Богу и Господу Иисусу Христу. Как чудесно осознавать это! Таким образом, макариос — фундаментальный элемент Божьего характера. И человек может познать этот элемент лишь настолько, насколько он приобщается к божественной природе. Итак: как было отмечено с самого начала, Нагорная проповедь не может ничего сказать или предложить тем, кто не верит в Иисуса Христа. С этого все начинается. Но кто знает и любит Господа Иисуса Христа, кто по вере во Христа соделался причастником Божеского естества, могут познать ту же радость, то же умиротворение, то же счастье, то же чувство блаженства, которое ведомо Самому Богу и Самому Христу. Это великая мысль. Как только человек познает Бога через Христа, блаженство становится для него доступным. Имейте в виду, что когда мы говорим о счастье или о блаженстве, речь идет о библейской концепции, и при этом говорится не о каком-то поверхностном настрое, обусловленном обстоятельствами, а о внутреннем настрое, основанном на приобретении нами характера Самого Бога.

Итак, мы видим, что Бог говорит здесь о чем-то великом. В то время, как Ветхий Завет заканчивается проклятием, Новый начинается с возможности обретения верующим характера и самой сущности Бога. И тогда наступит блаженство, которое доступно только Самому Богу. Удалось ли вам уловить эту волнующую душу мысль, что вы и я можем стать такими же сопричастниками Божеского естества, что познаем ту самую радость, которой обладает вечный Бог в самом Себе? Именно такой мир Бог хочет видеть и в нас. Ветхий Завет — это Книга Адама, и история жизни Адама символизирует всю историю Ветхого Завета. Это печальная история. Адам был первым царем на земле, и ему сказал Бог, чтобы он господствовал над всей землей. Он был первым монархом, но пал, и поскольку он пал, Ветхий Завет должен был завершиться проклятием. Но в Новом Завете предстает новый Царь. И поскольку Матфей представляет Его как Царя, именно его Книгой начинается Новый Завет. Царь сразу же предстает перед нами — последний Адам, второй Адам, Тот, Кто больше Адама, Царь, Который никогда не падет. Первый царь пал и оставил проклятие, второй Царь правит поныне и дает благословение. Как сказал один писатель, первый Адам был искушен в прекрасном саду и не выдержал испытания, а последний Адам был искушаем в опасной пустыне, и выдержал. Поскольку первый Адам был преступником, он был изгнан из рая. Последний же Адам обратился к преступнику на кресте и сказал: «Ныне же будешь со мною в раю». Родословная первого Адама заканчивается проклятием, родословная Иисуса Христа заканчивается обещанием: «И ничего уже не будет проклятого». Так заканчивается Откровение.

Таким образом, Ветхий Завет дал нам закон, чтобы выставить человека в его унижении, а Новый Завет дает нам жизнь, чтобы показать человека в его радости. Огромная разница! Итак, Матфей сразу же знакомит нас, как мы уже говорили, с Царем, верно? Фантастическая, новая реальность входит в историю человечества. Теперь появился новый Царь. Теперь есть Тот, Кто может изменить ужасное проклятие Адама. И как только мы открываем Новый Завет, Матфей представляет нам Царя. Мы уже изучали Его родословную. Мы также читали о приходе Царя и о поклонении Царю, мы изучали пророческие предсказания о Царе, мы изучали слово предвозвестника Царя — Иоанна Крестителя, и коронацию Царя, и успехи Царя в победе над искушением, и деятельность Царя, а теперь мы переходим к воззванию Царя. Манифест Самого монарха! Нагорная проповедь — это великий Указ Царя. Он отверз Свои уста и изрек благословение вместо проклятия для тех, кто пожелает принять Его. Таков общий библейский контекст, в котором была произнесена эта проповедь. Новая эра, новый Царь, новая Весть.

Но когда вы посмотрите на заповеди блаженства в Нагорной проповеди, кое-что может показаться парадоксальным. Матфей представляет перед нами Царство, которое не соответствует ожиданиям большинства людей. Ведь счастье, описываемое здесь словами Иисуса, не таково, каким представляет его этот мир. Фактически, здесь говорится, что счастлив тот, кто нищ духом, кто плачет, кто кроток, голоден и жаждет, милостив, чист сердцем, миротворец, кто гоним, кто отвергнут. Вы можете сказать: «Постой-ка, я не уверен, что мне нужно такое счастье. Ты что-то перепутал в названии — это скорее унижение. Ты, наверное, шутишь». В этом-то все и дело. Парадокс в том, что во всех нижеследующих стихах со счастьем напрямую связано смирение. Я говорю это сейчас, и впоследствии вы увидите, что смирение есть ключ к счастью. Вы скажете: «Постой, смирение — ключ к счастью?» Вот именно! Мы убедимся в этом, когда будем изучать эту тему более подробно. Однако для большинства людей это покажется абсурдом. Один писатель сказал так: «Похоже, будто Иисус пробрался за витрину жизни и поменял местами все ценники». Все стало наоборот. «Что? Счастье приходит со смирением? Что ты хочешь этим сказать?» А мир говорит: «Эй, послушай! О счастье у нас написано много книг, счастье… мы много трудимся, чтобы его достичь».

Счастье — это быть «пробивным мужиком» — парнем, который может расчистить себе путь и достать все, что он захочет, когда он захочет, где он захочет и так, как он этого захочет — вот это счастье!

Счастье — это быть «крутым парнем».

Счастье — это добиваться своего.

Счастье — это сорвать весь куш.

Счастье — это приобретение прелестей мира.

Счастливы богатые и счастливы знатные, счастливы знаменитые и счастливы популярные». Но это не то.

Проповедь нового Царя не соответствует нашей привычной картине. Матфей настолько динамично представляет Его проповедь, что она просто рушит все мирские нормы и стандарты, даже стандарты иудеев, читавших Евангелие от Матфея. Еще Сенека, римский философ, учитель Нерона, в 1-м веке сказал: «Нет ничего более постыдного, чем приравнивать духовные блага души к бездушным, материальным». Да это известно всем и каждому: невозможно наполнить пустую душу человека чем-то внешниме, невозможно удовлетворить духовную нужду бездушным предметом. Но именно это пытается сделать мир. Иисус пришел в мир, чтобы возвестить, что древо счастья не растет на проклятой земле. Я хочу повторить, друзья, что дерево счастья не растет на проклятой земле. Но так много ищущих его! Подумайте о Соломоне. Он был величайшим царем из когда-либо живших. Если кто-либо и должен был быть счастлив, то это он. Обратите внимание: он был потомком царской ветви Давида, из которой впоследствии произойдет Мессия — самой царственной и благородной династии в истории мира. Не было никого более знатного, чем Соломон. Его дворец был образцом совершенства на земле и располагался в городе Божием — в Иерусалиме. Его богатство было столь неисчислимым и сокровища — такими несметными, что Ветхий Завет даже говорит, что серебро во дни его равнялось камням. Он наслаждался прекрасными яствами и любовался прекрасными конюшнями. Я был в конюшнях Соломоновых в Мегиддо — это неописуемо! — это место для тысяч лучших лошадей мира! У него были дома и слуги, и виноградники, и пруды, и сады, и множество жен. А его ум?! Да он был самым умным из живших на земле. По мирским меркам, он имел все. Он должен был быть бесконечно счастливым человеком, но он обо всем этом сказал лишь одно: «Суета сует, все суета», — в этом мире одна пустота. И Новый Завет так выразил эту мысль: жизнь человека не зависит от изобилия его имущества. Послушайте, если вы ищете счастья во благах этого мира, то вы ошиблись местом. Дерево счастья не растет на проклятой земле. Его нет здесь. Неужели вы думаете, что можете заполнить пустоту в душе тем мусором, который выпускает этот мир? Этого никогда не произойдет! И вот почему: физический мир не имеет ничего общего с душой. Понимаете? Это простая мысль, но я хочу, чтобы вы задумались о ней. Физический мир не имеет ничего общего с душой. Вы не можете удовлетворить духовную нужду материальными вещами, это просто невозможно. Но люди пытаются делать это. «Знаете, если ваш брак терпит крах, пойдите и купите себе новый телевизор. А если вы подчистую разругались со своей женой, пойдите и купите новый костюм. Вы почувствуете себя лучше…». Невозможно восполнить духовную нужду материальной вещью. Но также — и наоборот. Если вы голодны, вам трудно будет воспринимать лекции о благодати. Вам прежде всего нужен ужин. Если вы в пустыне и умираете от жажды, вам сначала нужна вода, а не разговоры об удивительной милости Божией. Пытаться восполнить физическую нужду духовной материей так же смешно, как и надеяться восполнить духовную нужду физической вещью. То, что не может успокоить сердце во время душевных бурь, не принесет вам никакого блаженства. Нельзя полить елеем израненное сердце! Мне вспоминается Саул. Когда он попал в страшную беду, все изумруды его короны не могли его утешить. Я вспоминаю о царе Валтасаре из Книги Даниила. Он развлекался, пил, и прожигал жизнь. И «закатили» пир, каких немного было в истории, затем неожиданно, пока он был там, ( Даниил 5:3), и пил вино из золотых сосудов храма, и уже напился, а чаши у всех были золотые, появилась кисть руки человеческой на стене, и написала: «МЕНЕ, МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УПАРСИН — ты взвешен на весах и найден очень легким». И неожиданно вид лица его изменился, говорит Библия, и знаете, что произошло? Вино стало кислым, а пища — как камень в желудке. Один из великих пуританских святых Томас Уотсон, написавший много прекрасных произведений, касающихся сердца всякого, кто изучает Библию, сказал так: «Мирские ценности не более уберегут от волнения духа, чем клочок бумаги остановит пулю. Мирские удовольствия имеют крылья, их можно сравнить со стайкой птиц в саду, которые сидят спокойно, но если к ним близко подойти, — вспорхнут и улетят. Так же и богатство улетит словно орел, как говорится в Притчах 23:5. Оно — как метеор, который горит, но сжигает себя и исчезает, оно как снежный замок, тающий под жгучими лучами солнца». Внешнее скорее причиняет дискомфорт душе, чем приносит благословение. Екклесиаст 5:12 говорит: «Богатство сберегается владетелем во вред ему». Слышите? Богатство сберегается во вред своему владетелю. Нет удовлетворения в том, что дает этот мир, и когда Иисус пришел на землю (послушайте меня внимательно!), Он не стал предлагать что-то мирское. И сегодня есть некоторые люди, выдающие себя за христиан, которые предлагают мирское. Они обещают финансовое процветание, деньги, успех. Иисус никогда не предлагал этого. Мы не найдем этого в Нагорной проповеди. Скорее, наоборот. «Блаженны нищие». Фактически, мирское богатство разжигает гордость, похоти, становится ловушкой. И Сам Иисус сказал, что мирское: заботы мира, богатство мира, — восстанут и задушат слово. Они — как шипы. И сделают с вашей душой то же, что шипы делают с рубашкой или платьем. Послушайте: во всей этой чудесной и несравненной проповеди, в этих блаженствах Бог просто хочет сказать, что вы никогда не найдете счастья в этом мире, никогда. Вы сами можете убедиться в этом. Это подобно поиску Живого среди мертвых. Ангел ведь сказал: «Его нет здесь, Он воскрес». И если вы ищете живое блаженство на земле, то, повторю, вы ищете живое среди мертвых. Но его здесь нет. Вам следует подняться на другой уровень. Павел выразил это так: «Итак, если вы воскресли со Христом, то ищите», — чего? — «горнего, то есть небесного… О небесном помышляйте». Иоанн говорит об этом: «Не любите мира, ни…», — чего? — «ни того, что в мире». В нем нет удовлетворения. Нет здесь и счастья. На проклятой земле нет блаженства, оно на другом уровне. И Нагорная проповедь поднимет вас на этот уровень. Вы готовы? Она заберет вас из этого мира. Она встанет в противовес всему тому, что вы видите по «телевизионному ящику». Она будет противоречить всему, что вы слышите от ретивых продавцов. Она будет противоречить всему, что вы видите на рекламных щитах, читаете в журналах, она представит вам совершенно иной стандарт жизни. Нагорная проповедь — это прямая противоположность тому, что мир говорит вам, поэтому вам будет очень трудно жить по ней, если вы не прочувствуете ее всем сердцем, ведь она будет подвергаться нападкам со стороны любого представителя мирской системы.

А теперь хочу привлечь ваше внимание еще к одной идее. У Нагорной проповеди просто потрясающий политический контекст. Иудеи ожидали Мессию, но представляли Его себе только политическим лидером. Так? Они ждали, что придет некто и, знаете, эдак въедет в Иерусалим на великолепном коне, свергнет римлян и они падут мертвыми, а он возглавит великую революцию, которая превзойдет все, что они слышали даже об Иуде маккавейском и его сыновьях, которые на некоторое время сбросили иго Греции. Да что там, они ожидали, что когда придет Мессия, разразится настоящая буря; они жаждали политических свершений. Когда Иисус начал Свое служение в Галилее, Его хотели сделать царем, как повествует Иоанн, потому что стали свидетелями благоденствия. Он накормил 20000 человек, и на следующее утро они явились на завтрак! Ничего подобного они еще не видели. Этот парень будет их кормить, наступит вечное благополучие, больше не нужно будет работать, ведь Он сам творит пищу.

Они искали в этом политику, они стремились приспособить все к своим человеческим нуждам. А Господь прошел среди них и оставил их, не захотев стать таким царем. Послушайте внимательно: иудеи искали политического царства, но Иисус никогда не предлагал такового. Он посмотрел на Пилата в день, когда Его выставили на посмешище суда, и Пилат спросил Его: «Ты царь?». Он ответил: «Ты говоришь». Пилат, пораженный, воскликнул: «Так что же у Тебя за царство?» Иисус сказал: «Послушай Меня. Мое царство…» — откуда? — «не от мира сего. Если бы оно было от мира, ученики боролись бы за него, но царство Мое не от мира сего». Иисуса волновало изменение не внешней структуры, а внутренней сущности. Об этом Он и говорит в Своей первой проповеди. В Нагорной проповеди нет политики. Здесь нет ни одного указания на социальные или политические аспекты царства. В то время, как иудеев так волновали вопросы политики и общественной жизни, Иисус даже не упоминает о них. Ударение (и я хочу, чтобы вы поняли это) ставится на бытие человека. Именно это слово вы должны здесь увидеть. Ударение — на внутренней сущности. Не на господстве или обладании, а на бытие. Другими словами, Иисус озабочен не тем, что люди делают, а чем они являются. Поскольку то, чем они являются, будет определять и то, что они делают. Все идеи Нагорной проповеди идут вразрез с людскими представлениями о правительстве, людскими представлениями о царстве. Фактически, самые меньшие по меркам этого мира будут самыми высокопоставленными людьми в царстве Христовом. Знаете ли вы, кто самый великий из когда-либо живших? Вплоть до сегодняшнего дня? Это — Иоанн Креститель. Мир считал его всего лишь сумасшедшим, который носился повсюду в модифицированном костюме Тарзана и ел насекомых. Я хочу напомнить, что он не являлся даже представителем религиозной системы. А Иисус сказал, что он величайший из людей. А после этого Он сказал, что все же есть те, кто больше, чем Иоанн. Знаете, кто это? «Меньший в Моем Царстве». Нищий духом, плачущий, кроткий, алчущий и жаждущий, ощущающий внутреннюю пустоту, исполненный милосердия, чистый сердцем, творящий мир, преследуемый и гонимый — тот, против кого говорят злое. Кое-кому это может показаться самым большим списком неудачника, который он когда-либо видел. Пожалуй, по мирским меркам они и есть неудачники. Мир говорит: «Выставляй себя напоказ, отстаивай свои права, будь значительным, пробирайся вверх, не урони своего достоинства». Но это иное Царство. Оно даже оправдывает преследователей, не воздавая им и благословляя гонителей. Это духовное Царство.

Теперь я хотел бы поговорить еще о религиозном контексте. Тогда у вас сложится примерное представление о фундаменте Нагорной проповеди. Мы уже немного касались общебиблейского контекста, увидели точку зрения Матфея и точку зрения мира на этот вопрос, поговорили о политическом аспекте. А теперь я хочу вывести вас на религиозную сцену. Это просто дух захватывает! Иисус бросил вызов очень религиозному обществу. Все это общество было полно профессиональных законников. И это очень важный штрих. Давайте, лишь разделим их на 4 группы. В иудейской религии было 4 основных группы: фарисеи, саддукеи, ессеи и зилоты. Мы уже говорили о них ранее.

Начнем с фарисеев. Они верили, что счастье — в традициях и законничестве. Они были горячими приверженцами прошлого. Они были убеждены, что настоящее счастье идет от послушания традициям отцов.

Саддукеи же верили, что счастье — в настоящем, в модернизме, либерализме, мол, отбросьте прошлое, мы живем здесь и сейчас. Все достигается сейчас — осовремененная религия, новейший либерализм, долой все старое! Знаете, в каком-то смысле и там, и там есть доля истины. Фарисеи были правы в том, что истинная религия основывается на прошлом, саддукеи — в том, что истинная религия должна действовать в настоящем.

Далее идут ессеи. Они говорили: «Нет, счастье — в отделении от мира». Выглядит великолепно, не так ли? Да только говорили они о географическом отделении — о выселении из городов. Несколько лет тому назад в одном христианском журнале была опубликована реклама очень консервативного христианского колледжа, где говорилось, что он расположен за 25 километров от ближайшего греха. Не вдаваясь в подробности, я бы сказал, что это несбыточные мечты. Однако ессеи были убеждены в необходимости выселения из городов туда, где нет греха. Итак, там были фарисеи, саддукеи, ессеи. А еще — зилоты. Зилоты утверждали, что счастье — в политическом перевороте. Счастье — в революции. Счастье в том, чтобы сбросить иго Рима. Таким образом, фарисеи говорили: «Возвратимся к прошлому». Саддукеи говорили: «Пойдем вперед». Ессеи говорили: «Выйдем из городов». А зилоты говорили: «Пойдем напролом». С другой стороны, фарисеи наслаждались ностальгией. Саддукеи были модернистами, гоняясь за «последними веяниями». Ессеи были изоляционистами, сидели по своим монастырям. Зилоты были так называемыми религиозно-общественными активистами. Сплошная неразбериха. Мне это в точности напоминает конец ХХ века. У нас есть религиозники, живущие прошлым. Есть также и либералы, пытающиеся изобрести новые религии для современности. Есть и те, кто думает, что святая жизнь — это вопрос местонахождения, и прилагают все старания, лишь бы не оказаться рядом с чем-либо похожим на грех. И, кроме того, есть люди, считающие религию своеобразным парадом, с которым нужно куда-то маршировать.

Иисус восстал против целого мира религиозников. Все они занимались своим делом, однако Иисус пришел, чтобы сказать им: «Знаете, вы все ошибаетесь, каждый из вас». Фарисеям Он говорил, что религия не ограничивается внешним соблюдением законов. Саддукеям Он говорил, что религия не заключается в человеческой философии, подстраиваемой под современность. Ессеям Он говорил: «Поверьте, суть религии не в географическом местонахождении». А зилотам Он говорил, что религия не заключается также в социальной активности. Но вот что говорил Иисус: «Царство Мое внутри человека». Понимаете? Оно внутри. Вот в чем суть. Вот что Иисус хотел сказать миру. И это основа Нагорной проповеди.

Царство Божие внутри нас, а не извне. Не внешние ритуалы, не внешняя философия, не отшельничество или монастыри, или нечто подобное, не внешняя активность. Оно внутри. То, о чем здесь говорит Иисус, как мне кажется, распахивает перед нами дверь Нового Завета, о котором Иеремия сказал: «Бог напишет закон Свой на сердцах их». Вы видите? Настрой на внутреннее. И Иисус обобщил все это, сказав им: «Послушайте, фарисеи, саддукеи, ессеи, зилоты и все остальные, объединяющие в себе каким либо способом эти четыре группы, либо просто не вмещающиеся нив одну из них, Я хочу сказать, что, если праведность ваша не превзойдет такую праведность, вы никоим образом не войдете в Мое Царство. Слышите? Если у вас нет ничего, кроме чисто внешних проявлений, вы не имеете части в Моем Царстве». Потому что, еще раз повторяю, на проклятой земле нет благословения. Оно гораздо выше. Все те религиозные направления касались только внешней стороны, а Нагорная проповедь вторгается в иудейское сознание с мыслью о том, что истинное блаженство приходит изнутри, а не извне.

И сейчас не иначе. Не успокаивайте себя тем, что вы придерживаетесь правильного богословия. Пусть либералы не успокаивают себя тем, что выдумали новую великолепную теорию или что Библия не есть Слово Божие, что они подновили его — да, уж они-то современны, они идут в ногу со временем. Пусть не успокаивает себя человек тем, что удалился от мира и ушел в монастырь, и теперь сидит там и созерцает Бога, не тревожимый миром сим. И пусть не успокаивает себя тот, кто считает себя общественным деятелем и носится по всему свету, пытаясь исправить общество. Не этого ищет Иисус. О, несомненно, все это имеет отношение к истине, не так ли? Мы должны принимать участие в общественных делах и быть отделенными от мира для Бога. Мы должны быть современными, и опираться на прошлое. Однако, сами по себе, все это лишь внешние проявления, а Бог стремится к внутренней сути. Еще в 1 Цар. 16:7 Господь ясно выразил это, сказав, что Бог смотрит на сердце. Также и в Прит. 4:23 говорится: «Храни сердце твое, ибо от него источники жизни». Да, нужно беречь свое сердце. И знаете, если бы вы так же заботились о своем духовном сердце, как и о физическом, разве это было бы не замечательно? Сегодня люди буквально сходят с ума в попытке защитить свое сердце. Они увлекаются спортивной ходьбой, ездят на велосипедах, бегают вверх и вниз по горам. Да, нужно заботиться о сердце. Нужно беречь сердце. И если появилась какая-то проблема, будьте любезны сразу ограничить жиры и холестерин и почаще проверять уровень триглицеридов. Но Библия требует прежде всего беречь то особенное сердце, наше истинное сердце. В еврейском понимании сердце — это центр познания Бога, то есть, разум. И если бы мы с таким же рвением защищали духовное сердце, как физическое, наше духовное состояние было бы великолепным. Но как часто мы просто игнорируем эту область, и об этом говорит Иисус в Луки 11:39. Мне очень нравится, как это место звучит в одном из новых переводов. Послушайте, что здесь сказано: «Вы имеете обыкновение очищать внешнюю сторону чаш и блюд, но внутри себя полны жадности и нечестия. Неразумные, не Тот же ли, Кто сотворил внешнее, сотворил и внутреннее? Посвятите же свое внутреннее Господу, и сразу же очистится все остальное». Видите? Вот в чем смысл проповеди Иисуса. Это сердце Нагорной проповеди. Теперь, на основании этого контекста и приведенных наблюдений, я хочу, чтобы вы поняли, насколько важно изучать эту тему. Вы понимаете — это очень важно. Мне кажется, есть по меньшей мере 5 причин, почему это так важно. Первая: потому что Нагорная проповедь показывает абсолютную необходимость рождения свыше. Нагорная проповедь откроет вам глаза на то, что вы никогда не сможете угодить Богу своими силами, в своей плоти. Никогда. А истинное блаженство, как я уже сказал в самом начале, познaют лишь те, кто познаёт его как атрибут Бога, и познaют лишь настолько, насколько они приобщаются к Божественному естеству. На мой взгляд, Нагорная проповедь еще сильнее, чем закон Моисеев, заставляет осознать нашу потребность в спасении. Вы слышали, что закон Моисеев требует не делать того или другого. Но ему нет дела до вашего внутреннего настроя, не так ли? Он касается лишь действия. И вы можете сжать кулаки, стиснуть зубы и сказать: «Я не сделаю этого, я не нарушу закон». А Нагорная проповедь идет гораздо дальше. Нагорная проповедь гораздо сильнее, чем закон Моисеев, показывает, что невозможно прожить ни дня в блаженном состоянии без нового рождения в Иисусе Христе. Это место в Новом Завете сильнее всего показывает человеку то отчаянное положение, в котором он пребывает без Бога.

Второе. Я думаю, мы должны изучать Нагорную проповедь не только потому, что она доказывает абсолютную необходимость рождения свыше, но и потому, что она ясно указывает нам на Иисуса Христа. Пожалуй, это единственная возможность заглянуть в мысли нашего дорогого Господа Иисуса. Вы хотите узнать, о чем Он помышляет? Изучайте эту проповедь. Вы хотите узнать, чем Он живет? Изучайте Его проповедь. Вы хотите узнать, что Он думает о жизни и о жизненных стандартах? Изучайте Его проповедь.

Третье. Мы должны изучать Нагорную проповедь потому, что это единственный путь к счастью для христиан. Если вы хотите быть счастливы, если хотите быть действительно исполненными Духом, то не ищите мистических переживаний, не гоняйтесь за пустыми иллюзиями, не перескакивайте с одной крайности в другую, пытаясь поймать счастье в воздухе. Если вы хотите познать счастье и блаженство, и радость, и веселье, и восторг, то просто изучайте Нагорную проповедь и применяйте ее в жизни.

И еще добавлю. Я думаю, мы должны изучать ее, потому что это самое лучшее из известных мне средств Евангелизации. Вы удивитесь: «Евангелизации?» И я отвечу: если бы мы жили Нагорной проповедью, то это перевернуло бы весь мир. Жить в соответствии с Нагорной проповедью — это величайшее орудие евангелизации.

И, наконец, мы должны изучать Нагорную проповедь потому, что это угодно Богу. И это даже привилегия, что этим я, обычный, грешный человек, могу угодить Богу. Разве это не удивительно? Есть множество причин для изучения Нагорной проповеди. Множество причин, чтобы посвятить себя этому.

И, в заключение, давайте сделаем еще один шаг и посмотрим на первые два стиха. Мы уже рассмотрели контекст, и я сейчас хотел бы кратко поделиться еще несколькими мыслями. Что же произошло? 11 стих. «И, увидев народ…» Здесь остановимся. Иисус всегда заботился о народе. Вы помните, что говорится в Матфея 9:36, Матфея 14:14 и Матфея 15:32 — «увидев толпы народа, Он сжалился над ними». Иисус видел множество народа, как описано в стихах 23-25 4-й главы. «И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах их и проповедуя Евангелие Царствия и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях. И прошел о Нем слух по всей Сирии; и приводили к Нему всех немощных, одержимых различными болезнями и припадками, и бесноватых, и лунатиков, и расслабленных, и Он исцелял их. И следовало за Ним множество народа из Галилеи и Десятиградия и Иерусалима и Иудеи и из-за Иордана». Здесь мы видим массы людей, стекающиеся с севера, юга, востока и запада и идущие за Ним. И когда Он видит их, Его сердце всегда разрывается. Вы помните, когда Он увидел голодающих, Он дал им пищу? И когда Он видит духовный голод в их сердцах, глубочайшее Его желание — дать им то, в чем они нуждаются. Иисус Христос всегда привлекал людей. Толпы буквально преследовали Его. Самые разные люди и, кстати сказать, не всегда самые приятные. Немощные, одержимые бесами — довольно пестрая толпа, не правда ли? Фарисеи, саддукеи, ессеи, зилоты, законники и блудницы, общественные деятели, ученые и необразованные, процветающие и низко падшие, богачи и нищие — пестрая толпа, однако Иисус всегда привлекал людей. В Нем есть какая-то непостижимая привлекательность, ибо Он не взирает на классовую принадлежность, не задумывается о деньгах и, я думаю, это прекрасно выражено словами Апостола Павла, что в Иисусе Христе нет ни мужского пола, ни женского, ни иудея, ни язычника, ни раба, ни свободного, ни еллина, ни варвара. Итак, народ что-то привлекало в Иисусе Христе. «Увидев народ, Он начал говорить». И мне хочется кое-что добавить. Его проповедь, по существу, предназначалась не для них, но Он хотел, чтобы они ее услышали. Они не могли еще жить по ней, не могли познать это блаженство, но они могли по меньшей мере узнать о такой возможности. Таким образом, они представляли собой второстепенную аудиторию. Хотя именно они натолкнули Иисуса на эту проповедь, потому что Он хотел, чтобы они ее услышали и увлеклись ею.

Итак, мы видим, что произошло и при каких обстоятельствах.

А теперь поговорим о Самом Проповеднике. Кто был Проповедник? «Он взошел на гору; и когда сел, приступили к Нему ученики Его. И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря…» Друзья, величайший из всех проповедников — вот Кто говорил эту проповедь. Люди удивлялись: «Никогда человек так не говорил», и еще: «Он учил, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи». А знаете, что они имели в виду? Он не ссылался ни на какие источники. Он не цитировал древних раввинов, Он говорил от собственного имени. О Нем женщина самарянка сказала: «Придите, посмотрите на Человека, Который рассказал мне все, что я сделала». О, что за Проповедник! Я не видел лучшей иллюстрации по изложению проповеди, чем эта. Захватывающее вступление. После вступления первый пункт — граждане Царства. Затем второй пункт — праведность Царства. И третий пункт — увещевание вступить в это Царство. А в конце 7 главы — эффект, который произвела эта проповедь. Проповедь плавно течет, переходит от одного пункта к другому, и сами переходы чудесны. Какой пример для проповедников!

В Его проповеди была своя структура, в Его проповеди была сила, ибо действовал Он по Божественному поручению. Одному из ветхозаветных пророков Бог сказал: «И язык твой Я прилеплю к гортани твоей, и ты онемеешь и не будешь обличителем их», (Иезекииль, 3-я глава). Однако позднее Бог еще раз посетил этого пророка в 33 главе, и он сказал: «И открылись уста мои, и я уже не был безмолвен. И было ко мне слово Господне». Вы знаете, наш Господь Иисус Христос со всей Своей силой, со всем Своим интеллектом, свойственным только Богу, будучи способен создать проповедь, которой нет равных, тем не менее, удерживал уста Свои, пока суверенная Божественная власть не открыла их. Он действовал по Божественному поручению.

Итак, мы рассмотрели контекст, события, Проповедника. А теперь окружение. Посмотрите еще раз на первый стих. «Он взошел на гору». Он нашел кафедру. Кстати, интересно отметить, что в греческом языке употреблено слово «гора» с определенным артиклем, да, с определенным артиклем. Какая гора? О, нет, не какая-то особенная гора. Как заметил один христианин, это просто уступ, врезающийся в Галилейское море по северному краю, где чудесная зеленая вода пронизана лучами солнца, — пожалуй, самая прекрасная картина, которую вы сможете встретить в своей жизни — сидеть на горе, где Иисус изрекал эту потрясающую проповедь и просто смотреть на плещущиеся волны Галилейского моря. Окруженная невысокими Галилейскими холмами справа и золотыми высотами слева, в самом конце Мертвого моря за несколько километров отсюда берет свое начало река Иордан, бегущая по Иорданской долине, пока не достигнет Мертвого моря; справа за холмами, простираясь к западу, лежит долина Сарон, за ней — Средиземное море, а здесь, на маленьком холме, сидит и ведет речь Иисус. И это была просто какая-то гора, однако в греческом языке употреблен определенный артикль. Это не была особенная гора, сама по себе, но она стала особенной благодаря Ему. Она не была особенной до тех пор, пока Он не изрек Свою проповедь, после чего она стала горой с определенным артиклем. Когда Матфей писал свою книгу, это была уже гора с определенным артиклем или гора с большой буквы, особенная гора, потому что на ней учил Иисус. Он сделал ее особенной. Он мог освятить самое незначительное место и выделить его как особенное, так что многие сотни лет после того христиане помнили, где была эта гора. Всего лишь небольшой уступ, и, тем не менее, она стала особенной горой!

А стиль? Впечатляют не только контекст, события, проповедник и окружение, но и стиль. «И когда сел, приступили к Нему ученики Его. И он, отверзши уста Свои, учил их, говоря». Он сел, потому что, как вы знаете, это была традиционная манера учения для раввинов. Когда раввин просто говорил, стоя или на ходу, это было неофициальное общение, но когда он садился, это было словно удар гонга: «Внимание! Официальная часть!» И сегодня мы можем встретить то же самое. Когда профессор получает назначение в университете, мы говорим: «ему дается кафедра». И с кафедры он учит. Католическая церковь говорит нам, что папа ведет речь «экс кафедра». Знаете, что это означает? Со стула, сидя. Когда мужчина садился для того, чтобы учить, это было выражением авторитета, это придавало официальный характер общению. И то, что говорил Иисус, не было обрывками мыслей, это был официальный манифест Царя. «Отверзши уста Свои» в греческом языке означает собирательное выражение, используемое для обозначения целостного, твердого, исполненного достоинства, серьезного, веского заявления. Это не какая- то болтовня, это исполненное достоинства, весомое учение. Кроме того, фраза «отверзши уста Свои» используется в некоторых небиблейских источниках, где говорится о человеке, делящемся глубокими переживаниями сердца. Итак, Его проповедь была официальной, веской, серьезной, исполненной достоинства и исходила из сердца. А к кому обращена была проповедь? 1-й стих — «приступили к Нему ученики». Как видите, они были Его главной целью, ибо только они могли познать то блаженство, о котором говорит Иисус. Лишь они могли жить Нагорной проповедью, лишь они могли исполнять ее, ибо имели Божию силу и присутствие Бога в их жизни. Только для них это было возможно. И, кстати, возлюбленные, позвольте мне сказать вот что: это возможно и для вас, если вы знаете Иисуса Христа. Это возможно только тогда, если вы являетесь сопричастником Божеского естества. В последние годы своей жизни архиепископ Англии МакГи как-то сказал, что невозможно вести дела в Англии, основываясь на Нагорной проповеди, потому что эта нация неверна Царю. Он был прав. Невозможно жить по Нагорной проповеди, если вы не знаете Царя. Многие люди пытались взять Нагорную проповедь и превратить ее в социальное евангелие. Но ничего не получилось. Кстати сказать, эти попытки больше не предпринимаются, поскольку две мировые войны несколько протрезвили нас. Мировые войны нанесли удар попытке превратить Нагорную проповедь в социальное евангелие. Уилл Дьюрант, всемирно известный историк, сказал: «В любом поколении, быть может, найдутся восемь или десять человек, влияние которых оставит след через 300 лет. Например, влияние Платона и влияние Сократа живо и по сей день. Но во всей западной цивилизации», — говорит Дьюрант, не являющийся христианином, — «личность, выделяющаяся среди всех — это Христос. Он, несомненно, оказывает наиболее мощное влияние на наши мысли, но не на наши поступки, и это очень важное уточнение. Мы редко поступаем по-христиански, хотя имеем христианское богословие. Хотелось бы поступать, как Христос». В одном из свежих номеров газеты «Чикаго Трибьюн» Дьюрант утверждает, что невозможно жить по Нагорной проповеди — учение Иисуса прекрасно, но невозможно привести его в действие. Почему Дьюрант так говорит? Потому что не является сопричастником Божеского естества, не приобщен к источнику силы. Итак, Иисус учил Своих учеников, ибо только они могли выполнить это учение. Только они могли жить им. Только они могли исполнить его. А также вы и я, зная Того же Христа, можем познать то же блаженство.

И, наконец, само по себе учение начинается в стихах с 3 по 12 — «Блаженны… Блаженны… Блаженны…». О, это невероятный урок! То, что говорит здесь Иисус, очень глубоко — это изменяет всю жизнь. Я убежден, что наша Церковь изменится к тому моменту, когда мы изучим эту проповедь. Я не верю, что можно изучать Нагорную проповедь и не оказаться под ее влиянием. Для меня — это невозможно. Бог уже действует в моем сердце. Так давайте же примем решение быть такими людьми, какими Бог хочет нас видеть, помня о том, что, познав Иисуса Христа, мы имеем возможность увидеть эти истины исполняющимися в нашей жизни к Его славе и к нашему блаженству. Давайте помолимся. Отче, с великой радостью мы вступаем на путь изучения этой чудесной истины. Мы благодарим Тебя, наш Господь, что Ты привел нас на это место, где наши сердца открываются и готовы ее принять. Отче, мы сознаем, что эта истина относится лишь к тем, кто любит Господа Иисуса Христа. Лишь те, в ком живет сама жизнь Божия, смогут познать Божие блаженство. Открой нам, Отец, силу этой проповеди в нашей жизни и в нашем мире. Мы славим Тебя во имя Христа. Аминь.

Джон МакАртур, кто он такой?

Джон МакАртур — пастор и учитель церкви Благодати, в Санта Кларита, Калифорния, выросшей за 30 лет от 450 до 12000 членов церкви. Церковь развивается благодаря планомерному изучению Св.Писания, возрастая через это в вере. В течение 30 лет д-р МакАртур посвящяет исследованию Писания по 30 часов в неделю. Он автор многих книг, из которых на русский язык переведены «Пастыреология», «Благовествование Христово», «Харизматики», и др. Мы предлагаем вашему вниманию одну из проповедей, произнесенных на обычном богослужении в церкви Благодати.